Он подбросил вещицу, и Вираг поймал ее. Брови мага приподнялись, когда он узнал выгравированный девичий профиль на небольшой броши.

— Это Бренна, — пробормотал мужчина.

— Ты знаком с этой женщиной? Отведешь меня к ней? — оживился незнакомец.

— Это брошь старшей дочери короля Гидеона, приятель, — скептически посмотрел на него Вираг. — Ты уверен, что действительно ничего не помнишь?

Юноша задумчиво почесал взъерошенную голову, пытаясь хоть что-то отыскать в памяти. Но все, что припомнил, — это прекрасные женские ноги, незнакомка болтала ими, остальное скрывал цветной балдахин на кровати. Затем в него полетела та самая брошь, и он услышал голос женщины: «Сохрани или потрать». Не мог же он находиться в спальне самой принцессы?! Нет-нет…

— Не помню ничегошеньки… — пробормотал молодой человек. — Так ты поможешь? Она ведь дорогая. Что скажешь?

Вираг вздохнул и усмехнулся:

— Да что ж ты будешь делать… Безделушку свою прибереги. Мне она без надобности. — Маг бросил юноше его сокровище. — Идем, все равно, похоже, по пути.

Она почувствовала его приближение сердцем, не иначе, поскольку никаких известий о том, что кто-то прибудет из Аделхейта, они не получали. Карамель поднялась с широкой скамьи, стоявшей в беседке, и вышла на дорогу. Было раннее утро, то самое, когда белоснежный туман все еще стелется по земле, добавляя окрестностям таинственности, а солнце только принимается румянить горизонт.

Фея перекинула две косы за спину, пусть и кривовато заплетенные, но ею лично, чем втайне гордилась, не смея признаться никому. Она придержала подол простого платья, заботливо подаренного одной из горничных, поскольку иной одежды у нее не имелось, и попыталась вглядеться в ту часть дороги, что сейчас скрывалась туманом.

Может, она обманулась? Разыгралось глупое воображение? Могло ли случиться чудо? Карамель пошла дальше по дороге, а над ее головой смыкали кроны великаны-деревья, шелестя темной листвой. Когда почти отчаялась и остановилась, то увидела его. Сначала — лишь темный силуэт, но большего и не требовалось. Разве могла не узнать? Сердце так часто застучало, а восторг озарил глаза, но Карамель велела себе стоять, не смея вновь побеспокоить путника своей несдержанностью.

Она опустила руки, сминая ткань платья, и только смотрела вперед. Ревард появился из тумана, замедляя шаг и останавливаясь неподалеку. Конечно, он почуял ее присутствие уже давно и должен был себе признаться, что ощутил разочарование, когда фея не поспешила навстречу как обычно, чтобы поприветствовать его. Он ведь даже шел неспешно, чтоб дать крохе возможность встретить его первой.

Взгляд Реварда остановился на лице феи. Нежный румянец едва был виден на щеках, а косы… Боги, кто над ними издевался? Неужели сама? Он уже гордился… Карамель же поняла по-своему его реакцию.

— Я их обрежу, и все дела! — приподняла точеный подбородок фея.

— И так легко признаешь поражение? — Нейл приблизился к Карамели, глядя на нее с высоты своего роста.

— Я…

Она замялась, все сжимая ткань платья побелевшими от напряжения пальцами, и Ревард не выдержал:

— Прекрати подбирать слова.

— Разве смирение не добродетель? — проворчала фея.

— А разве есть добродетель в притворстве? — кинул в ответ энр и полез во внутренний карман своей куртки.

— Хочешь сказать, что прежде всего нужно оставаться самой собой? — осторожно спросила фея, с любопытством глядя на его действия.

— Верно! — хмыкнул Нейл, продолжая с усердием что-то выискивать в своей одежде.

Энр наконец вытащил платок и развернул его на ладони. Глаза Карамели расширились от изумления и восторга. Изящная цепочка, каждое звено которой было выполнено в виде нежного лепестка цалейны, поблескивала, покачиваясь на руке Реварда. На самой же ладони лежала ее палочка, оставленная в аделхейтском доме. Нейл поднял пальцами цепочку, на которой велел мастеру надежно закрепить сокровище феи. Пришлось задержаться на целые сутки, чтобы успеть все сделать как следует.

— Подойди ближе, — мягко велел он.

Карамель подчинилась, подступая к Нейлу, и позволила ему надеть украшение на шею. Палочка нинкусс, словно небольшой ключик, мерно покачивалась и искрилась, почувствовав хозяйку.

— Спасибо. — Лицо феи озарилось улыбкой, и Ревард не выдержал, отвечая тем же.

— Не вздумай потерять.

— Никогда, — заверила фея, замотав головой для большей убедительности. — Я буду хранить ее. Всегда буду.

— И не вздумай обрезать косы! — припомнил вдруг Нейл, собственнически взял ее за руку и повел к едва приметному замку.

— Не стану, — прошептала ошеломленная Карамель и тихо улыбнулась, когда энр замедлил шаг, чтобы смогла поспевать за ним.

— И бродить одна по округе не смей! — продолжил отдавать распоряжения энр.

— И то верно, — согласилась фея и встрепенулась, потянув его за руку. — Но как же мне тогда ходить?

— Сказал же, что под моей опекой! — возмутился Ревард. — Поэтому не смей доставлять хлопот.

— Поняла…

— Поэтому всегда будь на виду…

— Поняла…

— Как посмела так рисковать собой? — не выдержал энр, вовсе останавливаясь. — Решила умереть? Ради чего была такой беспечной?

В его голосе слышалась тревога, и Карамель собрала все свое мужество. Она подошла на шаг ближе и приподнялась на цыпочки, стараясь хоть так стать выше. Ее ладони коснулись небритого лица Нейла, а через мгновение фея коснулась его губ поцелуем. Не ожидая подобной «атаки», Ревард замер, почувствовав, как застучало в висках. Мягкие прохладные губы Карамели продолжали неумело прижиматься к нему, и, сдаваясь, Нейл бросил на дорогу свою сумку, привлекая фею к себе. Удерживая за талию, он легко приподнял ее над землей, отвечая на робкий поцелуй.

Вихрь золотистых искр закружил вокруг них, рассеивая утренний туман. Звездами они осыпались и таяли на широкой дороге, выдавая чувства, что сейчас испытывала одна маленькая аделийская фея. Пусть это только начало, пусть путь предстоял еще долгий, но Карамель готова была пройти его. Разве не была она такой же храброй, как великая Дюймовочка из Мейрна?

Теплый ветер мягко срывал белоснежные лепестки с крупных соцветий цалейны, гирляндами которых был украшен франгар. Их тонкий аромат кружил голову, и Варя глубоко вдохнула, буквально пьянея от восторга. Под кораблем сверкала спокойная Охэ — широкая чистая река, а над ними трепетали крепкие белые паруса, неся к землям Эвельхада, их новому дому.

Варя прошлась по палубе, и прекрасный длинный шлейф платья скользнул по деревянным ступеням, когда она поднималась на небольшую смотровую площадку. Золотистое шитье наряда, в котором она еще утром поклялась мужу в вечной любви, переливалось под лучами солнца, буквально ослепляя.

Трой улыбнулся, глядя на то, как любимая сражается с длинным подолом. Он подошел к краю площадки и легко поднял жену на руки, направляясь с нею к ограждению. Здесь ветер был свежее, играя шелковой завесой огненных волос. Трой опустил жену и теперь обнимал обеими руками за талию, прижимая спиной к своей груди.

— Смотри, Варвара…

Лескат указал рукой вперед, где их взглядам открывался Эвельхад. Светлый замок возносился к небу четырьмя башнями и буквально утопал в зелени. С берега сорвалась стайка белокрылых птиц и пронеслась, обгоняя франгар и устремляясь затем к шумевшему вдалеке лесу.

— Он прекрасен, — прошептала Варя, подставляя лицо встречному ветру.

— Там, за замком, над рекой есть мост, — принялся рассказывать Трой. — Я отведу тебя туда вечером. Закат над Охэ чудесен и окрашивает воду в чудесный цвет. Все вокруг тогда золотится, словно твои косы.

Варя повернулась к мужу, оставаясь в теплом плене его рук, и ласково убрала белоснежную прядь волос с его лба. Затем ее рука опустилась ниже, к легкой рубашке Троя. Она расстегнула пару пуговиц, чтобы в следующий момент распахнуть ворот и коснуться открытой кожи. Там, слева, над самым сердцем, серебром сверкала брачная печать, начертанная служителем храма. Варя провела кончиками пальцев, повторяя замысловатый узор, и тут же почувствовала, как отзывается теплом печать и на ее груди, до середины скрытая лифом платья.