Теперь это казалось странным, но по прошествии стольких лет, задумываться о причинах поведения наставника Огневу не хотелось.

Побег в Мертвые земли ничего не решил, а возвращение внутрь Стены ничего не исправило.

Время, проводимое с Мишей и Майей, было необходимо, но и без их встреч он смог бы справиться с грузом той вины, которую он нес на плечах с самого детства, продолжая выполнять приказы, как сильнейший Огненный Страж страны.

Жизнь бы продолжала размеренно течь, если бы однажды спасенная на Юге девчонка не появилась перед ним, напоминая Яну о том, что его огонь не только забирал жизни, но и дарил их, давая спасенным возможность наслаждаться будущими днями.

— Неужели быть похожей на меня так важно?

Мужчина поднес тыльную сторону ладони девушки к своим губам, целуя ее и сильнее сжимая, боясь отпустить от себя.

— Я не тот, на кого нужно ровняться, — тихо прошептал он. — Я не герой, которым ты так восхищаешься, а трус, вечно убегающий от проблем.

65 год н. м.

База Северного Округа.

В помещении было светло. Маленькие огоньки, горевшие за прутьями решетки, создавали достаточно света, чтобы можно было разглядеть лица друг друга.

— Ты ведь уже очнулся, — сказал Якоб. — Столько часов здесь из-за тебя просидел.

— Где Альта? — вновь спросил Ян сиплым голосом.

Мужчина дернулся, но руки его были связаны. Он попытался создать огонь, но ничего не получилось.

Моя способность?..

— Пока ты здесь, твоя сила не вернется, — произнес бывший Страж. — Поэтому даже не трать время на мысли об этом и просто посиди, отдохни.

— Где Альта?

— Где Альта? Где Альта? — усмехнулся Якоб. — Столько лет не виделись, а тебя интересует только твоя невеста. Вырос, наглый мальчишка.

— Мне нет дела до твоей болтовни, — выдохнул Огнев, с силой жмурясь от щиплющего ощущения в глазах. — Если снова не смогу спалить тебя, то задушу голыми руками за то, что ты сделал.

— И что же я сделал, Ян?

— Предал всех нас.

— Это не было предательством. В моих глазах, — решил уточнить мужчина.

— А вот в глазах Марты было.

Ян знал, какие слова больнее всего ударят по Якобу, и сам Якоб тоже это прекрасно осознавал.

— Разве ты делал не то же самое по отношению к Альте? Я сделал то, что было выгодно мне. А ты молчал о том, что случилось на Юге, потому что так было выгодно тебе. Мы одинаковые.

— Ничего подобного, — сказал Огнев. — Я молчал, чтобы прошлое не тянуло ее назад, позволяя ей двигаться вперед.

Губы Якоба дернулись в понимающей улыбке, и он посмотрел на своего подопечного так же, как и в тот день, когда Ян выполнил свое задание по его устранению.

— И я для Марты сделал то же самое.

Подземная тюрьма под Северной Базой.

Оба выжидающе смотрели друг на друга, но никто не хотел вновь начинать разговор. У каждого была своя правда на совершенные ими когда-то поступки, и принимать во внимание мнение другого никто из них не собирался.

В Яне все еще жила детская обида на наставника за то, что тот их предал, но, став старше и опытнее, он не мог позволить себе выражать это недовольство в открытую.

И пусть недавно он показал, что внутри него все еще живет взбалмошный и эмоциональный мальчишка, кричащий и требующий на свои вопросы ответы, попутно сжигающий все на своем пути, сейчас, сидя в этой камере и догадываясь, где именно он находился, Ян смог вернуть своей голове своеобразную трезвость мысли.

Якоб же считал свой уход из Границы единственным выходом из той ситуации, в которую его закинули обстоятельства. Мог ли он в тот раз поступить по-другому? Так, чтобы не заставлять тех, кто ему дорог, страдать и ненавидеть его? Определенно нет. И сколько об этом не думай, сколько не фантазируй о том, а что, если бы, выход из ситуации был только один.

И он смог открыть эту дверь.

Поэтому им оставалось только смотреть друг на друга, оставаясь каждый при своем мнении и принципах.

— Она просила кое-что передать тебе, — все же первым нарушил тишину в камере Огнев.

Когда зрение окончательно восстановилось, а голова перестала гудеть от раздражающего звона, он вспомнил о просьбе Марты, которую, как бы ни хотел, ему нужно было передать.

Не ради Якоба, а ради женщины, которая, несмотря ни на что, все еще была предана предателю.

Мужчина же и без имени понял, о ком шла речь.

Во рту тошнотворно закислило от того, что сестра его друга все еще о нем помнила.

Нет, он знал, что именно так и будет. Что она не найдет никого другого и всю жизнь будет страдать о разрушенном счастье, нося на шее одно из парных колец, которые ни он, ни она, так и не примерили на безымянные пальцы друг друга.

Он ушел, не зовя ее с собой, надеясь, что все же у нее будет нормальная жизнь, полная детского смеха и теплых объятий того, кто будет любить ее и заботиться о ней. Даже если от подобных мыслей становилось не по себе, а внутри все разрывалось от боли и злости, Якоб не стал просить ее сбежать вместе с ним.

Не стал рассказывать того, что делают с Навирами в Границе. Он не смог бы заставить ее делать выбор между ним и братом, зная, что выбрать только одного Марта не сможет.

А потом он так удачно «умер», позволив Альберту разбираться с воспоминаниями Яна и создать правдоподобную картину того, что Навира, способного усиливать чужие способности, больше не существует.

В глазах женщины, которую он любил, Якоб стал предателем, а потом еще и мертвецом, позволяя Марте без сожаления забыть о нем и жить дальше.

— Она знает, что я жив? — спросил бывший Страж, пытаясь скрыть свое удивление.

Он знал, что маленькая Ева, так же, как и остальные Евы, вместе с настоящей провидицей, увидела его в одном из своих видений. Рассказать об увиденном входило в обязанности девочки, но Якоб был уверен, что Марат ни за что не рассказал бы об этом сестре. Слишком сильно тот ее опекал, чтобы позволить вновь страдать о бросившем ее когда-то ожившем мертвеце.

— Знает. После инцидента на Вокзале, на Альте применили виденье. Тебе стоило бы маскироваться, если так хотелось погулять по столице.

Вот оно как. Значит, об этом она не знает, подумал мужчина, нисколько не жалея о допущенной оплошности.

— Я не ожидал ее встретить, — сказал Якоб и, замечая хмурое выражение лица Яна, улыбнувшись, продолжил. — Ты ведь тоже ее сразу узнал? Или пришлось поднапрячься, да покопаться в извилинах, чтобы вспомнить, где ты видел столь милую особу?

Огнев не ответил, не собираясь вести с бывшим наставником беседу о своей личной жизни.

— Я вот ее узнал сразу. Девочка из Южного Округа выросла в красивую женщину, как я и говорил. Все же, глаз у меня на такие дела наметан, — мужчина тихо засмеялся. — Кстати, я был огорчен, узнав, что она понятия не имеет о личности Стража, который ее спас. Пришлось рассказать.

Пожалуй, описание того, как глаза лезут на лоб от удивления, как нельзя лучше описывало то, что сейчас происходило с Особым Классом.

Якоб умел отличать одни эмоции от других, поэтому сложности в составлении списка испытываемых его подопечным чувств у него труда не составило. Да, это было удивление, но потом оно сменилось на непонимание причин сделанного им поступка. Потом была злость, и в этот момент вынужденный надзиратель был рад, что способность девушки продолжала сдерживать силу Огнева внутри его тела, не давая ей вырваться наружу.

— Зачем?..

— Не благодари, — решил отшутиться мужчина, но последняя эмоция, мелькнувшая во внезапно потухших глазах Яна, отбила у него весь запал веселья, который он приберег для их встречи.

То был страх.

Холодный, сковывающий изнутри страх, из-за которого конечности начинали холодеть, немея, а желание что-либо делать исчезало, не собираясь возвращаться обратно.

— Вы двое слишком похожи даже в такой мелочи, — произнес Якоб, привлекая внимание Яна к своим словам. — Когда я сказал ей, что это ты ее спас, у нее было точно такое же испуганное лицо.