Если бы сама Талира когда-нибудь рассказала ему об этом, даже по его приказу, он, возможно, не поверил бы — настолько безумным и жестоким казалось такое отношение к жене, даже если она была бывшим бастардом. Но Талира никогда не жаловалась, и всю правду он узнал от Яры. При этом, когда герцог начал расспрашивать о Синей Трястине, Яра сразу напряглась, замкнулась и больше не отвечала на его вопросы.

Всё вставало на свои места. И тот факт, что у Талиры было лишь одно украшение, и то, как она выглядела, когда он увидел её впервые…

Он ясно вспомнил, какой встретил Талиру: в убогой одежде, истощённую, с короткими волосами, запавшими щеками и шеей настолько тонкой, что её можно было обхватить одной ладонью. Никто не станет выглядеть так по собственной воле. Как он мог решить, что Талира сбежала из-за глупых капризов? Как осмелился насмехаться над её проблемами на свадьбе виконта Гримсби, после того как семья её мужа, та, что издевалась над ней, лишила её средств на существование, потребовала от неё же извинений перед любовницей барона?

Теоден сгорал от ярости, приказывая себе не совершать поспешных поступков. В его сознании раз за разом проносились образы того, что можно сделать с камергером Его Величества…

Как Кайрос д’Арлейн мог так обращаться с собственной женой, той, кто была в его полной власти?! Он был ответственен за неё! Как мог позволить слугам пренебрегать ею? И даже это не всё — при дворе о Талире ходили ужасные слухи, и Кайрос ни разу их не опроверг. Её называли чудовищем, завидующим красоте миледи Муради, и было ясно, что эти слухи распространяет любовница барона.

Но Теоден… он и сам был не намного лучше.

Баронесса уже была в ловушке, а он лишь загонял её в ещё большую, одержимо стремясь сделать её своей. Его мысли, в основном, вращались вокруг того, как оказаться между её светлых бёдер, утопать в её теле, сходить с ума, сгорать, вместе. Он мало задумывался о её проблемах, не особо вникал в причины её поступков, предпочитая находить простые объяснения в собственной голове.

Сколько раз за эти недели он был близок к тому, чтобы перекрыть ее дорогу?

Отголоски вины царапали его разум, но страх… страх был сильнее. Теперь он знал, что вокруг неё множество недоброжелателей, и когда-нибудь она может оказаться в серьёзной опасности — и его не будет рядом.

Ничто уже не будет как прежде.

— Миледи готова, Ваша Светлость, — к ним подошёл Январ, и Яра тут же вскочила, бросившись в комнату к Талире. — Вдовствующая герцогиня…

— Это не обсуждается. Ты работаешь на меня, а не на неё, и она не может тебя уволить, — холодно отрезал Теоден. С матерью ему ещё предстояло поговорить. Если она продолжит подтачивать его власть, её тоже отошлют — подальше от его брата.

Войдя вслед за Январом в комнату, где лежала Талира, Теоден почувствовал, как у него перехватило дыхание. Она лежала на боку, перевязанная, такая маленькая, слабая, всё ещё спящая. Только сейчас он осознал, насколько она одинока. Её окружали друзья, но никто из них не мог разделить её ношу, взять хотя бы частичку ответственности на себя.

Герцога терзало чувство вины за то, что теперь она ожидала подвоха и от него, полагая, что он способен причинить вред её Синей Трясине. Вина царапала ему грудь и душила тяжёлым сожалением.

Но в то же время… он знал.

Знал, что не остановится. Её одиночество, отсутствие защитников делали её уязвимой.

Доступной для него.

Затхлый воздух не мог быть полезен больной — Талира слегка вспотела, и даже этот запах пробуждал в нём почти ненормальное желание ухаживать за ней, обтирать, как она это делала для него, убедиться, что ей комфортно, хорошо, лучше.

Словно он был животным.

— Повозка готова, — пробурчал Сирил, с недовольством наблюдая за герцогом и тем, как тот смотрит на миледи Талиру.

Сирил шагнул вперёд, желая сам отнести хозяйку до повозки, но, разумеется, не успел. Массивная фигура герцога обогнала его, без труда подхватив Талиру на руки. Сирил не решился сказать что-либо; тем более, старательный молодой целитель находящийся рядом тут же проверил повязки на спине миледи и осторожно накрыл её плащом.

На крытой повозке, их повозке, в которую была запряжена послушная кобылка Талиры, был установлен матрас из герцогского поместья. Его Светлость с великой осторожностью опустил на него бесчувственную девушку.

Маленькое лицо баронессы капризно нахмурилось, послышался жалобный всхлип, и Талира попыталась перевернуться на спину, явно стремясь унять раздражение в спине. Но твёрдая рука герцога остановила её. В итоге Теоден остался в повозке, не отпуская девушку, и Январ смотрел на это одобрительно, не желая, чтобы его старания пропали зря.

Яра же напротив, таращилась на него с подозрением.

Она уже поняла, что в отношении Его Светлости к Талире не было ничего нормального или правильного. Его было слишком много в их жизни; такому, как герцог, не подобало уделять столько внимания мелкому феодалу вроде Талиры, задавать столько вопросов. Яра только надеялась, что это всё связано с тем, что Талира вытащила его с проклятых земель.

— Вы завершили строительство поместья? Хотя бы одного здания?

— Нет, мы всё ещё живём в том доме, что вы видели, — осторожно ответила Яра, не понимая, к чему был этот вопрос.

— Почему так долго? Я пошлю к вам профессионалов, они сразу же сдвинут дело с мёртвой точки.

Но в ответ Яра замялась и покачала головой, заработав удивлённые взгляды Январа и Теодена.

— Тали этого не позволит. Вы явно её не знаете. Она лично контролирует стройку. Это... необычное поместье. Она не даст посторонним… — Яра не закончила, умолкнув под хмурым взглядом герцога.

Синяя Трясина встретила их пением птиц, шелестом высоких деревьев и гомоном людей, до которых уже дошла весть о случившемся с хозяйкой. Они бросались к повозке, предлагая помощь, расспрашивая Яру и Сирила, что произошло.

Мешая повозке продвигаться дальше.

— Разойтись! — рявкнул на них Теоден. — Где помощник миледи д'Арлейн?! Приведите его к дому, где живёт баронесса!

Ответные взгляды были растерянными, хотя почти все узнали герцога Дрейгорна, а те, кто не узнал, были быстро проинформированы.

Но толпа не спешила выполнять его приказ.

Настолько преданы своей хозяйке?

— Марисоль, позовите, пожалуйста, Олешана. Тали придёт в себя, наверное, через несколько часов, — тихо попросила рядом с герцогом Яра, и её мягкий голос подействовал на собравшихся куда лучше резких приказов Теодена.

Подойдя к дому, в котором он уже бывал той ночью, когда предложил Талире стать его, в обмен на клочок земли, не представлявший для него никакой ценности, герцог вновь поднял её на руки и занёс внутрь, сразу направляясь в её спальню на втором этаже. За спиной он слышал, как Яра тихо переговаривалась с Январом, который, вероятно, искал льняные повязки, тёплую воду и место для своих настоек и трав.

Комната Талиры была безупречно чистой — ни пылинки, хотя она убиралась здесь сама. На столе лежала груда чертежей и небрежно разбросанные документы. Ничто в комнате не говорило о том, что её хозяйка — женщина: ни шкатулок с украшениями, ни предметов рукоделия, ни отрезов тканей. Лишь грубый деревянный гребень с несколькими светлыми волосками.

Положив её на кровать, Теоден наклонился к шее девушки, вдыхая её аромат, понимая, что ещё долго у него не будет возможности остаться с ней вот так наедине. Он отстранился, кончиками пальцев провёл рукой по лицу Талиры, убирая прилипшие пряди, а после опустил взгляд на её ладонь — всю в мозолях и царапинах. Похоже, она поранила их ещё больше, вцепившись в столб во время наказания.

Его собственная рука по сравнению с её ладонью казалась огромной. Мысли невольно перескочили к кинжалу, который он всегда носил в сапоге.

Возможно, сейчас — лучший момент?

Она спит и не почувствует, не заметит…

Снизу донеслись шаги — люди явно направлялись на второй этаж, закончив свои дела. Герцог усмехнулся себе под нос: сейчас не время, но оно настанет совсем скоро.