Но, в очередной раз, услышав «наверное, завтра мы все решим», я плюнула на все и приехала домой, чтобы положить конец этому смехотворному действию: они собрали консилиум для того, чтобы решить, отпускать меня на учебу в Оксфорд или нет! Смешно. Однако мой приезд никого не удивил: оказалось, они сами предполагали, что я не вытерплю и приеду мешать им, и я была приятно удивлена и рассержена одновременно — все это время решался только один вопрос.

«Кто будет присматривать за Мишей в Англии?»

Что касается моего поступления в Оксфорд, все согласились в первый же день, конечно, после долгих дебатов. Особенно долго пришлось переубеждать… Даже не папу (!), а Мартина, который просто жить без меня не мог.

— И зачем тебе куда-то ехать, сестренка? Неужели в Варшаве нет достойного для тебя университета? — недовольно спросил он, приветствуя меня объятьями.

— Это не дело принципа, это — зов сердца, — серьезно ответила ему я. И никакой лжи.

Я обняла всех родных, встала в центре круга кресел, в которых они сидели, и почувствовала себя клоуном в цирке.

— Я так и знал, что ты не вытерпишь и приедешь совать свой носик во взрослые дела, — улыбнулся отец. — Но Мартин прав: если бы ты выбрала любой университет, даже не в Варшаве, а в Польше или Чехии, я не был бы так обеспокоен твоим выбором. Но ты почему-то выбрала Англию.

— Я думаю, Оксфорд — самое оптимальное место для старта моей жизни. Я ведь не в Америку еду, а всего лишь в Англию! — парировала я отцу.

— Это твое «всего лишь» убивает меня, — проворчала мама. — Мария, а что ты скажешь Мише?

Мария тряхнула своими длинными волосами, такого же цвета, как и мои, а впрочем, как у всей нашей семьи: мы все были золотоволосыми.

— Я скажу ей: «Пиши почаще, дружочек»! — весело сказала Мария.

Я послала ей воздушный поцелуй, но потом вспомнила о том, что мне уже не нужно было играть ненавистную мне роль капризной девочки, взяла себя в руки и состроила серьезное выражение лица.

— Ладно, снимем уже этот вопрос, — устало сказал отец, — и продолжим наши рассуждения: кому доверить Мишу в Англии?

— Мы же решили, что это будет твой кузен Кристофер, — напомнил Мсцислав отцу. — Он, как никто лучше, сумеет присмотреть за своей двоюродной племянницей.

— Нет, Кристофер не сможет: я звонил ему утром — он уехал в Австралию, разводить кенгуру. И какой черт его туда понес?

— По-моему, сейчас в Оксфорде учится Фредерик Харальдсон… — начал, было, Мартин, но отец с искаженным от ярости лицом строго перебил его.

— Ни слова о нем и его семействе! — полным гнева голосом воскликнул он.

«Ого! Что это с ним? Какая бурная реакция на имя этого Фредерика!» — невольно пронеслось в моей голове.

— Да сколько можно, отец? Ведь вы не общаетесь уже три года! Бедный Фредерик, мне жаль его! — недовольно сказал Мартин отцу.

— Жаль? А его есть за что жалеть? — парировал отец.

Я навострила уши и во все глаза смотрела на отца: одно только упоминание об этом неизвестном мне вампире привело отца в бешенство.

«Что же произошло между отцом и этим вампиром, если отец так разозлился?» — подумала я, с опаской наблюдая за новым поворотом событий.

— Поверь, его… — начал Мартин.

— Я же сказал: ни слова о нем! — Отец даже повысил голос, а ведь он никогда не делал этого ранее.

Мартин насмешливо усмехнулся, мама поджала губы, а Мсцислав и Мария нахмурились и переглянулись, словно мой старший брат сказал какую-то чепуху. А я сильно перепугалась.

«Ох, Мартин, ну зачем ты это сказал? Совсем не к месту! Теперь папа может запретить мне ехать в Оксфорд! Нет, только не это!» — недовольно и испуганно подумала я и дала знать об этом Мартину, постучав указательным пальцем по виску, но так, чтобы этот жест не увидел отец.

Но Мартин только равнодушно пожал плечами.

— Папа, я надеюсь, что… — начала, было, я, но когда отец посмотрел на меня, его глаза горели таким гневом, что я побоялась еще больше разозлить его.

— Что, Миша? — спокойно спросил он.

Я растерялась: спокойный тон его голоса никак не подходил выражению его лица и сверкающим гневом глазам.

— Я надеюсь, что из-за этого Фредерика… Как его там…

— Харальдсона, — подсказала мне Мария.

— Да, из-за него… Ты не запретишь мне поступить в Оксфорд? — с надеждой спросила я.

— Это было бы мудрым решением, — ответил отец, поднимаясь с кресла и подходя к окну.

— Но ведь ты не запретишь? — Я подошла к нему и взяла его за руки, заглядывая ему в глаза.

Его молодое прекрасное лицо смягчилось.

— Я хотел бы, но уже пообещал отпустить тебя и не могу идти против собственного слова, — ответил он, но в его голосе слышалась горечь.

— Спасибо, папочка! Ты не представляешь, как много это значит для меня! — Я поцеловала его в щеку.

— Но я не хочу, чтобы ты общалась с этим… Фредериком: ни слова, ни полслова, — вдруг очень серьезно сказал отец.

— Я не буду! Я даже не знаю, кто он такой и как он выглядит! — пообещала я.

Я была готова обещать все, что угодно, лишь бы папа не отказал мне в моем поступлении.

— Это не важно. Просто знай и всегда помни о том, что я запрещаю тебе с ним общаться. И даже если он заговорит с тобой первый, не отвечай ему. Игнорируй его. Сделай вид, что его не существует. Поняла?

Эта просьба, а точнее, приказ, удивила меня, но, если таково было желание отца, я чистосердечно согласилась.

— Обещаю. Я же сказала: я не буду с ним общаться. Никогда!

— Мне кажется, я смотрю какую-то мелодраму, — шепнул Мартин Марии. Та ударила его локтем в бок, но все рассмеялись.

— Ну, раз все решено, готовься к вступительным экзаменам. Когда они будут? — спросил отец, не выпуская мои ладони из своих.

Я смутилась: а если я расскажу ему о том, что, без их согласия и разрешения, я уже сдала экзамены и поступила? Не рассердится ли он?

«Даже если он рассердится, то все равно не нарушит своего слова. Дай Бог каждому так исполнять свои обещания!» — подумала я и, попросив минуту ожидания, вышла из гостиной и вернулась к семье с распечатанным на принтере письмом из университета.

— Что это? — с недоумением спросила мама, когда я протянула ей этот лист бумаги.

— Дело в том, что я уже поступила, — твердо сказала я. — Я не стала ждать, когда вы, наконец, все решите, и сдала экзамены онлайн.

Отец с недовольным видом пробежал взглядом письмо.

— Ну, что ж, вижу, ты не стала терять времени. Поздравляю. И, все-таки, меня радует твоя первая самостоятельная победа, — сказал он, отдавая мне письмо, которое тут же забрала Мария. — Но я прошу тебя, в следующий раз, прежде чем что-то делать и поступать так опрометчиво, дождись нашего разрешения.

— Хорошо, хорошо! Тогда я пойду собирать вещи! — Я была так счастлива, что готова была лететь в Лондон хоть в этот же день.

— Погоди, сестренка, вещи никуда не убегут. Мы не решили самый главный вопрос. — Мартин посмотрел на отца. — Так кто будет присматривать за нашим сорванцом?

Я с ожиданием и радостным томлением в груди ждала ответа отца и смотрела в его глаза.

Он тоже с улыбкой смотрел на меня.

— Думаю, ей стоить попробовать пожить одной, без надзора. Может, тогда она поймет, как ценны в этом мире семья и родительский контроль, — с улыбкой сказал он.

— Папа, ты так говоришь, будто я тебя не люблю! — недовольно воскликнула я, бросившись ему на шею.

— Но ты ведь так стремишься нас покинуть! — сказала Мария, подходя ко мне и обнимая меня. — Поздравляю! Но не флиртуй там много!

— По-моему, флирт — это по твоей части! — рассмеялась я.

— Вот он — юношеский максимализм! А я-то думал, вы до самого замужества будете держать ее дома, — весело сказал Мсцислав отцу и отдал мне письмо из университета, уже успевшее попасть в его руки.

— Хотелось бы, но сам видишь: этот птенец хочет расправить крылышки и упорхнуть, — ответил ему отец. — Но у меня все же есть вопрос.

Я напряглась.

— Где ты будешь жить?