— Какого Урга?! По какому праву? — вспылила я.

Ругаться благородной даме, конечно, не пристало, но я восемнадцать лет росла как сорняк. — Немедленно пропустите нас!

Стражник, держащий узду, на мгновение растерялся от моего гнева и начал озираться, очевидно, в поисках кого-то. И вскоре стало ясно, кого он ждал — к нам быстро приближался староста деревни.

Я зло боролась со своей внутренней привычкой подчиняться. Это менталитет служанки, крестьянки, выросшей среди слуг, знание, что у меня почти нет никаких прав или выбора. То, что вбивалось в меня с детства. Привычка, которую нужно отрезать. Именно из-за неё я оказалась в такой ситуации.

Я пять месяцев пыталась наладить отношения с семьёй мужа, но при этом всё время подчинялась. Почему-то я ожидала, что слуги и его семья будут относиться ко мне как к жене барона просто потому что я ей была. Но это явно не работало.

— Миледи д’Арлейн, как хорошо, что мы вас нашли! Все так волновались! — староста сиял от радости. — Мы немедленно проводим вас в поместье барона.

— Нет, — твёрдо ответила я, стараясь придать своему голосу уверенность. — Я не поеду в поместье. Я отправляюсь в свой вдовий надел и имею на это полное право.

Староста замялся, растерявшись. Ему явно приказали проконтролировать моё возвращение, но тащить меня силой он не мог. В отличие от слуг в поместье, люди баронства почти меня не знали и вряд ли решились бы обращаться со мной подобным образом. Хотя, конечно, были исключения.

— Это приказ его милости… — неуверенно пробормотал староста, но я покачала головой.

— Нет. Я не поеду в поместье. Со мной люди герцога Дрейгорна, они сопровождают меня в мой вдовий надел. Напишите моему мужу, уверена, как только он узнает о герцоге, он всё поймёт.

Я злилась на себя за то, что мне пришлось упоминать герцога, чтобы меня услышали.

— Но… миледи. Приказ...

— Я всё сказала, — отрезала я. — Напишите моему мужу и уберите стражника с дороги. Не будем устраивать скандал на глазах людей герцога Дрейгорна.

Когда староста освободил нам путь, я сдержанно поблагодарила его. Не его вина, что он оказался между приказами барона и баронессы — он всего лишь старался исполнить свой долг. Надеюсь, это не создаст ему проблем.

До «Синей Трясины» мы добрались через шесть часов, главным образом из-за ужасной дороги и тяжёлого груза.

Моё сердце учащённо забилось, когда стражники сообщили, что мы уже близко. Я и сама начала это понимать — воздух стал влажнее и холоднее, а на дороге появились лужи и слякоть, несмотря на солнечный осенний день.

В какой-то момент дорога стала совсем непроходимой, и двое стражников спешились, помогая подталкивать телеги. Яра и я шли рядом, следя за тем, как тяжёлые, обветренные колёса с трудом пробираются через вязкую грязь. Лошади нервно всхрапывали каждый раз, когда колёса попадали в особо глубокие ямы, которых мы не видели из-за прибывающей воды. Яра взглянула на меня с волнением, но я ответила ей широкой, дерзкой улыбкой — мы обязательно справимся.

Сквозь густые кроны деревьев пробивалось солнце, отражаясь в мокрой земле, лужах и бесконечной грязи. Перед нами стоял двухэтажный дом, с каменным первым этажом, и деревянным вторым.

Он казался мне идеальным.

— Пройдём внутрь? — предложила я, добавив с улыбкой: — Приветствую вас в моём доме, милостью Первородной Велирии. Простите, вина не предложу.

Стражники из герцогства усмехнулись, но ничего не сказали. А Яра, в ответ на мою шутку, довольно закивала. Я же продолжала осматривать дом. На первом этаже, к сожалению, были земляные полы — грязные, сырые, с остатками мышиных следов. Они не затвердевали, потому что воздух был слишком влажным, а солнце почти не пробивалось через густые деревья и маленькие окна.

К слову, окна явно когда-то были затянуты бычьим пузырём, но он давно порвался, источая неприятный запах. Я сразу сорвала остатки и выбросила наружу — лучше вообще без «стекла», чем такое зловонное.

На втором этаже было грязно, но деревянные полы можно было подмести и вымыть. Мебель присутствовала, но была полностью прогнившей. Здесь находились три комнаты, и я поняла, что жить в этом доме можно, несмотря на ужасную сырость.

Стражники помогли возницам перенести все наши вещи на второй этаж, так как я решила ничего не хранить на первом. Пока это происходило, Яра и я избавились от всех остатков бычьих пузырей, подмели полы и даже протёрли одну комнату дождевой водой, набранной из сломанной бочки, которую мы нашли за домом. После этого мы приготовили простой ужин, на огне. Кухня в доме была, но я не знала насколько ей можно доверять.

На ночь мы устроились на циновках и связках сена, накрыв их шкурами, и шерстяными одеялами, а стражники заняли другую комнату.

— Что ты думаешь, Яра? — тихо спросила я подругу. — Как тебе это место?

Яра молчала, и я, волнуясь, приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть её в темноте.

— Это место твоё? Только твоё? — спросила она тихо.

Я кивнула, а потом поняла, что она, возможно, не видит меня.

— Да. Наше.

— Тогда это самый красивый дом, который я видела в жизни, — довольно сказала Яра, и я снова легла на спину, укрываясь одеялом и чувствуя… счастье.

Завтра… завтра мы начнём превращать это место в дом.

***

Ариадна д’Арлейн

Девушка равнодушно наблюдала за тем, как её мать нервно мечется по залу, длинные юбки скользили по каменному полу. Ее глаза следили за подолом и в какой-то момент он оказался слишком близко к камину, где весело потрескивал огонь.

— Осторожно! — вскрикнула Ариадна, показав на камин, но её мать только раздражённо всплеснула руками.

— Как ты можешь быть такой спокойной? Мы не видим её, не можем контролировать, и в любой момент она может явиться к барону Марлоу и рассказать свои лживые истории!

Ариадна лишь пожала плечами.

— Почему ты думаешь, что он ей поверит? Талира сама решила сбежать, она хочет жить отдельно и открыто не уважает род д’Арлейн. Впрочем, чего ещё ожидать от дикарки!

На самом деле, Ариадну беспокоило не это. Её тревожило, что Талира смогла встретиться с герцогом Дрейгорном. Она боялась, что жена её брата успела наговорить герцогу гадостей про их семью, и теперь шансы Ариадны завоевать его сердце значительно уменьшились. Теоден Дрейгорн был известен своей замкнутостью и избегал пиров, но она надеялась встретиться с ним на скорой свадьбе соседа, виконта Гримсби.

— Мне нужно новое платье и пелерина, мама. Кайрос оставил меня без сезона, но я справлюсь и здесь. Свадьба виконта Гримсби через полтора месяца, я должна быть самой красивой женщиной на этом балу. Красивее невесты!

— Я посмотрю, что можно придумать. Кайрос ещё больше урезал наше содержание — всё из-за этой Талиры! Быстрее бы он вернулся и научил её послушанию. Я проклинаю тот день, когда он решил жениться на бастарде!

Ариадна раздражённо вздохнула, но всё же решилась задать вопрос, зная, что мать была на взводе из-за денег.

— Почему бы тебе не сдать свою вдовью долю?

— Как ты можешь такое предлагать?! — тут же взорвалась Фирруза д’Арлейн. Женщина даже отошла от дочери, нервно разглаживая складки своего батистового платья. — Марис, принеси мне вина, у меня совсем голова разболелась, — произнесла она жалобно, опускаясь на скамейку с мягкой подушкой.

Ариадна не понимала, почему мать не хочет сдать свой вдовий надел, если они всё равно живут в поместье, но решила не раздражать её ещё больше — та и так пообещала найти деньги на новые наряды.

Проклятая Талира, она вновь умудрилась доставить им хлопот. Почему за непослушание жены её брат наказывал любимую сестру?

И что за ургово отродье вселилось в Талиру? Совсем недавно она старалась угодить им во всём: отдала своё содержание на нужды поместья, даже преподнесла маменьке на день рождения подарок, сделанный собственными руками — искусно вышитый и отделанный кусок шёлка, явно отпоротый от её свадебного платья, на который она, скорее всего, потратила несколько дней. Конечно, маменька тут же высмеяла его, заявив, что аристократам не пристало дарить использованную ткань. Но тогда Талира пыталась, и всем казалось, что они начали её понимать. А теперь она словно в одночасье прекратила всякие попытки поддерживать отношения.