Старый маг взмок от усилий, не припоминая, когда последний раз так спешил. Его серебристая борода была заплетена в косу и спрятана под длинные темные одежды. Туника мешала быстрой ходьбе, маг путался в ней, то и дело едва не падая на пыльную дорогу. Розаф тихо и яростно бормотал проклятия, выискивая кратчайший путь.

Выйдя на одну из площадей неподалеку от городского рынка, Розаф замер, поскольку ощутил едва приметную дрожь под подошвами своих сапог. Старик вздрогнул и прижал к груди священный медальон, укрытый одеждами, но затем облегченно выдохнул, когда громадная тень накрыла площадь. Один из величественных франгаров приземлялся неподалеку, поднимая с дороги волну горькой пыли и разноцветные лепестки.

Просто франгар… Розаф заставил себя продолжить путь и не отвлекаться более. Он пересек вымощенную брусчаткой улицу, спускаясь вниз, к самому рынку. Здесь было еще более шумно и людно, чем обычно. Взгляд резали яркие краски разноцветных флагов и нарядов все прибывавших гостей города. Мимо мага пронесся экипаж, едва не задевая его, не успевшего отступить на обочину. Розаф зло взмахнул рукой, кидая заклинание, и на полном ходу одно из колес отлетело, отчего экипаж перевернулся, а испуганная лошадь привстала на дыбы.

Послышались взволнованные крики, и старик поспешил прочь, вскоре достигая многочисленных запутанных рядов рынка. Терпкий запах трав и сушеных соцветий, подвешенных на одном из прилавков, заполнил легкие, заставляя Розафа шумно вдохнуть. Он любил этот аромат и безошибочно мог определить любое из предлагаемых продавцом растений. Но сейчас отмахнулся от слишком назойливого фарийца, устремляясь к едва приметному домишке, одному из многих расположенных в этой части рынка.

Они стояли так плотно, словно росли друг из друга, с покосившимися крышами и замысловатыми вывесками, предлагавшими приобрести диковинные товары со всего Роеланда и даже запредельных земель. Розаф последний раз обернулся, еще глубже надвигая свой капюшон, и, убедившись, что остался незамеченным, толкнул старую дверь. Она со скрипом поддалась, сверкнув при этом витражным стеклом у самого верха. Запах горящих свечей смешался со сладковатым ароматом зелья, которое готовила хозяйка. Двери резко захлопнулись за спиной мага, и женщина, стоящая за прилавком, закупорила небольшую темную бутылочку.

Огонь множества свечей дрогнул от внезапного потока воздуха, отчего на стенах маленького помещения заплясали причудливые пугающие тени. Словно духи умерших, они восстали за спиной хозяйки, клубясь призрачным туманом. Она не подняла взгляд на вошедшего старика. Женщина продолжила неспешно расставлять зелья в небольшую деревянную коробку, устланную сушеными травами, скрывая лицо под капюшоном своей неизменной накидки. Он был таким глубоким, что Розаф видел лишь губы и изящный подбородок.

— Твои звезды слепы, придворный маг Розаф.

Тихий мелодичный голос женщины заставил мага вздрогнуть и скинуть свой капюшон, поскольку сделалось слишком душно, да и не было причин скрываться перед хозяйкой.

— Они никогда не ошибались! — яростно мотнул он головой и сделал шаг к прилавку, заставленному всевозможными сосудами и тканевыми мешочками с сушеными семенами.

— Ты солгал, старик. — Губы женщины изогнулись в опасной улыбке, и Розаф почувствовал все ту же дрожь под ногами.

Страх охватил придворного мага. Он окутал его, словно те самые мрачные тени, которые ластились к Мартайн, одной из сестер Вахайра — мертвой пустоши, что простиралась за пределами славного Роеланда. Призрачные тени заскользили по пыльному деревянному полу, подбираясь к ногам старика, но он не рискнул применить магию, чувствуя, что тело оцепенело.

— Я не лгал, эйслин Мартайн, — побелевшими губами проговорил Розаф и вновь прижал к груди свой медальон, — я лишь передал то видение, что открылось мне…

Женщина оперлась ладонями о край стола. Маг наблюдал, как дерево под пальцами ведьмы чернеет, превращается в труху и осыпается на пол, пачкая остроносые башмаки хозяйки.

— Ты предсказал мне гибель последнего из мужчин рода Кайонаодх во льдах Ильхада. — Теперь голос Мартайн понизился, а вместе с этим вновь дрогнула земля. — Не ты ли клялся, что именно это сказали тебе звезды, придворный маг Розаф? Ты забыл, какова цена твоей лжи, старик?

— Видимо, это испытание нашей веры… посланное богами… — прошептал маг, делая неуверенный шаг к своей хозяйке. — Я видел, как сердце дракона остановилось, я видел его смерть…

— Но он жив! — Мартайн отпрянула от стола, и огонь свечей дрогнул, словно от внезапного порыва ветра. — И именно кровный наследник Бриартака сегодня принял меч из рук Идгарда!

— Девину Кайонаодху было предначертано умереть в Ильхаде, должен был погибнуть весь его род. Но если бы вы не вмешались, эйслин… если бы не решили поторопить время… Ход истории был изменен, поскольку в судьбу юноши вмешались. Это повлекло за собой и другие события, которые звезды не предвидели. Я не должен был оставлять свои книги юному Кайонаодху, как вы велели мне это когда-то. Он бы и сам вскоре потерпел крушение среди снегов Ильхада, просто это случилось бы позже…

— Ты смеешь винить меня в своем провале, старик? — зашипела Мартайн.

— Нет, я бы не посмел, эйслин… Но дитя из Мейрна все еще может быть вам полезным. — Розаф протянул дрожащую руку к женщине, надеясь остановить гнев хозяйки. — Все еще можно изменить!

— Душа, которая не числится среди живых в Фатмайре — нашем мире. Тот, кто не был рожден под этим небом и кто не имеет судьбы, записанной в Кахандт — книге судеб. Ты клялся мне, Розаф, что дитя окажется на руках последней из рода Кайонаодх, и ты снова солгал.

— Но обещанное дитя оказалось в Бриартаке, — порывисто заговорил Розаф. — Судьба Варвары из Мейрна не предопределена в этом мире, как вы и желали… если бы только я мог вернуть свою силу, еще хоть каплю, то смог бы видеть большее. Молю…

Губы Мартайн презрительно изогнулись:

— Ты жалок, придворный маг Розаф. И не достоин даже того, чтобы на тебя был обращен взор нашей верховной сестры.

— Пощады… — в ужасе пробормотал маг, все так же протягивая руку к ведьме. — Я молю о пощаде, эйслин Мартайн…

— Пощады? — проговорила женщина. — О Розаф, ты не в том положении, чтобы даже молить. Ты пыль, ты тень, ты ничто, бродившее по земле Роеланда лишь по причине того, что мои сестры еще нуждались в твоих знаниях. Но более в них нет прока. Прочь, старик! Твое время давно истекло.

— Нет, молю! — Придворный маг упал на колени, пытаясь схватить край одежд хозяйки. Он уже чувствовал, как все тело охватывает знакомая дрожь. — Молю… еще не время…

Мартайн лишь опустила ладонь на голову Розафа, не внимая его мольбам:

— Жалкий трус. Даже после смерти страшишься умереть? Твоя душа давно покинула это тело, а оно все продолжает трястись жалкой тенью. Придворный маг Розаф мертв!

Глаза старика затлели холодными углями, через мгновение остывая и угасая. Черный туман окутал все его тело, которое, подобно хозяйскому столу, обратилось в прах, осыпаясь под пальцами ведьмы. Мартайн переступила через жалкие останки, не желая пачкать в пепле свою обувь. Она вновь повела рукой, заставляя дверь распахнуться, и влетевший порыв ветра смел с пола все, что осталось от мага. Ведьма остановилась на пороге, и ее губы вновь тронула улыбка:

— Косы — огонь, в глазах — огонь, в душе — огонь. Твое время пришло, Варвара из Мейрна.

Варя устроилась на подоконнике и отрешенно глядела на сад, шумевший блестящей темной листвой. Окно было настежь распахнуто и впускало в комнату свежий воздух. Несколько цветочных лепестков опустилось на ее сапог, и Варя протянула руку, пытаясь поднять их с обуви.

— Отчего столько грусти на таком прекрасном личике? — раздался рядом голос Девина, и Варя встрепенулась.

— Да ладно тебе… — Варвара смущенно отвела взгляд, когда дракон остановился у ее окна и прислонился к нему боком.

Стоя там, на улице, брат склонил голову набок, разглядывая Варю. Она вынуждена была повернуться к нему, поскольку не желала быть грубой по отношению к этому юноше. Он был удивительно добр к ней, что порой это даже пугало. Волосы Девина оказались влажными, видимо, молодой хозяин недавно искупался, да и переоделся. Сейчас он не выглядел, как восставший зомби, и это радовало. Значит, смог немного отдохнуть.