Туда я не пойду, однозначно. Слишком много сегодня было этой блядской девки, и я не выдержу, если мы снова окажемся с ней рядом хотя бы на еще одну минуту.

Выхожу на улицу, вызывая такси к соседнему зданию. Пока парня не нашли, у меня есть время, чтобы беспрепятственно свалить. Не то, что я боюсь отвечать за свои поступки, наоборот. Только сейчас, пока идет следствие, лишнего шума вокруг моего имени не нужно.

Домой влетаю, как ошпаренный, по дороге сообщая Олегу, что уехал. Он отвечает в сообщении, ляпая ошибки в простых словах, и это тоже бесит. Вряд ли мой приятель вообще интересуется, почему я слинял.

Сдираю чертову одежду, обнаруживая на футболке застывшие бордовые пятна от крови. Выворачиваю вентиль на горячую воду и встаю под душ, сцепляя зубы. На меня льется кипяток, еще чуть-чуть и сварюсь заживо.

Именно это мне сейчас и нужно, чтобы в башке стало, наконец, пусто.

Но я продолжаю упрямо прокручивать сегодняшний день, пытаясь выцепить одно: какого лешего у меня столько мыслей о Влади? А она, как назло, встречается на каждом шагу. И ладно бы только в офисе, — но нет же, парк, клуб, любое место вокруг. Где еще я не должен ходить, чтобы перестать, наконец, на каждом шагу спотыкаться при виде Сашки?

Намыливаю даже глаза,да так, что щиплет их еще несколько минут. Что происходит со мной, черт возьми?

Надо заканчивать со всем этим. Если эта дрянь постоянно будет крутиться возле меня, сверкая своими зелеными глазами, это кончится тем, что я ее придушу.

Она ведь не так давно появилась на работе, заявив о своем желании не бросать дело всей жизни Кирилла. Ну да, конечно.

Нужно вытулить ее из фирмы как можно скорее. Поставить в такое положение, после которого Влади за радость будет свалить вон.

Отступные? Нет. Унизить ее прилюдно? Слишком дешевые методы, хотя сегодня я не побрезговал и ими.

Подставить?

К сожалению, я не силен в подковерных играх, и мне приходится временно отпустить эту идею.

Меня трясет.

И дело совсем не в алкоголе; я иду, просачиваясь мимо людей, в надежде, что меня никто не коснется, а перед глазами – дикое лицо Поддубного. Глаза, сверкающие от бешенства, плотно сжатые губы, в движениях – столько плохо скрываемой агрессии, что я начинаю бояться его и сама.

Вряд ли бы парень, распускавший руки, зашёл далеко. С ним страшно так не было, я знаю – отобьюсь без проблем и физической силы.

Но Илья выглядит иначе, точно наконец -то ему позволили показать свое истинное «я».

Он до сих пор где-то сзади, и я ощущаю его присутствие кожей, черепушкой, шестым чувством. Это невыносимо неприятно.

Ищу Катьку, потерявшуюся среди музыки и света, и чертыхаясь. Она стоит наверху, а рядом – Олег Суворов. Из сотни присутствующих тут она флиртует с одним из самых неказистых парней, и пусть у него костюм, кричащей о достатке, но он не красит рожу приятеля Ильи. Да, я стараюсь с ним дружить, но если взглянуть правде в глаза, то Олег далеко не фонтан.

Я поднимаюсь по ступенькам, держась за поручень - где-то позади по-прежнему Поддубный, и я все ещё боюсь обернуться. Мы должны снова сойтись с ним в одной точке, и мне хочется сбежать отсюда до нашей новой встречи.

- Привет! – радостно, почти искренне улыбается мне Олег.

- Твой друг разбил в туалете нос парню, - перебиваю я его. Катька смотрит на меня, продолжая по инерции улыбаться. Она ещё пьяная, а я уже нет.

- Кому? – только и спрашивает мужчина, а я пожимаю плечами. Пусть разбираются сами, я не просила себя защищать, чтобы потом пялиться на меня, точно на шлюху. Днём Поддубный уже сказал, все что мог, и по какой причине сейчас бросился молотить парня, я не понимаю.

- Кать, поехали, - я хватаю ее за руку и мы спешно выходим с ней наружу, в сырую прохладу ночи.

- И что это было? – подруга щелкает зажигалкой, прикуривая сигарету, а я пытаюсь ввести в приложении свой адрес, чтобы вызвать такси.

- Не понимаю, о чем ты, - не хочу говорить об Илье, - и почему ты куришь?

- Нервы, - издает она смешок, а я смотрю на нее, фыркая, и тоже начиная хохотать, - чего ты ржешь? Ко мне поехали лучше, а завтра на дачу рванем.

При слове «дача» лёгкие снова наполняются дымом, но на этот раз уже тем, который исходит от сигареты.

- Поехали, искупаемся. Дома никого, только я и кот.

После недолгих раздумий, я соглашаюсь. В такси мы обнимаемся с ней на заднем сидении, как в былые времена, и я понимаю, как мне не хватает для поддержки таких простых вещей: тёплых слов, дружеских прикосновений. Без Кирилла все это остаётся в прошлом, и я даю себе обещание, что заведу животное: не важно, кошку или собаку, но чтобы дома кто -то ждал меня после работы.

Дома у Кати мы по очереди залезаем в душ. Я лежу на старом диване, оставшемся в комнате после ее покойной бабушки. Все в этой комнате напоминает о ней, но мне не страшно. Чистое постельное белье хрустит наглаженными краями, и я вытягиваюсь под одеялом в полный рост, наслаждаясь приятным ощущением. За окном светает, заливается припозднившийся июльский соловей, а я, вместо того, чтобы спать, думаю о Поддубном.

- Так и знала, что в потолок таращишься, - Катя проскальзывает ко мне, забираясь под одеяло и запихивая ледяные ступни поближе к моим ногам. Я почти никогда не мёрзну, и подруга бессовестно этим пользуется, - а теперь рассказывай, что там произошло. Я тебе дала время помолчать.

Я улыбаюсь некстати – хорошо, когда люди помнят о твоих привычках также хорошо, как и много лет назад.

Скрипит дверь, и внутрь протискивается Гоша, рыжий кот, нагло запрашивающий к нам третьим.

- Все в сборе, - замечаю я. – Да ничего особенного, я пошла в туалет, этот парень, что возле тебя вился, за мной. Я его собиралась послать его, но тут появился Поддубный и с порога начал мутузить мальчишку.

- Офигеть, - протягивает Катька, - не спроста он там оказался. Видимо, заметил и следом отправился.

- Ага, конечно, - скептически качаю головой. Не может Илья таким альтруистом заделаться, не такой он человек.

- Может, ты ему нравишься? Вы же давно знакомы, - я резко поворачиваюсь к Кате, собираясь высказаться, но замолкаю. Никто не должен знать о том, что между нами происходит, и она – в том числе. Не из-за недоверия, просто все, что касается Кирилла, мое личное, и делиться с другими больно. Даже тем, как поступил Илья, что он на самом деле конченная сволочь, и симпатии между нами нет и быть не может.

Обо всем этом я думаю, но не говорю.

- Давно. Но у него есть девушка, а я – вдова.

- Прости, - Катя замолкает, и нам обеим становится неудобно. Зачем я вообще об этом заговорила?

- И ты меня, - извиняюсь, находя руку подруги и крепко сжимая.

- Я, наверное, зря тебя в клуб вытянула. Но мне хотелось, чтобы ты развеялась, чтобы забыла немного… на полчаса хотя бы. Пожила обычной жизнью.

- Не вини себя, все нормально. Мне было полезно.

И все равно внутри щекочет неприятное ощущение, сродни предательству. Я так легко согласилась нарядиться, выйти на танцпол, точно и не теряла мужа, человека, которого так крепко любила. Меньше двух месяцев прошло, и вот я уже не в черном – в ярком платье.

И все это начинается выходкой Ильи и заканчивается его же появлением.

Заколдованный круг, и куда бы я не подалась, везде его наглая рожа с холодным взглядом.

- Знаешь, бабушка не муж. Но когда ее не стало, я тоже долго убивалась. Но жизнь продолжается, нельзя держать траур годами. Тебе не отведено столько времени, чтобы проживать его в вечном горе. Надо двигаться дальше, надо разрешать себе слабости. Ты не придаешь память Кирилла, когда улыбаешься или радуешься. Он же любил тебя , а значит, хотел, чтобы ты была счастлива, а не грустила каждый день. Позволь себе это.

Катя шепчет жарко, торопливо, точно боится, что ее перебьют. Из глаз катятся слезы, щекоча виски, прячась в волосах.