— Ты злишься на меня? За то, что я подрался с Кайросом?

Не только и не столько за это. И хотя мне было неловко говорить подобное, я решила не молчать. Так как сама ненавидела, когда люди умалчивали то, что у них на душе.

— Я не понимаю вас. То, что вы говорили в прошлый раз… а затем вы сделали вид, что почти не знаете меня. Публично поругались с Кайросом, прекрасно зная, что именно я отвечаю за делегацию и общую безопасность! Зная, что от этого зависит отношение короля ко мне! — По мере того как я говорила, обида и злость снова всплывали наружу. — И после этого вы просто приходите ночью, как ни в чём не бывало, не спросив разрешения, и ещё угрожаете убить моего мужа!

Герцог молчал, пока я изливала ему всё, что накопилось. Это были одни из самых напряжённых дней в моей жизни, дни, когда мне как никогда была нужна поддержка.

Но от Теодена Дрейгорна я её не видела. Наоборот, его присутствие вытягивало из меня силы, энергию, заставляло волноваться.

— Прости меня, птичка. Ты бы первая возненавидела меня, если бы я не сделал этого. Кто бы тогда поверил, что эти достижения принадлежат тебе? Все бы говорили, что Синяя Трясина построена с поддержки герцога Дрейгорна.

Он был прав. Треклятый Урго, он был прав! Но почему он не мог сказать мне об этом заранее? Почему не объяснил, что его поведение — лишь маска? Это ранило меня. Каждый день в Синей Трясине, когда я смотрела на него, вспоминая его прикосновения, его слова, его поцелуи, а он, казалось, полностью забыл о моём существовании.

Исключением была та единственная драка с Кайросом.

— Не хочешь прощать? — он придвинулся ближе, желая поцеловать меня, но я отвернулась, невольно отвечая на его вопрос. Сердце билось как безумное. Мы были одни, почти обнажённые, в замке Его Светлости, в комнате, которая, казалось, была лучшей в этом замке.

Здесь даже были стеклянные окна — купленные в Синей Трясине через каких-то посредников.

— Талира… — его голос стал шёпотом, но, увидев, что я не поворачиваюсь, он силой развернул моё лицо к себе. Мужские губы коснулись моих — мягко, глубоко, нежно. — Мысль о том, что ты принадлежишь другому, убивает меня…

Большая, шершавая ладонь вновь легла на мои ягодицы.

А я…

Зло ответила на его поцелуй, срывая на нём всю свою обиду и накопившиеся нервы.

Теоден Дрейгорн хмыкнул — довольный, возбуждённый — и вернул мне поцелуй с такой же страстью.

— Скажи, что ты моя. Назови меня по имени, — умолял он между поцелуями, поглаживая мои рёбра, вызывая табун мурашек.

Невольно тихо простонала, и он воспользовался этим, чтобы спустить тонкую рубашку с моего плеча, слегка порвав ткань — от этого моя небольшая левая грудь оказалась полностью обнажённой.

Глухо выдохнув, он впился в неё губами, обхватывая вершину языком, вызывая у меня жалкий, хриплый всхлип.

— Скажи, Талира. Назови меня по имени. «Тео»!

Я почти не слышала его слов, вцепившись в его голову, которая оказалась на уровне моей груди. Едва справлялась с дыханием.

— Скажи это!

— Тео…

От этого слова он будто обезумел. В мгновение он стянул с себя брэ, мою разорванную сорочку опустил до талии и приподнял с другой стороны. Его движения были резкими, нервными, будто он не хотел терять ни единой секунды.

Момент, когда мы соприкоснулись обнаженными телами был словно удар молнии. Его рука крепко держала меня за затылок, он пытался управлять мной, но я не поддавалась — сама тянулась к его шее, подбородку, целовала, когда удавалось. Агрессивно, настойчиво. Боролась за главенство каждый раз, когда наши губы встречались.

Воздух между нами кипел, каждый вдох будто сжигал изнутри.

Он подхватил меня сзади на колено, закинув мою ногу на своё бедро, и меня вновь пронзил тот самый болезненно сладкий спазм. Но теперь я отчётливо чувствовала и его возбуждение — совсем рядом, именно там, где нужно.

И это на мгновение отрезвило меня.

— Нет… нет… — всхлипнула я, хотя сейчас, после его слов и извинений, мне как никогда хотелось продолжить. Хотелось узнать, каково это. — Я не беременна и не хочу забеременеть. Я как никто знаю, каково живётся бастардам.

— Талира… пожалуйста. Я могу себя контролировать, обещаю. Ты мне нужна.

Он умолял, касаясь нежно, ласково, обещая. Называл меня птичкой, лелеял в своих руках. От сознания того, что я имела такую власть над этим сильным, могущественным мужчиной, у меня кружилась голова. Казалось, я могла достичь пика удовольствия лишь от его запаха, от его слов. От мысли, что мы одни, обнажённые, так близко друг к другу.

— Нет… — с трудом выдавила я. — Ты не понимаешь, каково это. Нет. Я не могу рисковать.

Тело рядом со мной напряглось. Он боролся с собой, едва дыша.

Время застыло в болезненной тишине, которую прерывало лишь моё хриплое дыхание.

— Ты сведёшь меня в могилу… — наконец произнёс он сипло. — Хорошо, мы сделаем это старым способом. Но, поверь, этого я не забуду.

Я не сразу поняла, что он имел в виду. Но вскоре вовсе перестала об этом думать — он снова поцеловал меня, жадно, глубоко, обводя языком уголки моего рта, касаясь нёба. Его крупная ладонь скользнула вниз, между ног, и я вновь всхлипнула, жалобно, прямо в его твёрдые губы.

А затем почувствовала его длинные пальцы там, где всё, казалось, горело. Там, где я нуждалась в разрядке. Нуждалась в нём…

***

Рассвет только начинал разгораться, пробиваясь через густую серость уходящей ночи. Бледные лучи солнца едва касались каменных стен замка, окрашивая их в тёплый золотистый оттенок, мягко отражаясь от влажных плит внутреннего двора. Внизу лишь пара сонных стражников лениво переговаривались у ворот, прислушиваясь к первым звукам пробуждающегося мира. На башнях развевались знамёна, словно и они ещё не успели окончательно проснуться. Воздух был свеж, с лёгким ароматом росы, а где-то вдали доносился едва различимый крик ранней птицы.

Я вновь покинула комнату, не попрощавшись, пока Теоден Дрейгорн нагло спал на моей кровати, подмяв мою подушку. Я не знала, где находится тайный вход в эту комнату, но искать его не собиралась. Закрыла за собой дверь, не желая, чтобы кто-то случайно обнаружил хозяина этих земель в столь компрометирующем положении.

Мое расслабленное, заласканное за ночь тело было полно сил, а мысли казались как никогда ясными. Эта ночь только ешё больше настроила меня на боевой лад.

Его Величество был здесь. Как и огромное количество представителей Ордена.

Как и Кайрос.

Я собиралась просить развод.

А уже потом, став свободной, решу, хочу ли выстраивать отношения с достаточно деспотичным герцогом или предпочту наслаждаться своей свободой и независимостью.

Мои покои во дворце Его Светлости поражали своими размерами. Они состояли из пяти комнат: спальни, гардеробной, гостиной, личной купальни и комнаты служанки, где спала Яра. Со мной также прибыли Сирил и Кири, но они ночевали с остальными слугами в хозяйственных постройках.

Яру будить не стала, одевшись сама, как можно тише. На сегодня я выбрала более торжественные наряды, зная, что вечером Его Величество начнёт раздавать первые награды своим подданным. Это платье было глубокого синего цвета, сшитое из тончайшего шёлка, который переливался при каждом движении. Ткань плотно облегала фигуру, а свободные рукава, украшенные золотой вышивкой, ниспадали ниже колен, придавая образу величественности. Пояс из шёлкового шнура с золотыми кистями завершал ансамбль, гармонируя с вышивкой на ткани.

В столовой было почти пусто — благородные господа ещё спали, но слуги давно уже были готовы принять высоких гостей. Король Эделгард за завтраком не ожидался — я знала, что вчера вечером между ним и терезийцами прошло первое настоящее совещание, которое определит будущее Ксин'теры.

Расторопные слуги поставили передо мной серебряное блюдо с кашей из дроблёного зерна, сваренной на молоке и щедро посыпанной сушёными ягодами. Рядом стоял небольшой кубок с разбавленным вином, а ещё — свежеиспечённый хлеб с блестящей масляной корочкой.