Разве мне так важно доказать, что я тоже разбираюсь в маркетинге и продажах? Что мое музыкальное образование не мешает умению считать деньги?

Нет. Я здесь не за этим. И если бы наша строительная империя была лишь его заслугой, я бы сделала все, чтобы она развалилась, но вряд ли она для него нечто большее, чем источник денег.

Я хочу узнать Илью Поддубного получше, и как только парень проявит свои слабости, нанести ему сокрушительный удар, такой, чтобы он еще долго после поднимался с колен.

За все одинокие ночи, что я сейчас провожу дома, за то, что от моей счастливой жизни осталась только иллюзия.

Когда я ухожу после первой части совещания, собираясь съездить в «Лесной дом» и пообщаться с продавцами, на встречу мне бежит Федоров. Я уступаю дорогу, прижимая папку к груди, но понимаю, что лучше сейчас — следовать за ним следом, ведь он точно несется туда, откуда я только что вышла.

И в тот момент, когда я подхожу к двери, слышу его фразу:

— В «Палладиуме» обвалились лестничные пролеты. Один рабочий погиб, несколько пострадали.

Поддубный вылетает следом, едва не сбивая меня с ног, и схватив за локоть мужчину, кричит в кабинет, где тут же стихают все звуки.

— Поехали на стройку, — безапелляционно заявляет Федорову, а я вдруг решаюсь:

— Я с вами.

— Нет! — рявкает Поддубный, но я не собираюсь слушать его. В конце концов, у меня есть своя машина, и место строительства я знаю, как свои пять пальцев. Впихиваю секретарю успевшие за утро надоесть бумаги, мчусь к стоянке, вспоминая, есть ли в багажнике каска и сменная обувь.

Олег увязывается следом:

— Ты слышала?

— Да, поедешь туда?

— Конечно. На твоей или моей?

— На моей, — решаю, и через две минуты наши с Поддубным автомобили стоят перед выездом друг за другом в ожидании, когда откроются, наконец, ворота. У Олега трещит от звонков телефон, на моем пикают сообщения во всех чатах телеграма, заставляя айфон беспрестанно вибрировать.

До стройки ехать десять минут, но внезапно образовавшаяся пробка заставляет нервничать. Я бессильно сигналю, когда передо мной решает перестроится очередной автомобиль.

— Что говорят? — обращаюсь к Олегу, который психует не меньше моего.

— Саш, походе это диверсия, — говорит он, открывая перед моим носом видео, — там все пролеты сложились с пятнадцатого по первый этажи. И журналисты тут же оказались рядом.

Я смотрю на коротенькое видео, чувствуя, как холодеют руки, до тех пор, пока нам не начинают сигналить машины сзади.

— Это просто п...дец, — резюмирует Олег.

Возле забора, огораживающего территорию комплекса, не было место для парковки. Всю свободную площадь занимали машины строителей, белые «газельки» МЧС и «Скорой». Мы с Олегом с трудом приткнули тачку через дорогу и теперь ждали зеленый свет, чтобы перейти дорогу.

— Дело возбудят, по-любому, — хлопая по карманам, Лесников искал сначала сигареты, потом зажигалку, но так и не прикурил, просто мял в руках.

Синий «Мерседес», нарушая все правила, разворачивается через двойную сплошную. Илья бросает тачку, нисколько не парясь по этому поводу, и к воротам мы подходим почти одновременно. Рабочие суетятся, прораб в белой каске бежит к нам с бледным лицом, отбиваясь от журналистов. Камер слишком много, и теперь они пытаются поймать еще и нас. Поддубного узнают, и бойкая девушка тут же подсовывает ему к лицу микрофон:

— Городской канал, скажите хотя бы пару слов.

— Идет расследование случившегося, — чеканя каждое слово, отвечает Илья, — разберемся, кто виноват и накажем. Дольщики могут не беспокоиться, дом сдадут в срок, как и все наши объекты.

— Правда ли, что есть погибшие?

— На данный момент я не обладаю такими сведениями.

— Молорик, — шепчет мне Олег, наблюдая за другом, — всегда найдет нужные слова.

Я вынуждена согласиться. Камеры любят Поддубного, и смотрится он при этом всегда серьезно и внушительно. Мы проходим за его спиной, надевая предложенные каски, и обходим дом с той стороны, где видно обрушение.

Людей на стройке становится слишком много, и я пытаюсь вычислить, кого здесь не хватает, кто тот самый несчастный, оказавшийся в подъезде под лестницами.

— Дом не пострадал? — спрашиваю Артема, парня с рыжеватыми волосами и бородой, с которым общаюсь чаще других.

— Монолитная конструкция целая, лестничный марш только как домик сложился.

— Кто погиб?

— Новенький… Какого черта он туда пошел, не понимаю. Мы вообще не корпусе сегодня работали.

Я подхожу поближе, спотыкаясь по неровностям земли, вспаханной гусеницами экскаватор и сваедавилки. С самого начала с этим участком были проблемы: воткнутый между двумя другими домами, построенными застройщиком, которому нужны были только деньги, этот дом сразу вызывал у них кучу негатива. Соседи вызывали телевидение, снимая трещины в полу и стенах, утверждая, что они — следствие строительных работ, когда у нас забивали только пробные сваи. Поддубный уговорил всех пойти им навстречу, привезя сюда другую технику и пообещав решить вопросы благоустройства ближайшего двора.

Экскаватор вгрызался в готовые стены, снося газоблоки, — иначе добраться до тела погибшего спасатели не могли.

— Какой ужас, — Федоров подошел ко мне, качая головой, — стройка, конечно, всегда на костях, но у нас за все годы это — третий случай. И теперь все, кому не лень…

— Теперь ничего не попишешь, — перебиваю я, не желая выслушивать его. К Федорову я отношусь нейтрально, зная его склонность к излишним рассуждениям, — нужно заплатить семье пострадавшего и убедить жителей, что с домом все будет нормально.

— Да, да, Саша, без этого никуда.

— Олег сказал, что это диверсия, — вспомнила я, оборачиваясь к Федорову. — У Вас есть предположения?

— А ты, Сашенька, голову подними да посмотри напротив…

Я повернулась спиной к подъезду, возле которого орудовали спасатели, и поняла, о чем говорил Николай Алексеевич. Три высотных дома, два из которых уже были возведены под крышу, а третий — отставал лишь слегка.

— «Дубовая роща»? — уточнила я, вспоминая название жилого комплекса. Сайт, похожий на наш, лишь с небольшой разницей, цены подешевле, но за счет меньшей площади квартир.

— Да, видео оттуда снимали. Очень вовремя оказались рядом журналисты, приехали в «Рощу», а тут им представление через дорогу.

— Неужели Вы думаете, что в наше времена люди идут на такое?

Я не особо верила суждениям Николая Алексеевича, но он вздохнул, глядя на меня поверх прямоугольных очков:

— Сашенька, люди убивают и за меньшее. В строительном бизнесе крутятся слишком большие деньги.

— Это точно, — подтвердил Илья, неслышно подходя следом.

Мы сцепились с ним взглядами, и я говорила ему своим: «я все знаю», а он отвечал «мне похер».

— Позвони юристу, без адвокатов тут не обойтись, — отдал он приказ Федорову, теряя ко мне интерес. Я отошла назад, понимая, что мне здесь больше нечего делать. — Скорее всего, возбудят дело по двести шестнадцатой, на подрядчика.

«На Олега», — мысленно делаю себе пометку. Жаль, что не на Илью. Возможно, тюрьма стала бы идеальным для него местом. 

Остаток дня проходит в суете: нужно срочно решать, как успокаивать дольщиков до того, как сюжет выйдет в эфир, и пиар отдел стоит на ушах. Я вбиваю название нашего комплекса, и все новостные ленты пестрят броскими заголовками. «Лестничный марш стал похоронным», «Падение Палладиума», «Дом на костях: на стройке в жилом комплексе погиб человек». 

Мнение о том, что нам насолили конкуренты, становится только прочнее, чем больше подробностей мы узнаем. Рабочий, устроившийся к нам по знакомству, которое в результате, никто не смог подтвердить. Пролеты, которые компания Олега крепила на совесть — ни по одному закону физики они не могли просто так взять и свалиться. Журналисты, снимавшие кадр за доли секунд до того, как произошел обвал…