— По тебе тюрьма плачет, Шейла, — пожимаю я плечами. Мне больше нечего ей сказать.

— Маленькая, хитрая притворщица! — шипит любовница Рэма и двигается прямо на меня.

Водитель загораживает меня собой и не дает Шейле затеять драку. Удерживает ее за плечи, а эта фурия мечет молнии из глаз.

— Что ты ему наговорила? Признавайся! — кричит девица и пытается вырваться из рук водителя. — Ты заплатишь за клевету, Анна! У тебя не получится его удержать!

— Пожалуйста, ведите себя прилично, — увещевает ее генеральский шофер.

Я обхожу их и собираюсь покинуть территорию. Но Шейла почти вырывается и делает рывок в мою сторону. Водитель взваливает ее на плечо и Шейла некрасиво вопит.

Оборачиваюсь и гляжу на постыдную сцену.

— Я буду жаловаться Рэму! Тебя уволят, урод!

Из коттеджа выходит генерал Грэхем. Он в чистой рубашке, расстегнутой на груди, на лице никаких эмоций. Глаза ледяные. Смотрит на Шейлу, которая дрыгает ногами, и рявкает:

— Майлз, я же велел проводить мою жену до отеля.

Водитель вздрагивает и отпускает Шейлу, но она спотыкается, каблук подламывается и гордая красотка падает в гравий. Вскрикивает, больно разбив колено.

Я скрещиваю руки на груди и наблюдаю.

— Рэм, — жалобно зовет она и с трудом поднимается на ноги. Подол красивого платья задрался, кудри неопрятно падают на лоб. — Почему ты принимаешь эту лгунью? Не видишь, что она снова интригует?

Генерал смотрит на нее с плохо скрываемым отвращением.

— Хватит позориться, убирайся, — цедит он.

Я удовлетворенно вздыхаю.

Бумеранг существует. И кто у нас теперь истеричка?

Развернувшись, быстро ухожу. Водитель бежит за мной, я слышу за спиной его торопливые шаги.

— Простите, леди Грэхем, — бормочет он сконфуженно.

— Леди Мойрош, хотели вы сказать, — я улыбаюсь.

Перед тем как зайти в Блаш-отель, быстро привожу себя в порядок, вытираю лицо мокрой салфеткой и скалываю волосы на затылке. В холле гостиницы меня зовет ночной портье.

— Вам письмо из Торна, — говорит он и передает мне светящийся фиолетовым светом квадратик.

Как только дотрагиваюсь до него, свечение пропадает и послание раскрывается. Пишет экономка — они нашли ключи от люка!

«Очень вас жду. Господин Роммер обеспокоен, считает, ваш дядя способен на новую подлость».

Хмурюсь. Пытаюсь понять, что еще может предпринять родственник, чтобы отнять у меня особняк.

В номере я все-таки принимаю ванну. Мне есть что обдумать. Кручу в руках договор с Рэмом.

Этот шедевр генеральской мысли смотрится издевкой. Как и все дурацкое пари в целом. А ведь он серьезный человек. Не легкомысленный мальчишка, и не идиот точно.

Он все продумал, чтобы не дать бывшей жене сорваться с крючка. Не учел только одного — я не Анна.

Утром я в последний раз выгуливаю пуделей и потом направляюсь в центральный парк. Воспоминание о маленькой девчушке Лавинии и ее маме не отпускает меня.

Этот мир, такой красивый и стильный, имеет неприглядную изнанку и от этого становится не по себе.

Я нахожу художницу на главной аллее. Она сидит перед мольбертом, но желающих попозировать не так уж и много. Она лениво что-то набрасывает на куске картона, а рядом на низкой скамеечке пристроилась Лавиния.

— А вот и я, — приветливо машу рукой и приземляюсь на колченогий стул.

Женщина поднимает голову. Погруженная в свои невеселые мысли, она не сразу узнает меня.

— Вы обещали мне портрет.

— Ох, простите, — спохватывается женщина, а малышка широко улыбается мне.

— Красивая леди, спасибо за булочки.

— Пожалуйста. Ты тоже очень красивая юная леди, — отвечаю я, и девчушка улыбается еще шире. Вся светится от счастья.

Не ребенок, а маленькое солнышко.

— У меня нет времени позировать, — говорю я, — можно оставить магический снимок?

У Анны был целый альбом «фотографий» и я отобрала оттуда пару снимков. Карточки с мужем не трогала и даже не рассматривала. Думаю, они причиняли Анне боль, но она все равно их хранила.

Копаюсь в сумочке, извлекаю подходящий снимок и вдруг вижу свернутые в рулоны зарисовки, выглядывающие из потертого кожаного рюкзака художницы.

Может, мне купить у нее парочку готовых рисунков?

Передаю снимок и спрашиваю:

— Можно посмотреть ваши работы?

— Конечно, — художница вглядывается в карточку, а я достаю из ее рюкзака плотные листы и понимаю, что это вовсе не рисунки, а именно эскизы интерьеров.

Молодая женщина профессиональный дизайнер с прекрасным вкусом и знанием перспективы. Тут есть эскизы и во фронтальной перспективе и в угловой. Все работы отличаются точностью и ясностью, пониманием масштаба. Ничего лишнего и корявого.

— Как вас зовут? — спрашиваю я.

— Флора Стэмп, — отвечает она удивленно.

— Флора, почему вы не работаете по профессии? Ваши эскизы великолепны.

— Это студенческие работы, — отмахивается она. — Я потом вышла замуж… Да и без нужных знакомств найти приличную работу трудно. Тем более женщине.

Вспоминаю, что интерьеры Блаш-отеля проектировал некто Эраст Блофф. В буклете говорилось, что это один из самых дорогих дизайнеров империи.

Я такого не потяну, мне надо крайне аккуратно обращаться с деньгами. Ничего не поделаешь, но я боюсь, что что-то пойдет не так.

Сейчас, когда эмоции улеглись, мне не стыдно, что я согласилась принять «помощь» бывшего мужа. Но хочу открыть свой личный счет (содержание переводится на общий) и заказать банковскую карточку, такую же, какая была у Рэма.

Продолжаю рассматривать эскизы. Один лучше другого. И с фантазией у Флоры все в порядке.

— А пойдете ко мне дизайнером? — спрашиваю с энтузиазмом.

Флора застывает с карандашом в руке. Оказывается, она уже начала делать первый набросок.

— К вам, дизайнером?

— Я открываю свой отель в столице. Обещаю приличную зарплату, питание и жилье за мой счет. Но… возможно, ваш муж не отпустит вас?

Приглядываюсь к женщине и замечаю синеватые круги у нее под глазами. Флора выглядит изможденной. Я уверена, они недоедают.

При упоминании мужа она вздрагивает и судорожно всхлипывает, но тут же берет себя в руки. Замыкается в себе.

— Я даю вам шанс начать новую жизнь, — произношу я. — Подумайте.

И тут женщина не выдерживает и рассказывает свою историю.

Муж Флоры игрок. Одержимый нездоровым увлечением, он распродал все ценное, что было в доме. Не побоялся набрать долгов.

— В казино его уже не пускали, так он дом заложил. Мы раньше неплохо жили. Не шиковали, но и не голодали, — Флора прижимает к себе дочку, которой передается настроение матери. Она куксится и трет глаза.

— А руки не распускает? — спрашиваю я.

— Недавно занес кулак, когда стиральный артефакт пыталась отстоять. Я испугалась, спряталась, — шепотом отвечает она.

— Тогда вам надо уходить от мужа, Флора, — мне неудобно лезть в личную жизнь незнакомой женщины с советами, но в принципе я озвучиваю очевидную вещь.

— Куда мы пойдем? — она хмыкает и тут же продолжает, не дав мне ей возразить. — Есть более профессиональные дизайнеры. Если я не справлюсь, если вам не понравится моя работа?

— А если останетесь с дочкой на улице? Ваш муж потеряет дом, это неизбежно.

— Он найдет нас и отомстит.

Она говорит, а сама дает дочке кусок картона и цветные мелки, чтобы занять, пока мы беседуем.

— Мой особняк в Торне. Там он вас не настигнет.

Флора с сомнением качает головой.

— Я уезжаю сегодня, через несколько часов, — смотрю на изящные наручные часы. — Если быть точной, в двенадцать отходит поезд. Соберите вещи и подъезжайте к вокзалу, поедем вместе. Я оплачу билеты.

Флора замирает. Вижу по глазам, что ей хочется уехать, но страшно. И я очень хорошо ее понимаю.

— Мне понравились ваши эскизы. Я собираю персонал. Возможно, для вас найдется и другая работа в отеле. Подумайте о будущем дочери.

Последний аргумент заставляет ее решиться.