А вместо этого меня охватывает злость: и что теперь делать дальше? Я подтягиваю к себе мобильник Лени и набираю номер, с которого прислали сообщение. Естественно, он не доступен.

- А ты локацию вычислить не можешь.

- Дуб, я не фээсбэ, - отмахивается Лёнчик, взлохмачивая гриву. Волосы давно пора постричь, но парень – не любитель лишний раз заботиться о своей внешности.

Я провожу рукой по щеке, ощущая, как за пару дней отросла щетина. Сидеть у друга дальше нет смысла, сегодня я планировал остаться у Алины, но перед этим собралась заехать домой.

- Ладно, спасибо за помощь, - поднимаюсь, пожимая мужскую руку. Леня плетется следом, без конца поправляя сказывающиеся с носа очки.

- Тебе за бутылку спасибо. Когда посидим?

- Давай на следующей неделе, на этой запара, - отмахиваюсь, надевая обувь.

- Ты всегда так говоришь, Дуб, а потом объявляешься, когда что-то надо, - с усмешкой замечает парень.

- Давай, ещё ты мне начни, - Леня смеётся беззлобно, и мы прощаемся.

День клонится к вечеру, и дышать становится будто легче. Хочется пить; завожу машину и пешком двигаюсь в сторону ближайшего ларька, чудом уцелевшего во дворе старой пятиэтажки, где живёт Лёня. Выбираю минералку, ощущая, как в заднем кармане жужжит айфон. Кто там ещё?

Открыв бутылку, достаю телефон, пытаясь одновременно сделать глоток и прочитать сообщение. И зря: увидев имя абонента, закашливаюсь, разливая половину содержимого на себя. Белая футболка тут же становится мокрой, а я все никак не могу остановиться кашель.

- Влади, блядь!

Реально, эта баба приносит одни проблемы. Вместо того, чтобы заниматься своими делами, я весь день потратил на ее чёртовы тайны.

Открываю месседж и охреневаю повторно.

«Надо увидеться»

- Влади, ты это сейчас серьезно?

Что у нее в башке творится? Это сообщение первое, наверное, за последние лет десять точно – с тех пор, как она начала таскаться за Кириллом, мы больше не общались.

Сажусь в тачку, отбрасывая бутылку на соседнее кресло. Раздумываю, что ей ответить, и для начала пытаюсь перенести «приятное общение» на завтра, но Сашка не сдается. Упрямая, блядь, как всегда. Ладно, тогда приезжай ко мне домой, за тобой я бегать не намерен.

Секунду – другую зависаю, глядя в экран, а потом снимаю машину с нейтралки, убирая мобильный. С чего ей вдруг приспичило пообщаться со мной? Боится, что я увидел утреннее сообщение? Правильно делает, кстати. Правда, полученные сведения ни на шаг не приближают меня к тому, чтобы узнать, что точно произошло в тот злосчастный вечер между Влади и Самойловым. Но если она виновата, то ни хрена не отвертится от заслуженного наказания.

Мокрая футболка действует на нервы,  и я мчусь домой, чтобы переодеться и избавиться от нее как можно быстрее, - только ради этого и совсем не потому, что Влади может быть где-то поблизости и приехать раньше меня.   Ни хрена подобного.

В квартире первым делом распахиваю окна настежь, а потом иду в душ. Несмотря на дневную жару, ставлю воду погорячее, ощущая, как разгоняется кровь, двигаясь по конечностям.

Выхожу, обматавшись полотенцем, и критично оглядываю квартиру: минимум вещей, все на привычных местах. Я с детства терпеть не могу бардака, обходясь самым необходимым, и когда заказывал ремонт квартиры, делал акцент именно на это.

Влади приезжает гораздо раньше, чем я ожидал. Едва я успеваю достать белье из шкафа, как слышу звонок в дверь. Точно она, ещё и в подъезд прошла мимо домофона.

Отбрасываю боксеры обратно на место, натягивая джинсы прямо на голое тело, и в таком виде распахиваю перед ней дверь.

- Влади, - ее фамилия по-прежнему бесит и каждый раз я произношу ее вслух с чувством, будто перекатываются шарики во рту.

Она стоит, теряя по крупицам уверенность в себе. Взгляд скользит по моему телу, и Сашка точно смущается тому, что я без футболки.

- Заходишь или закрыть дверь?

Молчит, но вперёд проходит, почти задевая дверной косяк с другой стороны – лишь бы не коснуться меня.  Прохожу на кухню, включая электрический чайник, и жду, когда она заговорит первой. За спиной ее почти не слышно, - комнату наполняет только тихий звук закипающей воды.

- И?

- Я сегодня была у тебя в кабинете, - выпаливает быстро. Чуть поворачиваю голову, чтобы держать ее на виду.

Опять не произношу ни звука, позволяя ей закончить мысль. Или мы так и будем забирать после каждой фразы? Я не планирую встречать свою старость в компании с ней.

- И нашла там листок, на котором ты писал мое имя.

А вот это уже интереснее. Оборачиваюсь, подхожу ближе и сажусь напротив. Нас разделяет барная стойка, за которой мы оба сидим на высоких, крутящихся стульях. Она прячет руки, сидит прямо, почти не касаясь стола

 Я наклоняюсь вперёд, чтобы залезть в ее личное пространство, точно так же, как и она сегодня, зайдя ко мне в кабинет.

Я хоть убейся, но не помню, когда выводил имя Влади, но вполне допускаю, что так и было, раз уж сегодня весь день посвящен этой девке.

Сегодня она выглядит уставшей: сильнее выражены морщинки в уголка глаз, губы – потрескались и обветрились.

- Почему?

- А ты как думаешь?

Я не тороплюсь отвечать на ее вопросы, мне вдруг начинает нравится эта игра в кошки-мышки. Глупая, на что она рассчитывала, придя ко мне домой? Выяснить, знаю ли я о том, что случилось тогда с Кириллом? Скорее всего, да.

- Ты видел утром, что было у меня в телефоне, - она вздыхает шумно, и это почему-то тоже бесит. На ней сегодня майка с такими тонкими бретельками, что кажется ещё немного, и они лопнут, обнажая полную грудь.  Она облизывает губы, нервно поправляя майку, чтобы прикрыть вырез.

Внезапно я вспоминаю, как мы играли в компании с ней в  бутылочку. Интересно, она помнит, что целовалась со мной? Ей тогда было лет четырнадцать, но грудь уже была больше, чем у всех девчонок в «профессорской» компашке. А я - совсем сопляков и для меня  это был первый «настоящий» поцелуй, с языком и девчонкой, в которую я был тогда влюблен. Идиот.

- Видел, - говорю я, растягивая слова. – Мало того, я даже знаю, кто ее отправил.

И она замирает, бледнея, а мне, черт возьми, доставляет садистское удовольствие все происходящее сейчас.

Ещё немного – и я задохнусь.

Взгляд Ильи, сидящего напротив, не даёт мне нормально мыслить, сбивая с толку. В лёгкие пробирается аромат его геля для душа, заполняющий все свободное пространство. Я пытаюсь не дышать, отодвинуться, но все это – только мысленно, а на деле не могу заставить себя шевелиться.

Где были мозги, когда я решилась приехать к нему домой? В квартиру, к чужому мужчине, который сидит сейчас напротив, босиком, в одних джинсах. Мы так близко, что я вижу капли воды на коже, которые он не удосужился стереть. Абсолютно дикое желание провести по его плечу пальцем, стирая влажную дорожку. Прячу руки, боясь, что не сдержусь. Внезапная тяга, больше похожая на помутнение разума, о причине которой я не хочу думать.

Я понимаю его слова с опозданием, сначала слышу звуки и только через мгновение – другое до меня доходит их смысл.

- Видел. Мало того, я даже знаю, кто ее отправил.

Кислород в комнате кончается внезапно, словно по щелчку.

Проклятие.

Поддубный так внимательно следит за моей реакцией, точно ожидая, что я сейчас напишу чистосердечное признание в преступлении, которого не совершала. В его преступлении.

Проверяешь, скотина, не узнала ли я правду?  Пытаешься копнуть так глубоко, насколько я позволю?

Отлично.

- И кто это?

Голос не выдает того напряжения, которое я испытываю. Внутри тонко звенят натянутые струной нервы, а на лице – я точно знаю – не осталось никаких красок. И в этом нет ничего удивительного, я боюсь – и Поддубного, и своей реакции на него, и того, что мы сидим сейчас вдвоем здесь.

- Твой муж.