— Прости, — сказала она, когда пошла пятая минута молчания, — но я не вижу себя в дипломатии. Мне плохо даются языки, я ненавижу все эти высокие встречи и переговоры, а магов их европейского конгресса просто хочется заавадить.

Кингсли поднял взгляд от её прошения и спросил:

— И чем займёшься? В отдел тайн, извини, не пущу ради твоего же блага — не хочу, чтобы ты хоронила себя под землёй в лабораториях.

— Я могла бы приносить реальную пользу, а не расшаркиваться со стариками из Европы, — твёрдо сказала Гермиона. Кингсли хитро усмехнулся:

— Защищать права обездоленных? У меня слишком мало людей, чтобы позволить тебе заниматься всякой ерундой. Дипломатия для тебя — идеальный вариант. Можешь посмотреть мир, пообщаться с разными людьми, научишься политическим играм — это никогда не бывает лишним.

— Нет, — покачала головой Гермиона, — это не моё. Я понимаю, что нам сейчас не до домашних эльфов или оборотней, но…

— Ладно, — махнул рукой министр, а потом снова усмехнулся, блеснув белоснежными зубами: — будет тебе польза.

На следующий день Гермиона получила назначение на должность начальника отдела борьбы с неправомерным использованием магии, и записку от Кингсли: «В Департаменте магического правопорядка бардак с тех пор, как погибла Амелия Боунс. Предлагаю приложить свои способности к наведению здесь порядка. Сначала в одном отделе, потом посмотрим».

Пожалуй, это было именно то, чего всегда хотела Гермиона — ей в руки достался разваленный, толком не работающий отдел, и разрешение делать всё, что она пожелает, для превращения его в рабочую структуру, которая действительно была необходима магическому миру. Кроме того, Кингсли весьма прозрачно намекнул на дальнейшие перспективы, если она справится с отделом. Гермиона с головой окунулась в работу.

Сначала невероятный беспорядок в отделе, полное отсутствие регламентов работы и крайне низкий процент успешно раскрытых случаев неправомерного использования магии её напугали. Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы не нашла выхода. С присущей ей дотошностью она разобрала процесс отслеживания запрещенной магии досконально, изучила все законы в этой сфере, как следует встряхнула сотрудников, считавших возможным читать на рабочих местах любовные романы или играть в волшебные шахматы — и постепенно дело пошло на лад. Через год на место Гермионы взяли другого начальника, а ей Кингсли, ухмыляясь еще более ехидно, вручил руководство отделом незаконного использования заклинаний и оберегов. В этот раз Гермиона уже не паниковала — у неё был план действий по восстановлению разрушенного и перестройке разваленного.

Если не считать работы, то её жизнь протекала очень спокойно. В отсутствие Шерлока некому было втягивать её в расследования, вламываться к ней домой посреди ночи и озадачивать неожиданными вопросами. Несмотря на твёрдое решение не лезть в его жизнь, она часто думала о нём и переживала, как он. На беду, однажды её излишнюю задумчивость заметила Джинни.

Она была беременна и напоминала мячик — казалось, что в ширину она такого же размера, что и в длину. Однако её это ничуть не смущало — не имея возможности быстро бегать, она плавно перекатывалась по своим делам и пугала и без того нервного Гарри своей излишней активностью. Заметив как-то, что Гермиона похудела, устала и выглядит слишком грустно, она вынесла вердикт:

— Надо замуж.

В другое время Гермиона посоветовала бы подруге не совать нос в её жизнь, но сделать это сейчас было невозможно — Гарри ещё два месяца назад строго предупредил всех, что Джинни запрещено волноваться. Спорить с ней тоже было нельзя.

— Я пока не хочу, — вяло заметила она. — У меня работа.

— У меня тоже, — возразила Джинни, и глаза её опасно заблестели, а Гермиона пришла к выводу, что беременность — очень опасное для психики состояние.

Потому что на следующий день она получила букет цветов и приглашение на свидание от аврора Роберта Харриса.

Гермиона не была ни с кем на свидании с тех пор, как рассталась с Драко, и не стремилась это изменить — она строила карьеру и пока была не готова заниматься отношениями. Но совсем игнорировать приглашение было бы невежливо, к тому же, на указанный вечер у Гермионы не было никаких планов, так что, поколебавшись немного, она ответила согласием. Она помнила рассказ Гарри про то, что Харрис едва ли не её фанат, поэтому решила, что стоит с ним встретиться и поговорить. Объяснить, что, кто бы ни надоумил его позвать её на свидание, он просто пошутил, что она — отнюдь не такая прекрасная, как он думает, и что её не интересуют свидания. Собираясь на встречу именно с такими мыслями, Гермиона безо всяких сомнений выбрала практичный брючный костюм и короткую мантию вместо платья. Стоило сразу показать, что она не расположена флиртовать.

Харрис встретил её в Дырявом котле. Он был достаточно симпатичным, из тех, кого называют «хорошими парнями» — высокий, с мягкими чертами и добрыми глазами. При виде Гермионы он расплылся в улыбке и поспешил поцеловать ей руку.

— Гермиона, ты чудесно выглядишь! Я же могу называть тебя по имени, да? Ты сама мне разрешила однажды.

— Конечно, Роберт, — ответила она. Он снова заулыбался.

Они устроились в небольшом кафе почти в самом конце Косой аллеи, и Гермиона уже планировала начать свои разъяснения, как Харрис спросил:

— Ты нашла того человека, да? Шерлока?

— Нашла, — кивнула Гермиона, и спросила: — а что?

— Мне до сих пор немного обидно, что ты не взяла меня тогда с собой. Это было нечестно. И, к тому же, мне влетело от начальства — я должен был проконтролировать поиски, а в итоге остался и без тебя, и без портала, и без пропавшего.

— Это было мое дело, — заметила Гермиона, — и мне не хотелось тебя слишком сильно озадачивать. Я не знала, что тебе попадёт от начальства.

— Ерунда, — опять улыбнулся Харрис, — это был не слишком строгий выговор. И в любом случае, он того стоил — я рад, что познакомился с тобой.

Гермиона улыбнулась и, когда принесли ужин и напитки, решила отложить пояснения на потом — когда придёт время рассчитываться, она оплатит свою половину счёта и даст понять, что не намерена продолжать с ним встречаться. Пока же можно было просто получить удовольствие от хорошей еды и приятной беседы. Харрис оказался прекрасным собеседником, он быстро нашёл общую тему для разговора — воспоминания о Хогвартсе, — с удовольствием рассказывал смешные истории из своего обучения и просил Гермиону вспомнить что-нибудь из своего.

— И, представь себе, я уже почти добрался до гостиной, как вдруг слышу сзади: «Так-так, мистер Харрис. Страдаете лунатизмом?», — со смехом вспоминал он, — я боюсь пошевелиться, но понимаю, что Снейп точно у меня за спиной. Мне приходит мысль притвориться, что я действительно лунатик. Я делаю шаг вперёд, потом еще один — гостиная всё ближе. И тут он как рявкнет: «Повернитесь!». Я на всякий случай закрываю глаза резко оборачиваюсь и замираю — вроде как грежу наяву. И тут из моего рукава выскальзывает бутылка и с грохотом падает на пол.

Он рассмеялся, и Гермиона тоже хмыкнула — так и представила себе профессора Снейпа, вылавливающего ученика, который решил протащить в школу спиртное.

— Да, — сказала она, — нас он тоже ловил неоднократно.

— А ты ведь из семьи магглов? — спросил Харрис, когда шутки о покойном зельеваре несколько поднадоели. — Жаль твоих родителей.

Гермиона вздрогнула — хорошее настроение как рукой сняло.

— Прости, — тут же сказал Харрис. — Не стоило об этом вспоминать.

— Ничего, — осторожно произнесла Гермиона и наугад спросила: — а откуда ты знаешь?

Харрис слегка смутился, а Гермиона начала судорожно думать, что же он имел в виду. Потерю памяти? Едва ли. То, что она сделала с родителями, находилось буквально на грани закона. Если бы об этом знали в министерстве, её давно хотя бы вызвали на слушанье.

— Заглядывал в твоё дело, — ответил он. — Хотел больше узнать о тебе. Ты так загадочно тогда исчезла с перчаткой. Я подумал, что ты ищешь своего парня, и…