Но Мэри последовала за мной.

— Значит, ты была у него в гостях? Между вами что-то было?

— Мэри, о чем ты? Мы с ним почти незнакомы! — искренне возмутилась я, ошарашенная ее дурацким предположением.

— Ага, но при этом ты легко поехала к нему домой, — с усмешкой сказала она.

— Нам нужно было поговорить! А твои подозрения… Фу! Отвратительны! Как ты могла даже подумать обо мне такое? — Я взъелась на Мэри, но в душе даже посмеивалась над ее невероятно пошлыми догадками.

— От тебя жутко воняет сигаретами! — не унималась она, зайдя за мной в спальню. — Ты курила?

— Нет, это Фредрик курил, — ответила я.

— Смотри мне! И что тебе так срочно понадобилась в магазине? — продолжила допрос Мэри.

— Не скажу. — Я стала снимать с себя мокрую одежду.

— Так я и знала! Ты все наврала!

— Хочешь знать? Завтра в Польше празднуют День дружбы, и в этот день принято дарить друзьям подарки, — придумала я.

— Что-то в первый раз о таком слышу!

— А где бы ты о нем услышала? Ты никогда не была в Польше! Откуда тебе знать, какие праздники мы там празднуем? Я пошла в магазин, чтобы купить тебе подарок, вот и вся история. А ты уже придумала себе целый эротический роман!

— Необязательно было делать такой подвиг! — Мэри вдруг широко улыбнулась.

— Нет, обязательно. Я хотела положить тебе «кое-что» под подушку, но ты все испортила. Хотя, нет, сюрприз все равно не получился бы: подарок остался у Фредрика, — продолжала лгать я.

— Почему ты называешь его «Фредрик»?

— Потому что ты была права: он — швед, и его имя правильно звучит Фредрик.

— Надо же, какая у меня интуиция! — хихикнула Мэри. — Ладно, все обвинения сняты! Можешь идти в ванную!

— Спасибо. Кстати, когда ты со мной пробежишься? — улыбнулась я, радуясь тому, что подруга, наконец-то, оставила свои подозрения.

— Не знаю, когда соберусь… Но я же обещала? Значит, когда-нибудь точно! И, если тебе не нравится, что я кого-то к нам привожу, я не буду! Честное слово!

«Как Фредрик неправ! Он совсем не знает Мэри, а говорит про нее гадости. У Мэри доброе сердце, а у него — явное предубеждение насчет людей!» — пронеслось в моей голове.

— Ты завтра свободна? — вдруг спросила Мэри.

— Не знаю. Есть планы? — удивленно откликнулась на это я.

— Приглашаю тебя прийти ко мне в приют.

— Зачем? — спросила я: это предложение застало меня врасплох. В приют? К детям? Ну, уж нет!

— Мы приготовили классный спектакль: детки будут играть «Рапунцель», по мультику, конечно.

— Это не лучшая идея! — поспешно сказала я, желая отвертеться от этой пытки.

— Ну, Миша, пожалуйста! Мы готовили представление больше месяца! — взмолилась Мэри, обняв меня, и мне стало совсем неловко. — Детки очень просили, чтобы ты пришла!

— Но откуда они знают меня? — удивилась я.

— Они как-то видели тебя в окно, когда ты проходила мимо приюта, а потом сказали мне, что там прошла принцесса.

— И ты сразу поняла, что это я! Может быть, это была совсем не я! Принцесс, знаешь ли, много! — с надеждой предположила я.

— Нет уж, я не могла ошибиться. Дети сказали: «Там прошла Рапунцель! Рапунцель из мультика!» и после мы приняли решение, что ставить будем именно ее. Так что спектакль будет посвящен тебе единственной!

— Ладно, приду! Но только в первый и в последний раз! — с отчаянием согласилась я.

Мэри счастливо взвизгнула.

— Спасибо! Ты не представляешь, как детки обрадуются!

Тут громко зазвонил ее телефон.

— Наверно, это Гарри! Я должна была позвонить ему! — Она поспешно вышла из моей комнаты, а я схватила чистое полотенце и пошла в ванную комнату.

Наполнив ванну горячей водой (пар стоял неимоверный), я легла в ванну, закрыла глаза и попыталась забыться, но мысли не давали мне покоя: я думала о Седрике, о его девушке, о том, как страдают Маркус и Брэндон, о женских волосах в машине последнего. Потом мои мысли перескочили на Фредрика Харальдсона и на то, как он приютил меня у себя, обогрел и какую ерунду говорил о Мэри.

«Все-таки, он не так плох, этот Фредрик. Он странный, непонятный, холодный, слишком серьезный, и считает меня истеричкой. Но что-то в нем есть. Да, что-то есть» — невольно согласилась я.

Выйдя из ванной, я увидела в своей спальне Мэри, читающую что-то за моим письменным столом. Я не обратила на это внимание и попыталась расчесать пальцами свои только что вымытые волосы.

— А что это за странные смешные правила? — спросила Мэри и стала читать вслух правила Марии.

«Эх, зачем Мария написала их на английском? Но я тоже хороша: оставила письмо на самом видном месте! Сама виновата в том, что Мэри нашла его: оно лежало прямо на столе!» — с досадой на себя подумала я.

— Особенно это мне понравилось: «Не общайся со смертными!» — процитировала Мэри и хихикнула. — «Смертные» — это кто? Другие люди? Ничего себе! Да если бы ты придерживалась этих правил, то превратилась бы в улитку, увлеченную только собой и своим домиком!

— Эти дурацкие правила… Мы их составили вместе с сестрой, ради смеха, — попыталась оправдаться я.

— Да? А все выглядит вполне серьезным.

Я промолчала.

Подруга положила письмо на стол.

— Давай посмотрим что-нибудь? — предложила я, чтобы она забыла о письме. — Сейчас только десять вечера.

— Давай. Что? — отозвалась Мэри, взяла мой ноутбук и вместе с ним залезла на мою кровать.

— Может, «Красавица и Чудовище»? Мы его так и не посмотрели. — Я села рядом с Мэри.

— Может, завтра? А сегодня что-нибудь про вампиров! — воскликнула Мэри. — Ты смотрела фильм «Королева проклятых»? Классный!

— Про вампиров? — переспросила я.

«Мэри нравятся вампиры?» — удивилась я, увидев загоревшиеся глаза подруги.

— Да, тебе понравится! Вот увидишь!

Мэри поставила ноутбук на журнальный столик, включила фильм, и мы стали смотреть «Королеву проклятых».

Фильм не пришелся мне по душе: нас показали чересчур кровожадными, прямо сумасшедшими и пьющими кровь без остановки. Да если бы мы так ее пили, на планете не осталось бы ни одного человека. Кровь — всего лишь пища, а переедать, как это делала в фильме королева Акаша, могли только киношные кровососы. Да и все эти кривляния и любовь вампира Лестата к той смертной — чепуха. Такое бывает только в фильмах. Но, соглашусь, — очень романтическая история, и из вежливости я сказала Мэри, что фильм — просто супер.

А Мэри, наверно, смотрела этот фильм уже сотню раз: во время романтических сцен она тихо повторяла реплики Лестата.

После фильма Мэри ушла к себе, сказав, что завтра ей нужно рано вставать, чтобы отрепетировать с детьми спектакль. Когда она уснула, я открыла уже четвертый том Шатобриана и читала его до шести утра. Ровно в шесть я собралась на пробежку: оделась, взяла плеер, вышла в прихожую, чтобы надеть кеды, и вдруг услышала, как Мэри встала с кровати. Через секунду она вышла из своей комнаты и сонно посмотрела на меня.

— Ты бегать? — хрипло спросила подруга.

— Да, ты со мной? — улыбнулась я, стягивая волосы резинкой, чтобы не мешали во время бега.

— Нет, я не смогу так быстро собраться. Надень лучше мои кроссовки: там мокро.

— Ничего страшного, я ненадолго.

— А почему ты не надела пайту, которую я тебе подарила? — Мэри прищурилась и стала приглаживать ладонью свои растрепанные после сна волосы.

Я прикусила губу, ведь не собиралась надевать ее. Никогда. Но сейчас мне стало стыдно перед подругой за то, что я не ценила ее чистосердечного подарка.

— Ой, совсем забыла о ней! — с фальшивой улыбкой воскликнула я. — Но я сейчас надену: она мне очень нравится! — Я вернулась в комнату, еле отыскала проклятую зеленую пайту и надела ее: она пахла духами Мэри — мягким ароматом розы и еще какого-то цветка.

— Тебе идет! — сказала Мэри, когда я вышла в прихожую.

— Спасибо. Ну, я побежала!

— Приходи к приюту к десяти, хорошо?

— Договорились! — Я надела наушники, включила плеер и вышла из дома.