От осознания того, что он мог беспрепятственно вдыхать её запах, осторожно гладить ее, что она наконец была там, где ей и положено, что не могла убежать или оттолкнуть его, герцога пронзило совершенно преступное, постыдное удовольствие.

Как же это было неправильно! Ей требовалась помощь целителя — она только что пережила унизительную и болезненную порку, на глазах у всех, словно преступница, а он наслаждался каждым мгновением, когда она была в его руках.

В поместье его сразу встретила встревоженная ключница.

— Приведите ко мне Январа, срочно.

— Но он в...

— Найдите его! Если через час он все еще будет в замке с моей матерью, все слуги там будут уволены!

Его мать постоянно жаловалась на сердце, с тех пор, как он отправил своего брата, её любимого сына, на границу герцогства, и полностью урезал его содержание. Ей следовало радоваться, что он и вовсе не казнил брата за предательство, а вместо этого она бесконечно умоляла вернуть его в столицу герцогства и упорно требовала настоя, который помогал ей расслабляться.

Ключница, испуганно кивнув, поспешила выполнять приказ, а Теоден направился в гостевую комнату, осторожно неся свою драгоценную ношу.

— Ваша Светлость... — с ним вновь заговорил Сирил, пытаясь забрать свою хозяйку, которая так и не пришла в себя, находясь под воздействием обезболивающего. — Миледи не понравится, если я не выполню её приказ. Да и неприлично это...

— Тогда отнимите её у меня силой, — холодным, леденящим голосом ответил Теоден. — Её репутация не пострадает, все видели, как вы уходили с миледи д'Арлейн.

На Сириле даже была узнаваемая многими синяя рубашка с вышитым домиком.

Теоден аккуратно уложил Талиру на бок, стараясь не повредить её изуродованную спину, и приказал служанке принести воду и чистые тряпки. Затем осторожно, остриём кинжала, разрезал её платье.

Низкий, хриплый стон девушки заставил его остановиться. Он не решился продолжать без целителя — любое неосторожное движение могло причинить нанести ей больший вред. Конечно, если бы это был он, он просто содрал бы материю, не думая, но с Талирой так поступить он не мог.

— Когда уже прибудет Январ?! — рявкнул он на ни в чём не повинную служанку так, что та вздрогнула, а Сирил рядом с ней напрягся.

— Я проверю, — пробормотала девушка, передавая ему миску с холодной водой и тряпки, и поспешно убежала. В дверях теперь мялась другая служанка.

Теоден не дал никому касаться Талиры — сам обтёр её лицо и шею, наслаждаясь каждым моментом контакта, одновременно мучаясь от того, что в присутствии посторонних не мог сделать большего — обнять её, вновь и вновь целовать её лицо, утешать её, шептать, что всё будет хорошо.

Он винил её магию за то, что испытывал это непреодолимое, почти болезненное желание обладать ею. Лучше не становилось даже на расстоянии. Это чувство заставляло его совершать жестокие поступки, даже в отношении самой Талиры, и в стремлении завладеть ею он готов был пойти на многое. Почти на всё.

Целитель прибыл через час, но присутствие доктора не облегчило ту всепоглощающую тьму, что разрасталась внутри герцога. Наоборот, он пристально следил за руками врача и боролся с внутренним желанием самому делать всё — снимать с неё одежду, касаться её воспалённой, растрескавшейся кожи, промывать раны, поить её целебной настойкой. Вид мужских рук на спине Талиры вызывал у Теодена вспышки почти неконтролируемой ревности, и он, стиснув зубы, покинул комнату, приказывая себе успокоиться.

Это был Январ — молодой, но способный целитель, и именно ему сейчас надлежало прикасаться к Талире, а не Теодену, который, несмотря на все усилия, не мог освободиться от своих темных желаний, даже зная, что баронессе необходима помощь доктора.

Герцог быстрыми шагами направился в гостиную, смежную с его спальней, налил себе кружку вина и жадно сделал несколько глотков, пытаясь заглушить бурю в душе. Все его силы уходили на то, чтобы не вернуться в комнату, не выгнать всех оттуда и не подпускать к ней никого.

Он будет ждать, пока Январ не скажет, что Талира в порядке и что её можно навестить. Они должны поговорить. Он не должен касаться её, пока она без сознания — это неправильно, это недостойно.

Теоден знал, что ничто уже не будет как прежде.

***

Через три часа раздался стук в дверь, и герцог резко обернулся, надеясь, что это служанка с новостью, что Талира пришла в себя и её можно навестить.

— Милорд… — служанка выглядела испуганной. Ещё бы, она редко видела герцога таким. Обычно он был холоден и сдержан, но сегодня рычал на всех, из-за того, что привёз в свой дом, на руках, бесчувственную красавицу-баронессу из Синей Трясины. Слухи о её публичном наказании уже достигли поместья и скоро разлетятся дальше, даже до Арлайна. — К вам посетитель… посетительница. Она назвалась Ярой.

Яра... знакомое имя.

Талира часто произносила это имя с любовью, и казалось, ни к кому она не относилась с такой теплотой, как к своей служанке... подруге?

А Яра всегда называла Талиру сокращённым «Тали».

Он повторил это имя про себя, ощущая, как оно плавно перекатывается на языке.

Красиво.

— Пожалуйста! — как только он увидел Яру, та бросилась к нему. Она выглядела очень смущённой, но боролась со своим страхом перед герцогом. — Нам нужно вернуть Тали домой, немедленно!

— Присядьте, — холодно бросил он, кивнув служанке, чтобы та принесла воды или вина. — Миледи д'Арлейн сейчас под присмотром доктора. Она потеряла много крови, и я не думаю, что перевозить её — разумная идея.

— Вы не понимаете! У Тали привязка к поместью д'Арлейн. Если она не вернётся домой, это начнёт её убивать.

Привязка…

Теоден слышал об этом, но сам ни разу не сталкивался. Древний ритуал, выполняемый магами Ордена, привязывал бастарда к месту или человеку — чаще всего к мужу или отцу. Он был уверен, что, переехав в Синюю Трясину, Талира убедила мужа сменить привязку на её вдовий надел, но, судя по словам Яры, это было не так.

А значит, каждый раз, приезжая в Калдерру, Талира подвергала себя опасности.

— Конечно. Я посоветуюсь с Январом, и мы отправимся с вами. Именно поэтому она не могла жить на своём вдовьем наделе в столице?

Яра, заметно успокоившись, поспешно шла за ним.

— Что? Нет, конечно! Тали еще с первого дня подписала кучу документов... Она не умела читать, — просто сказала Яра, не подозревая, что таким образом раскрывает секреты своей госпожи. Талира, вероятно, не одобрила бы этого. Но Теоден жадно вслушивался в каждое слово — он хотел знать о скрытной баронессе всё. — Не зная, подписала и отказ от содержания, и договор сдачи дома в столице, и то, что весь доход со сдачи её вдовьего надела будет уходить его милости, милорду д’Арлейн.

***

Январ собирался сменить льняные повязки, перевязать Талиру иначе — для поездки, раз она не могла задержаться в Калдерре хотя бы на несколько дней.

И Теоден воспользовался этим временем с умом — расспрашивал Яру об их пребывании в поместье д'Арлейн, не позволяя себе выдать ни тени эмоций.

Рассказ Яры звучал дико, почти невероятно. Теоден не мог себе представить даже доли того, что пережила Талира, из какой бездны она вытащила себя.

Сама.

Служанка… подруга Талиры оказалась настоящим кладезем информации и совершенно бесхитростной. Она, похоже, не считала нужным скрывать это, и с невинной простотой рассказала ему, как их выселили из баронского крыла на следующий же день после приезда. Оказалось, что баронессе не предоставили ни горячей воды, ни дров, ни минимальной мебели, ни одежды – порой её ограничивали даже в еде, оставляя лишь то, на что у Талиры была аллергия.

Баронессу никогда не представляли слугам как хозяйку, а мать барона делала всё возможное, чтобы никто из прислуги не осмелился проявить к ней заботу.