Мы вышли из магазина, и девушка стукнула меня по плечу.

— Что это было? — нахмурившись, спросила она, скрестив руки на груди.

— Мое плохое чувство юмора, — спокойно ответил я.

— Ты понимаешь, что натворил? Теперь эта женщина будет считать меня пьянчужкой и болтуньей! — воскликнула Миша.

— От правды не убежишь.

— Фредрик!

— Да?

— И ты даже не извинишься?

— Нет.

— Ну… Знаешь что? Тогда я не буду с тобой разговаривать! — серьезно заявила Миша.

— Увы, сомневаюсь в этом, — усмехнулся я.

Она не ответила, демонстративно отвернулась и пошла прочь. Я с усмешкой пошел за ней.

Но свое обещание она сдержала: не разговаривала со мной до ближайшего магазина с цветами, где я узнал о том, что ее любимые цветы — подснежники.

Да и сама она была как подснежник. Только с шипами.

Через пару минут мы подошли к ее дому.

— Увидимся завтра в девять. Я заеду за тобой, — напомнил я Мише.

— Я еще подумаю, ехать ли мне с таким грубияном или нет! — ответила она и, зайдя в дом, захлопнула за собой дверь.

— Завтра в девять, — еще раз сказал ей я и повернул обратно к приюту, где меня остался ждать мой «Мустанг».

Вечером я рассказала Мэри о том, что нас пригласили на вечеринку, и она очень обрадовалась возможности «нарядиться вампиром» и «потусить среди своих».

— А ты веришь в вампиров? — спросила я ее: мне было интересно узнать, ведь она даже не подозревала о том, что ее подруга была самым что ни есть настоящим вампиром.

— Нет, но было бы клево, если бы они существовали! — воскликнула Мэри. — Например, такие красавчики, как Лестат. И знаешь, я бы попросила его сделать меня вампиром!

— Ничего себе! — Я была поражена, но обрадована ее доброжелательному отношению к нам. — Но ведь они убивают людей и пьют их кровь!

— А мы убиваем животных и едим их мясо.

Я не могла найти слов: Мэри логично обосновала право вампиров на убийство. У меня не было никаких возражений.

— Проехали! А теперь скажешь мне кое-что? — хихикнула она.

Мы сидели на кухне: подруга пила чай, а я рассеянно копалась в ноутбуке.

— Что именно? — уточнила, удивляясь ее хитрому виду.

— И где же то «кое-что», которое ты забыла у Фредрика?

— Я еще не заходила к нему, — ответила я, недовольная тем, что Мэри помнила об этом, — а сказать, чтобы он принес мне «кое-что» на спектакль, забыла.

— Скажи мне честно: он тебе нравится?

Я оторвала взгляд от монитора и, округлив глаза, посмотрела на Мэри.

— Господи, Мэри, что за идиотский вопрос! — возмутилась я, совершенно смутившись от ее дурацкого предположения.

— Обычный вопрос. — Мэри пожала плечами и отхлебнула глоток чая.

— Не надо меня об этом спрашивать! — настойчиво сказала я, захлопнув ноутбук.

— Ответь мне, и я отстану.

— Я не знаю, — тихо сказала я и нахмурилась.

— Что не знаешь?

— Не знаю, нравится он мне или нет.

Мне было стыдно признаться в этом даже самой себе.

— Это не ответ! В таких вещах не существует ответа «не знаю». Или да, или нет!

— Но я действительно не знаю!

Это было чистой правдой: я абсолютно не понимала, как относилась к Фредрику. Он был странным и чересчур серьезным, а его холодность иногда бесила меня. Но мне было приятно находиться рядом с ним, однако из этого не следовало, что он мне нравился. С чего бы это? Было бы глупо влюбиться в него.

— Ты знаешь, но увиливаешь от ответа! — настаивала Мэри.

— Ну да, ты же знаешь о моих чувствах лучше, чем я! — Я схватила ноутбук и ушла в свою комнату.

Через пять минут ко мне зашла Мэри и попросила прощения за свою назойливость, закончив свое извинение словами: «Хочешь, не говори, но я и так все вижу».

«У меня что, на лбу написано? Сама все вижу! Куда там!» — пронеслось в моей голове, но я сделала равнодушный вид, словно меня ее глупые предположения никоим образом не касались.

— Кстати, у меня для тебя кое-что есть, — сказала Мэри, подходя ко мне и пряча руку за спиной. — Ведь вчера в Польше был День дружбы, не забыла?

«Какой день?» — не поняла я, но потом вспомнила, что сама же его и придумала.

— Я не успела купить тебе подарок вчера, так что поздравляю с Днем дружбы! — Мэри протянула мне маленькую коробочку, завернутую в праздничную обертку.

— Мэри! Это так приятно! Спасибо! — Я взяла коробочку, любовно посмотрела на нее, а затем обняла Мэри.

— Я выбирала специально под твой вкус, — сказала она, широко улыбаясь. — Два часа потратила!

Раскрыв коробочку, я обнаружила в ней деревянную шкатулку с резными узорами.

— Какая прелесть! — искренне восхитилась я.

— Рада, что тебе понравилось! — Мэри довольно улыбалась. — Ты можешь хранить в ней украшения!

— Как здорово. Знаешь, что? Я сейчас же съезжу к Фредрику и заберу «кое-что»! — воскликнула я, охваченная этой идеей.

— На ночь глядя? — с усмешкой спросила Мэри: не знаю, о чем она подумала, наверно, опять о романе между мной и этим шведским вампиром.

— Я всего на пару минут! — солгала я.

Конечно, у меня и в мыслях не было ехать к Фредрику, ведь на самом деле я ничего не могла у него забыть. Но теперь, когда Мэри подарила мне чудесную шкатулку, меня охватили стыд и желание сделать подруге замечательный подарок. Поэтому я выскочила в прихожую, быстро надела сапоги, пальто, вышла из дома и на велосипеде поехала в другой конец города: нельзя было, чтобы Мэри узнала о том, насколько свежей будет покупка моего ей подарка. Заехав в антикварный магазин, я купила для Мэри чудесный серебряный браслет с черными камнями: он понравился мне с первого взгляда, и я с удовольствием представила, как он будет смотреться на тонком запястье Мэри.

Когда я преподнесла браслет подруге, она долго и горячо отказывалась от «такого дорого подарка».

— Нет, Миша, я не могу принять его! Он, наверно, дофига стоит! — сказала она, пряча руки за спиной, чтобы я не могла впихнуть ей браслет.

— Ничего подобного! Он стоит не дороже твоей шкатулки! — обиделась я. — Я выбирала его целый час, а ты говоришь, что не возьмешь его? Где справедливость?

В финале нашего горячего спора Мэри, все-таки, приняла браслет, но сказала, что будет надевать его только на самые торжественные случаи.

«Пустяк, а приятно!» — подумала я, наблюдая за тем, как Мэри крутилась перед зеркалом с браслетом на руке.

Ночью, когда вся улица уже спала, и светили только желтые фонари, я сидела на своей кровати и вертела в руках шкатулку, размышляя о прошедшем дне. Я думала о том, как же сильно я привязалась к Мэри и что, наверно, это, действительно, было неправильно. Но я уже не могла отказаться от нее: Мэри стала частью моей души — озорной и энергичной ее частью. Мне было бы тоскливо и одиноко без нее, и я с улыбкой прислушивалась к ее дыханию, думая о том, как хорошо, что она так неожиданно появилась в моей жизни, в тот октябрьский день.

«И хорошо, что в ней появился Фредрик: приятно знать, что я — не единственный вампир в этом городе. А ведь, улетая в Оксфорд, я даже представить не могла, что встречу здесь этого сурового сына Севера» — решила я.

Весь следующий день я жила мыслью о вечеринке. Странно, но, если сначала мне не хотелось идти на нее, то сегодня с самого утра я только о ней и думала, сидя на лекциях, не слушая преподавателей и ничего не записывая. Мои мысли крутились вокруг предстоящей вечеринки. Первой в моей жизни.

Я много раз видела (в фильмах, разумеется), как весело проходят подобные мероприятия, и теперь жалела, что не пошла отмечать Хэллоуин, хотя Элли настойчиво приглашала меня.

Но мои радужные мечты о будущем вечере омрачила записка, прикрепленная жвачкой к моему велосипеду — это было очередное приглашение поучаствовать в «Охоте на лисичек», которая должна была состояться в пятницу на этой неделе. Я прекрасно поняла, кто подкинул мне записку, да еще и таким гадким способом: мажор Роб. Скомкав бумажку, я выбросила ее в ближайший мусорный бак.