— Да, вы можете мне помочь, — наконец произнесла любовница моего мужа, глядя на меня с откровенной ненавистью, будто это я увела её мужчину, а не наоборот.

Подняла брови, ожидая продолжения, но миледи Муради только бросила недовольный взгляд на Нейриту Марлоу. Та пожала плечами, делая вид, что её совершенно не интересует этот скандал, и отошла на несколько шагов. Хотя все мы прекрасно знали, что она умирает от желания услышать каждое слово.

— Значит, вы помирились с Кайросом? — спросила миледи Муради, скрестив руки на груди.

Невольно отошла на шаг, чувствуя, как браслет на моём плече продолжает ярко светиться синим. Глаза девушки загорелись удовлетворением: ей было приятно видеть, что я её боюсь?

Что если браслет отражает не только момент нападения? Может, она ничего не сделает сейчас, а просто настроена ко мне агрессивно? Действительно способна причинить мне вред?

Струящаяся ткань её платья выглядела слишком мягкой, никаких твёрдых предметов, вроде ножа, я не заметила.

— Вы слышите меня?! — раздражённо спросила красавица.

— Что? — я действительно прослушала её вопрос, сосредоточившись на возможной опасности.

— Значит, вы помирились с Кайросом? — процедила она раздражённо, вынужденная повторить.

— Не думаю, что это ваше дело, — ласково улыбнулась я в ответ, понимая, что миледи Муради с её заметными, медлительными и драматичными движениями не сможет в открытую напасть на меня — выросшую среди деревенских, в постоянных драках.

Но это не означало, что она не могла отравить меня или попытаться подстроить несчастный случай.

Мой ответ её не устроил. Она, наверное, ожидала, что я начну отрицать или, наоборот, с восторгом подтверждать, как у нас с мужем всё прекрасно.

— Не думала, что вы так низко падёте. После всех ваших громких пустых слов. — Я не знала, чего она добивалась. Конфликта? Так я не постесняюсь и вновь назову её любовницей, если до этого дойдет.

Скрестив руки на груди, девушка немного поиграла запястьем, словно хотела, чтобы я обратила внимание на браслет.

Украшение было изысканным произведением ювелирного искусства — массивная серебряная основа, тонко украшенная гравировкой, напоминала переплетение лоз и цветов. В центре переливались крупные рубины, сияющие в лучах света, будто заключённые в огонь. Более мелкие рубины были разбросаны почти по всему периметру широкого браслета.

У меня таких драгоценностей не было, даже родовые украшения д’Арлейн, подаренные мне Кайросом, проигрывали этому браслету.

Ну и что?!

Это был подарок Кайроса? Она демонстрировала мне браслет в надежде уязвить? Это даже не камни рода д’Арлейн.

Её серьги тоже были красивыми, и что-то знакомое в её облике, в её украшениях, не давало мне покоя. Царапало воспоминания, вызывало смутные сомнения.

Я никак не могла понять, что именно.

— Вы собираетесь переходить к делу? Или вы не умеете ничего другого, кроме как пытаться оскорбить и унизить других женщин, которые не имеют к вам никакого отношения?

— Не имеют ко мне никакого отношения?! Вы не пустили меня в Синюю Трясину, пообещав унизить и прогнать, если я там окажусь! И об этом знают почти все! — прошипела она, правда, шёпотом.

А ещё… Она смотрела на меня так, будто я была идиоткой, не понимающей чего-то, по её мнению, совершенно очевидного.

— Это мои земли, и вы для меня никто. Мало того, вы пытались публично меня унизить, и да, если вы даже сунетесь к моим землям, я нареку вас врагом и прогоню. Можете завести свой собственный феод и не пускать меня туда — мне совершенно плевать, вы будете в своём праве. Но знаете... я никому не рассказывала, что не пускаю вас. Вы сделали это сами, желая изобразить из себя жертву, — скучающим голосом произнесла я, на самом деле внимательно наблюдая за ней.

Насколько же она меня ненавидит, что браслет так на неё реагирует?

— Да как вы... — она не закончила, глядя на моё лицо, наполненное равнодушным ожиданием.

Она всё больше понимала, что её гнев никак меня не задевает.

Никак меня не унижает.

— Вы изображаете из себя такую независимую, ту, в которой все заинтересованы. А при этом подбираете объедки за мной. Показываете, что вас можно унижать, что вам можно изменять, а вы всё равно будете улыбаться изменщику и принимать его обратно. Всем видно, что о вас можно вытирать ноги, — Лилеане Муради было приятно произносить это, глаза девушки почти светились.

Как бы мне не было отвратительно это признавать, в чём-то она была права. Общественность верила, что я рано или поздно прощу мужа, особенно после сегодняшней поездки и моего сдержанного поведения. И при этом все понимали насколько плохо со мной обращались до этого.

Однако я молчала не из-за слабости или страха. Я собиралась просить развода, и не видела смысла устраивать скандалы, которые не изменят моего решения.

— Чего вы хотите? У меня нет времени на ваши домыслы, — холодно отвечаю я, не собираясь переубеждать Лилеану Муради. Конечно, я могла бы сказать, что это она подбирает объедки за мной, но её это всё равно не убедит.

Красавица растерялась, отступив на шаг. Даже браслет на моём плече слегка поблёк. Видимо, она ожидала, что я вступлю в спор, как в прошлый раз, возможно, даже выстроила целую стратегию, как публично меня унизить. Или надеялась, что я ударю её, я же дикарка.

На моё собственное удивление, она не вызывала у меня сильных эмоций.

— Уби… Сидите в своей Синей Трясине, на своих болотах, и не высовывайтесь! Думаете, теперь, когда вы стали симпатичнее, вы интересны высшему свету? Вы чужая здесь. И Кайрос по-прежнему ценит меня куда больше, чем вас, — она вновь демонстративно заиграла браслетом.

Я снова пыталась вспомнить, почему он так тревожит меня… но не смогла.

— Я здесь по приказу Его Величества. Мнение Кайроса или ваше совершенно неважно. Но знаете, я не понимаю одного: почему вы всё это говорите мне?

— Что?

— Почему вы не высказываете это моему мужу? — Она нахмурилась, глядя на меня агрессивно, словно ненавидя сам факт того, что я назвала его своим супругом. — Думаете, я обвиняла вас в том, что он мне изменил? Нет. Это был его выбор. И сейчас ваше общение со мной… оно пахнет отчаянием. Но обвинять в потере его интереса стоит именно Кайроса, не меня.

— Если бы не вы… — Она сделала несколько шагов ко мне, но я легко извернулась, обошла её, не позволяя приблизиться.

— Если бы не я, была бы другая. Вы забываете, что это вы являетесь любовницей, не я. И хотя я считаю, что быть с женатым мужчиной — это настоящее дно, это ваш выбор, если вас всё устраивает… вот только это, похоже, не так. Вы явно хотите большего, но оправдываете того, кто большее дать вам не хочет, нападая на женщину, которой до вас, на самом деле, нет никакого дела. Это не я спала с вами, будучи замужем. А вы… так и будете всю жизнь бегать за теми, на кого он бросит взгляд, даже если этим людям плевать и на него, и на вас?

— Я должна бороться за своего мужчину! — зло и страшно прошептала она.

— Вам бы не пришлось этого делать, если бы вы боролись за себя и думали о том, кто на самом деле является причиной ваших страданий.

Я ядовито усмехнулась, зная, что пора уходить. Внутри меня едва заметно заворочалось сочуствие, но я подавила его, понимая, что Лилеана Муради опасна для меня. Её больная любовь и желание обвинять другую женщину вместо того, кто её предал, делает её непредсказуемой.

Но развернувшись, я замерла.

Потому что столкнулась взглядом с растерянной Ариадной, стоявшей прямо за моей спиной. Во взгляде девушки был страх — глубокий, тёмный, причин которого я не понимала.

И волнение.

Браслет на моём плече сошёл с ума, ослепляя меня ярко-синим, обжигая кожу даже через одежду, пока я отходила от них обеих, не понимая, что происходит.

— Миледи! — ко мне подбежал запыхавшийся мистер Шойн. Несмотря на лишний вес, он оказался удивительно быстрым, словно шустрый бочонок на ножках. — Почему вы не с первой группой?! Терезийцы желают отправиться на экскурсию с вами, спуститься в шахты и узнать ваше мнение о... как там её... вентиляции в рудниках!