— Ты говоришь так, словно это я обесчестила Марию и отказалась на ней жениться! — вырвалось из моей груди. — Будто я сделала это нарочно! Ради развлечения!

— Ты неправильно поняла мои слова!

— Это вы во всем виноваты! Если бы вы не молчали, а сразу предупредили меня насчет этого подонка, я чувствовала бы к нему отвращение и никогда бы… Никогда бы не стала такой дурой! А теперь я чувствую себя оплеванной! Словно на меня вылили тонну дерьма! А если бы я уже спала с ним? Ты представляешь, что бы со мной было? Я умерла бы от унижения! — Я вновь разрыдалась: жалость к себе, ненависть к Фредрику и обида на семью полностью расстроили мои нервы.

— Ты же рассталась с ним? Ты поступила правильно: он негодяй и недостоин тебя! — Маришка обняла меня.

— Вы все виноваты! А ты еще и стыдишься меня!

— Но мы даже представить не могли, что это произойдет! Тебе всего девятнадцать лет! А он… Он бесчувственный, но, даже если он влюбился бы в тебя, то ты точно бы не могла…

— Но я влюбилась в него! А он в меня — нет! За что мне это унижение! Я только начала жить и поступила в первый университет в моей жизни! И что? Теперь я на всю жизнь влюблена в этого мерзавца, соблазнившего мою сестру и обманывающего меня все это время! Как гадко и мерзко… Противно чувствовать все это! Ты даже… — Вдруг зазвонил мой смартфон, и я прервала свои рыдания. — Это он, — тихо сказала я. Во мне вновь закипела жгучая ненависть.

— Не отвечай ему! — посоветовала Маришка.

Но я схватила смартфон и прижала его к уху: я молчала, но изнутри меня била дрожь нервного напряжения и отвращения.

— Только не бросай трубку! — послышался голос Фредрика.

— Что тебе нужно? — ледяным тоном спросила я.

— Умоляю, не улетай. Сейчас я приеду к тебе и расскажу, что, на самом деле, было между мной и твоей сестрой.

— А знаешь, мне уже все равно! Плевать мне на тебя и на нее! Не звони мне больше! Никогда! — Я так сильно сжала смартфон, что он скрипнул.

— Согласен, я должен был рассказать тебе, да, должен! Но я боялся, что ты не поймешь…

— Глухой? Я же сказала: мне все равно! — крикнула я.

— Я люблю тебя!

— Жалкий врун! Ненавижу тебя! — в бешенстве вскрикнула я, бросила смартфон в стену, и он разбился на куски.

— Все, Миша, успокойся! — Маришка схватила меня за руки и помешала мне бросить в стену что-то еще.

— Увези меня! Сейчас же! Я не могу больше терпеть это! — Это был крик отчаяния, вырвавшийся прямо из моего растоптанного Фредриком сердца.

Сестра обняла меня, и я впилась пальцами в ее платье.

— Хорошо… Улетим прямо сейчас! Я увезу тебя в Варшаву…

— Нет, нет! Он будет искать меня там! И я не хочу… Родители будут ругать меня!

— Тогда полетим ко мне. Подожди, я сейчас позвоню пилоту, чтобы он подготовил самолет! — Маришка усадила меня на кровать, схватила свой телефон и приказала пилоту завести двигатель.

Не дождавшись швейцара, мы вышли из номера Маришки. Сестра сама несла свой чемодан, громко цокая каблуками по мраморному полу, а я, как тень, шла за ней. Маришка отдала на ресепшн ключ, мы вышли из отеля и сели в машину, которая ждала нас прямо у входа. Затем я перестала следить за происходящим.

Я уже не чувствовала ни боли, ни злости, ни раздражения. Ничего. Словно все эти чувства я убила вместе со своим смартфоном. В голове крутилась лишь одна мысль: почему я не умерла вместе с Мэри? Тогда я была бы счастлива: я не призналась бы Фредрику в любви и была бы свободна.

Фредрик обманул меня, и я не желала больше его знать. Я улетела из Лондона и перечеркнула все прошлое. Все было кончено. Но я не боялась, что Фредрик будет преследовать меня: отец и братья защитят меня от него.

Прилетев в Прагу, мы поехали в замок Морганов. Там Маришка привела меня в гостевую комнату, я залезла на кровать и, не снимая обуви, укрылась с головой одеялом и лежала так, пока не наступила ночь. Все мысли покинули меня. Я мечтала только об одном: уснуть. И больше не проснуться.

***

Я стоял перед дверью квартиры Марии. Прилетел первым же возможным рейсом. Мария Мрочек выбрала местом своего обитания огромную Оттаву, столицу холодной Канады, в которую мне пришлось лететь двадцать восемь часов, но я был готов на все, чтобы вернуть Мишу и чтобы она не считала меня негодяем, опозорившим ее сестру и собиравшимся соблазнить ее саму. Я прилетел, чтобы заставить Марию рассказать Мише правду. В этот раз мне было наплевать на репутацию Марии: она обязана была все рассказать Мише.

Звонок в дверь, и через секунду Мария уже стояла передо мной с ошарашенным лицом и удивленно-приоткрытым ртом.

— Фредрик? Что ты здесь делаешь? — со смешком воскликнула она.

— Нам нужно поговорить, — без предисловий сказал я и без приглашения вошел в ее квартиру.

— О чем? Мы не виделись уже три года, и вдруг, нам нужно поговорить? — недовольно сказала Мария, идя за мной следом.

— Это очень важно, — сказал я, оборачиваясь к ней.

— Ну, раз важно, то проходи, садись. Выпьешь?

— Нет, спасибо.

— А я выпью. За нашу встречу. — Мария ушла в другую комнату и вернулась с большим бокалом крови. — Присаживайся! У меня достаточно кресел и диванов, — со смехом сказала она, увидев, что я так и не занял ни одного из ее многочисленных красных кресел.

— Спасибо, я ненадолго. Постою, — холодно ответил на это я.

Квартира Марии была шикарной и вульгарной, как и она сама: много шелка и бархата, много красного цвета, дорогая, но крикливая мебель, позолоченные канделябры. А сама владелица всего этого добра была одета в короткий красный шелковый халат, еле прикрывающий ее грудь и бедра. Из сестер Мрочек она одевалась хуже всех, даже хуже моей Миши, а ведь Марии было уже давно не девятнадцать — она была даже старше меня.

Моей вины в ссоре между Мрочеками и Харальдсонами не было: это Мария соблазнила меня, а не я ее. Но я взял всю вину на себя, чтобы смягчить тень, упавшую на ее имя, а Мария не сделала ничего, чтобы опровергнуть это. Но я никогда не собирался утверждать обратное: пусть в глазах всего вампирского общества я являлся подлецом, но добровольно нес это позорное пятно. Наверно, я должен был обижаться на Марию за этот позор, но не держал на нее ни зла, ни обиды. Мне было плевать на мнение общества, и жить с черной репутацией мне намного легче, чем было бы ей. Хотя, каюсь: в том, что случилось, была и моя вина — я дал себя соблазнить, дал вскружить себе голову, хоть всегда мыслил рационально, холодно и трезво. Но я позволил случиться всему, что случилось, а значит, моя вина была не меньше вины Марии. Однако смешно: ее родители считали, что я был первым ее мужчиной, и что она почти двести лет провела без секса! Наивные.

Мария сделала глоток крови, подошла ко мне и провела пальцем по моим губам. Я тут же поспешил отвернуть от нее лицо.

— Ну, и чего же ты хочешь, мой викинг? — прошептала она, не сводя взгляда с моих губ.

Меня передернуло.

«Мой викинг». Она называла меня так, когда мы были вместе. Отвратительно. Я так привык быть «айсбергом» Миши, что прошлое с Марией казалось мне ужасным, грязным, развратным. Тогда я был глупцом.

Я отвел руку Марии от своего лица и холодно посмотрел на ту, которой так восхищался три года назад.

— Послушай, я терпеливо нес на своем имени незаслуженное пятно позора и репутацию негодяя. Но сейчас ты должна рассказать правду Мише, своей сестре. Это необходимо, поэтому не перечь мне, — прямо заявил я.

Мария удивленно приподняла брови.

— Зачем Мише знать об этом? Да и вы что, знакомы? Она даже не знает, как ты выглядишь, — усмехнулась она, положив ладонь на мою грудь.

— Мы не просто знакомы. Я люблю ее как последний идиот. А она думает, что я опозорил тебя, соблазнил и бросил, в общем, как и все, и считает, что теперь я хочу использовать и ее.