Все это время я слушаю его, кивая головой. Слова не новые, мы обсуждали это не единожды, не так подробно, но все же.

— А Илья все еще играет в игрушки, пытаясь доказать мне, кто в доме главный. Поверь, Саша, если бы это не стоило нам многомиллионных потерь, я бы закрыл глаза. Мальчишка против слияния сам и пытается уговорить других. На днях он подходил к Алексею Сержикову, настраивал его против меня… Детский сад, честное слово.

Очень неприятно слышать такое об Илье, но я проглатываю, побуждая Федорова говорить дальше:

— Как оказалось, слияние возможно только при условии, что все — все! — учредители «за». Он один уже не дает нам подписать документы, но будто ему мало, пытается найти союзников, которые будут с ним заодно. Естественно, Алексей выступает на моей стороне, кому, как ни финансовому директору понятна суть и цена вопроса. Но я не хочу раздора в руководстве фирмы. Скажи честно, Илья не приходил к тебе с подобным вопросом?

— Нет, — отвечаю, а у самой перед глазами темно. 

— Я не хочу на него наговаривать, но все же. Если Поддубный вдруг внезапно объявится у тебя, будь, пожалуйста внимательна к его словам. Вполне может статься, что он просто использует тебя в борьбе со мной. Я знаю, что вы давно не общаетесь. лично мне было бы обидно, если меня использовали в чужих играх.

— Да, мне тоже, — слова даются тяжело.

Ну вот и стало все на свои места.

И внезапная страсть, так быстро накрывшая Илью по отношению ко мне.

Его заботливость, его внимание.

Только два человека стали помехами в чужом хитроумном плане: Алина и Федоров.

— Спасибо, что рассказали, — голос ровный-ровный, не дрожит, но я почти не вижу сидящего передо мной человека.

Внутри лопается одна за другой тонко натянутые ниточки, противно позвякивая, и этот звук только нарастает в ушах.

— Все в порядке?

— После болезни слабость еще не прошла.

— Ладно, я тогда пойду. Дашь мне знать, если он появится.

Все, на что меня хватает — это кивнуть. Провожать Федорова не иду, оставаясь сидеть в той же позе, опираясь спиной на стену возле окна.

Когда дверь за ним хлопает, поднимаюсь, хватаю пакет с мандаринами и выкидываю их в мусорку.

Пиздец!

Я смотрю на пацана в салоне сотовой связи, который меняет симку в телефоне.

На старой — следы, очень похожие на зубы, и я до сих пор не могу въехать, как, блядь, Алине удалось вытащить ее незаметно, сгрызть и засунуть обратно.

Он косится на меня, стесняясь задать вопрос, а я чертыхаюсь сквозь зубы. Заслужил, чего уж там. Ну бабы, хитрый народ, это ж надо было догадаться такое сотворить.  Че ж не телефон сразу разбить?

Наверное, чтобы нас никто не побеспокоил во время ночи любви, которую она тщательно спланировала?

На секунду становится нехорошо: не успела ли она отправить что-нибудь не то Сашке, но потом вспоминаю, что на выпендрежном айфоне — идентификатор рожи, который не позволил бы ей разблокировать аппарат без моего ведома.

Видимо, последователи Стива Джобса имели опыт общения с ревнивыми и обиженными женщинами.

— Спасибо, — забираю включенный телефон, закидываю в карман — и бегом в машину, и так уже провозился до десяти, дожидаясь пока откроется ближайший салон оператора.

Сообщения не будут приходить в ближайшие сутки — я даже не пойму, были пропущенные или нет. Заебись перспектива.

В офис залетаю, плюхаясь на свое место и доставая мобильный, пролистывая сообщения из мессенджеров.

Вижу, что Влади прислала картинку и не хочу открывать.

Точно ничего хорошего, это явно не розовые сердечки и пожелания доброй ночи.

И не ее фотка, где она стоит голая, хотя я бы не отказался от такого снимка себе на память.

— Так, блядь, ты че как девчонка жмешься? — говорю сам с собой, нажимая на изображении.

Вижу на нем фасад спортивного комплекса, где выступал вчера. Мне требуется пару мгновений, чтобы понять, что произошло.

Первое: Влади была там

Второе: Алина была там

Третье: после выступления я вез ее домой в одной со мной машине. А зная мнительность Сашки, если она увидела нас с ней вместе, то можно представить, что у нее творится в башке.

Решительно набираю Влади, но девушка не отвечает.

— Таааак, — протягиваю, поднимаясь.

У меня две важные встречи сегодня, мне надо ехать в Исполком города, меня ждет планерка, только это ни хрена не важно, если Влади снова удастся испортить то, что начинается между нами.

Хотя, это не только ее вина, но и моя тоже.

Выхожу, цепляясь взглядом за Катьку. Та сразу прячет телефон, в котором переписывается с кем-то, и отводит от меня взгляд.

Сколько не смотрел на свою рыжую секретаршу, не мог вспомнить, откуда ее знаю, а тут вдруг озаряет. Подхожу к ней, опираясь ладонями об стол, привлекая к себе внимание, и задушевно начинаю:

— Ты вчера была на выступлении?

— Да, — кивает, глядя испуганно.

— А с кем?

— С подругой.

— Как подругу зовут?

Молчит, мнется и вдруг жалобно тянет:

— Илья Сергеевич, я ж не знала, что Вы там тоже будете… Вы ж молча билеты дали, вот я и позвала ее, думала они просто не нужны Вам.

— Дуй ко мне.

Затаскиваю ее в кабинет, прислоняясь к двери, и говорю:

— Три минуты, чтобы рассказать, что вчера произошло. Или голову откручу обеим.

Как, твою мать, я мог забыть Сашкину подругу из клуба? Возле которой, кстати, терся Олег. Был бы он здесь, вспомнил девчонку, но, черт возьми, до этого они ни разу не пересекались, а потом его и вовсе закрыли.

— Мы приехали вчера туда, увидели Вас. А потом к ней девушка подошла, Алина, сказала, чтобы Сашка отвалила, что следила за Вами четыре дня и знает, что Вы э…

— Говори, говори, — делаю движение подбородком, чувствуя, как еще немного и от злости раскрошатся зубы. Что за херня, а?

— Сказала, что знает, что вы у Влади ночуете, и чтобы Сашка в покое оставила Вас, иначе это плохо закончится. Вот. А Сашка хотела с Вами поговорить, между прочим, но не нашла, и телефон был недоступен. Она поехала домой, а прямо перед ней Вы едете, вместе с этой… девушкой.

— Она уже не моя девушка, — не разжимая челюсти отвечаю ей.

То ли ржать, то ли плакать: очередная нелепая ситуация. Кем я выгляжу в глазах Сашки? Козлом, ясное дело. У которого есть другая баба.

И к Влади я только приходил потрахаться, не говоря ни слова, без обещаний. А как насытился, так свалил.

Будь я бабой, непременно так решил бы.

А самое, блядь, херовое, что в такой ситуации мне даже говорить с ней нельзя о голосовании, просить ее помощи.

Иначе она точно подумает, что все это затевалась ради голосов в мою пользу. Это меньшее из зол: достаточно того, что я брыкаюсь сам, не позволяя Федорову слепить все по-своему.

Сажусь за стол, барабаня по дереву пальцами. Нужно решить, что делать, не врать, не юлить. Поговорить так, чтобы стало понятно: мне Влади небезразлична. После истории с изменой мужа она и так в мужиках разочарована, и я выгляжу немногим лучше Кирилла.

Если не хуже.

— Вот же блядство!

Ударяю кулаком по столу. Катька подпрыгивает, таращится на меня и молчит.

— Хочешь что-то сказать еще?

Сначала отрицательно мотает головой, потом утвердительно:

— Илья Сергеевич, не играйте с Сашкой, если она Вам неинтересна…

Хуже некуда — обсуждать свои чувства с ее подружкой, которая, к тому же, работает моим секретарем.

— Я не играю с ней. Что она тебе сказала?

— Сегодня ничего. Звоню, не берет трубку.

Тру ладонью щеку, глядя на нее:

— Так, отменяй нахер все встречи сегодняшние, найди, кто вместо меня поедет по делам.

— А Вы?

— Поеду к Сашке твоей. Извиняться, похоже.

— А есть за что?

Говорит и язык прикусывает. Я на Катьку так смотрю, что задавать подобные вопросы ей еще не скоро в голову придет, и выхожу, дверью хлопнув.

На улице снова снег валит, глаз не открыть. До машины иду почти на ощупь, щурясь от ветра.