Все шестеро среагировали быстрее, чем сообразили, что делают, и это спасло как минимум одному из них жизнь — на то место, где только что стоял один из рыжих, обрушился внушительный кусок стены.

— Офигеть! — хором сказали двое Уизли (наверняка близнецы). — Ты кто?

— Шерлок? — поражённо произнесла Гермиона.

— Некогда. Волдеморт и змея в Воющей хижине, вам троим лучше поторопиться. А вы… — он взглянул на оставшихся Уизли, — советую почаще смотреть по сторонам.

— Осталась только змея, — произнес Гарри, — и он сам.

— Гарри, ты уверен… — несмело спросила Гермиона.

— Да, стоит поторопиться. Ты… — он посмотрел на Шерлока, — я тебя не знаю, но…

— Я его знаю. Он не ошибается, — быстро сказала Гермиона.

— Гарри, — позвал Шерлок. — На два слова.

Гермиона и Рон остались стоять, а Гарри Поттер подошёл к Шерлоку. Шерлок наклонился — он был почти на полголовы выше, и быстро сказал:

— Крестражей еще два. Змея и ты сам. Тебе придётся подставиться под его удар.

Гарри побледнел и спросил:

— Откуда ты знаешь?

— Даже если бы я не обладал этими сведеньями, догадаться было не трудно. Учитывая вашу мысленную связь, пророчество и всё остальное.

— Я и раньше так думал, но…

— В хижину. У вас мало времени.

Шерлок перевёл дух, глядя, как трое волшебников уходят. Он с радостью присоединился бы к ним — хотелось посмотреть, что придумает профессор, — но хотел сделать еще кое-что. Гермиона никогда не говорила, как попасть в кабинет директора, но Шерлок примерно представлял себе расположение башен, так что без труда нашёл защищающую вход горгулью.

— Пароль? — спросила она мрачно.

Шерлок задумался. Что поставил бы профессор? Он сентиментален, даже слишком, так что вполне подошло бы… Разумеется, нет. Он это имя даже произносить вслух боится. Что-то нейтральное, травы или вещества? Никогда. Он не привязывается к вещам, но любит места, чувствует свою принадлежность к ним. О чём он думает, заходя в свой кабинет? Шерлок улыбнулся и сказал:

— Дамблдор.

Горгулья послушно повернулась, открывая проход на длинную винтовую лесенку. Шерлок поставил ногу на первую ступень и неожиданно услышал резкое:

— Энервейт.

В лицо из темноты ударил луч света, он почувствовал, что падает вниз, теряет сознание, в глазах потемнело, а потом из этой темноты выплыло лицо Гермионы. Но он не успел осознать этого, потому что следом накатила боль, в которой он тонул и тонул до тех пор, пока она не сжалилась над ним и не вколола ему заранее подготовленный налоксон — антагонист морфина, который снимает наркотическое опьянение.

И вот, теперь он пришёл в себя окончательно. Он аккуратно приподнялся на локте и сразу же увидел сидящую на табуретке возле стола Гермиону.

— Очнулся! — она встала и в два шага пересекла комнату.

— Да, я в полном порядке, — ответил Шерлок. Голос звучал хрипловато, нужно было выпить воды, прополоскать рот — судя по всему, после налоксона его вырвало, — переодеться и привести себя в порядок.

Он сел на диване, поставил ноги на пол и тут же пошатнулся, правую щеку обожгла боль — Гермиона с размаху влепила ему пощечину.

Он схватился за лицо и сказал:

— Ау!

Но Гермиону это не остановило, он ударила по второй щеке и воскликнула:

— Ты последний идиот, Шерлок Холмс! Безмозглый тупица!

От третьего удара Шерлок увернулся, пусть даже ему пришлось ради этого снова упасть на диван. Гермиона остановилась, в её глазах заблестели слёзы.

— Как ты мог? — спросила она тихо.

— Эксперимент, Гермиона. Обычный эксперимент. Всё было под контролем.

Он всё-таки встал с дивана, снял рубашку и вытерся ею — с душем придётся подождать до дома, а липкий пот раздражал. Потом достал из заранее подготовленного чемодана свежую рубашку и переоделся.

— Под контролем? — прошипела Гермиона. — Я тебя еле вытащила оттуда. Шерлок, конечно, это твоя жизнь, и я не имею права…

— Опусти бесполезные извинения и скажи сразу то, что собираешься.

Гермиона вздохнула:

— Это не шутки. Это наркотики. Ты просто убьёшь себя, разрушишь собственный блестящий ум…

— Блестящий ум? — переспросил он. — Звучит неплохо.

— Шерлок! — оборвала она его.

Шерлок закончил застёгивать рубашку — чувствительность пальцев ещё не до конца восстановилась, — повернулся к Гермионе и впервые за сегодняшний день посмотрел на неё. Она изменилась немного, поправилась (в отличие от Майкрофта, ей это было на пользу), успокоилась, из-под глаз пропали тёмные круги.

— Как подготовка к экзаменам? — спросил он мягко. Он был зол на неё — за прошлую их встречу и за то, что она разбудила его сегодня, но, в конце концов, это же была Гермиона. Когда он на неё долго злился? — Занятия вдали от толпы тупиц кажутся куда приятней, верно?

— Я… — она слабо улыбнулась. — Не буду спрашивать, как ты узнал. Но не переводи тему. То, что ты делаешь, это опасно. И… — улыбка пропала, — и мне нужны причины не рассказать об этом твоим родителям.

Шерлок сощурился — этого ему точно не нужно. Его эксперименты не должны волновать маму и папу, они уже не так молоды, не стоит им лишний раз волноваться. Может ли Гермиона выдать его секрет? В другое время он сказал бы, что нет, но сейчас — другое дело. Она думает, что это пойдёт ему на благо.

— Потому что я ни слова не сказал твоим родителям, когда ты собралась на войну, — ответил он твёрдо. — Это было глупо и опасно, но это было твоё дело.

Этот аргумент подействовал.

— И не переживай, я читал о вреде наркотиков и не собираюсь их использовать. Я же не опустившийся наркоман из подворотни.

— Обещаешь? — спросила она.

Он закатил глаза — опять эти сантименты, сколько можно.

— Обещаю, обещаю, — ответил он. — А теперь давай вернемся к моим родителям, они заждались. Ты же можешь всё это собрать магией?

Гермиона махнула палочкой, и всё оборудование аккуратно запаковалось в коробки. Ещё взмах — и коробки уменьшились, и Гермиона сложила их в свою сумочку. Шерлок бросил грязную рубашку в чемодан, надел пальто, и Гермиона перенесла их к дому.

Возвращение оказалось не из легких — не только потому что аппарация оказалась на диво неприятным процессом, но потому что мама едва не задушила его в объятьях. Разумеется, Гермиона осталась на ужин, и Шерлок был вынужден сидеть за столом и поддерживать общий разговор. Но мыслями он был отнюдь не в Суссексе. Ему было интересно, что он нашёл бы в директорском кабинете, не выдерни его Гермиона из сна.

Гарри и Рон сидели на полу возле камина и играли в шахматы, а Гермиона и Джинни расположились чуть в стороне от них, на диване. Три дня назад они вместе со всеми Уизли встретили Рождество в Норе, а теперь вчетвером перебрались в дом на площади Гриммо. За то время, что их не было, Кикимер сотворил настоящее чудо — отмыл особняк сверху донизу, развесил светлые занавески на окнах, выставил столовые сервизы в сервантах и превратил жилище темных магов в уютный дом, куда приятно приходить вечером после долгого дня.

— Он не хочет жить здесь, — произнесла Джинни тихо.

— Это не удивительно, — ответила Гермиона после паузы. — Учитывая все…

— Сначала он вообще хотел продать его, но вроде бы передумал. Пусть будет наследством.

— Не боишься выходить замуж сразу после школы? — спросила Гермиона о том, что волновало ее сейчас.

Рон пока не делал ей предложения, но всем своим видом показывал, что они пара. А Гермиона и ждала от него сокровенного «Выходи за меня», и боялась — ей всегда казалось, что в брак нужно вступать после двадцати пяти, обладая хотя бы небольшим жизненным опытом, начав строить карьеру. С другой стороны, у нее жизненного опыта хватит на троих, спасибо Волдеморту, а карьеру она построит безо всяких проблем — ей уже предлагали должности в нескольких отдела Министерства.

— За Гарри? — хмыкнула Джинни. — Хоть сейчас. Я с ним вообще ничего не боюсь. А… — она замялась, — что у тебя с Роном?