Рыжая, что Ланселотом себя звала, видимо, прислуживала госпоже или была в телохранителях у нее. Ранее на поясе девушки Дюк видел сдвоенные ножны для пары мечей, подвешенные на широком кожаном ремне. Такие всегда были особым отличием иллегатских разбойников. Буккель хвалилась, что именно этим оружием были сражены негодяи, что покусились на нее и товарищей.

Девчонка отобрала их у сбежавших разбойников и оставила себе? Куда же девала свое оружие? Странные особы. И это еще больше разжигало его интерес. Странствующая эйслин и ее дева-страж… это могло бы стать прекрасной историей, а потом превратиться в песню в устах какого-нибудь бродячего певца.

Сейчас оружие лежало рядом с ней на верхней ступеньке. Варя вновь удивилась собственной реакции, когда ее рука молнией метнулась к ножнам, едва услышала, как кто-то приближался со спины. Два меча — зачем она взяла их с собой? Спросите что-нибудь полегче… В ту самую ночь, когда они напоролись на разбойников, Варя только и помнила, как один из них схватился за оружие. Когда очнулась, то сама держала оба клинка в руках, размахивая ими, как страшный вояка.

Предполагала ли она, что вновь придется ими воспользоваться? Ведь знала, что не способна сама. Но, видимо, внутренне доверяла странной силе, что наполняла ее в момент опасности. Или это внушалось ей? Варя нахмурилась. Черт с ними, не выбросила тогда, взяла с собой и теперь напускала важного виду, отгоняя любопытных мужиков от Карамели.

— Эй, Ланс! — хрипло окликнул ее мужчина, подходя ближе. — Какого дрита ты здесь творишь?

Ты посмотри, какой разговорчивый сделался! Варя хмыкнула, убрала руку от оружия и повернулась к Дюку, удивляясь тому, что он вообще к ней явился. Но, возможно, ему требовалась помощь в повозке, тогда она просто не имеет права отказать после того, как их взяли с собой.

— Не видишь сам? — отозвалась Варя и махнула молотком в сторону своего «творения». — Крыльцо чиню…

Дюк поморщился, глядя на работу девушки. Но, при всей неприглядности, должен был признать, что ступеньки вполне ладно были сколочены и выдержат даже его вес, если вздумает в гости к хозяйке заявиться. Или он сейчас о белокурой Гвиневре думает? Обозник отогнал ненужные мысли и снова глянул на свою собеседницу. Совсем стемнело, и даже с близкого расстояния он едва мог разглядеть ее лицо.

— Ступай в дом и выспись хорошенько! — велел Дюк. — Завтра разбужу до рассвета, так что времени зря не теряй.

Варя хотела что-то проворчать в ответ, но поняла, что помощник торговца был прав. Им стоит немного отдохнуть. Она молча кивнула мужчине, собрала все разложенное на земле добро в небольшой ящик и собралась отнести обратно в сарай. К ее немалому удивлению, Дюк отобрал вещи, кивнул в сторону дома и велел убираться внутрь. Он дождался, пока Варя выполнит приказ, и, только когда за девушкой закрылись покосившиеся двери, отправился в потемках искать нужную ветхую постройку.

На сарай он набрел лишь благодаря тому, что на какой-то момент в небе сквозь тучи блеснула луна. Дюк толкнул дверь, и ему на голову немедленно посыпалась труха, заставляя трясти головой и жмуриться. Обозник не стал проходить в глубь сарая и опустил принесенный ящик на земляной пол. Теперь оставалось вернуться к хижине, в которой его приглашали переночевать.

Хотя в таком тумане впору до утра было бродить и не найти нужного дома. Он повернулся, чтобы выйти обратно, и немедленно почувствовал, как между лопатками противно закололо от неожиданности. Молодая селянка, подойдя еще на шаг ближе, приподняла выше скрипнувший круглой ручкой фонарь, в котором тускло горела свеча.

— А я все гадаю, куда же ты запропастился. — Улыбка расцвела на полных губах женщины, и она поманила за собой гостя.

Рука селянки буквально светилась белизной в темноте. Женщина жестом предлагала следовать по едва приметной тропе.

— Я провожу.

— Благодарю. — Дюк прокашлялся в кулак и нахмурился, стыдясь своего неожиданного испуга.

Как она вообще тут оказалась? Бродила в ночи и искала его? Занес их дрит в это поселение! Скорее бы солнце встало. Он позволил селянке вести себя, следя за фонарем в ее руке как за маяком, позволявшим определить, в каком направлении двигаться.

Дюк вновь вздрогнул и схватился за нож, висевший на поясе, когда совсем рядом нечто плюхнулось в грязь и быстро заскребло когтями по земле, убираясь прочь. Он успел разглядеть комок шерсти, который внезапно ощетинился, оскаливая пасть с рядом мелких острых зубов. Существо сверкнуло множеством глаз и растворилось в тумане.

— Не бойтесь, — прозвучал впереди мелодичный женский голос, и хозяйка хижины обернулась, глядя на гостя. — Это всего лишь гюлай.

— Они водятся только на гнилых топях и…

Дюк осекся, когда селянка остановилась, теперь поворачиваясь к нему полностью. Она склонила голову набок, позволяя длинным волосам спуститься едва ли не до земли.

— Где же еще водятся гюлаи? Говори же, смелее.

Ее голос тек, обволакивал сознание, и Дюк тряхнул головой, крепче сжимая рукоять ножа.

— Оплетают своей паутиной тропы, заманивают в туман неосторожных путников, тем самым прислуживая болотным ведьмам!

Селянка рассмеялась, отбрасывая в сторону фонарь, который немедленно угас. Луна позволила Дюку разглядеть то, как меняется и увядает тело красавицы. Прекрасные волосы повисли жалкими космами, а кожа потемнела, покрываясь глубокими морщинами. Обратившаяся ведьма вновь расхохоталась и немедленно пропала из виду, заставляя Дюка поворачиваться из стороны в сторону, выставляя перед собой блеснувший лезвием нож.

Она объявилась поодаль, маня человека костлявой рукой, на которой темнели чудовищные когти. Стоило ему отступить на шаг, как услышал едва различимый голос. Он пел, манил, велел следовать за ним и затуманивал сознание. Дюк попытался прогнать наваждение, веля себе не поддаваться чарам ведьмы, но его сопротивление таяло, а рука, державшая нож, дрогнула.

Она проснулась от того, что голова нестерпимо ныла. Варе казалось, будто только что сошла с карусели. Она открыла глаза в тот момент, когда за окнами хижины, в которой их приютили, раздалось тревожное ржание лошадей и чей-то хриплый крик, который немедленно стих.

Спала она на небольшом настиле, так и не раздевшись, поскольку боялась проспать ранний отъезд. Поэтому сейчас лишь торопливо сунула ноги в ботинки, не зашнуровывая, только нервно пряча концы шнурков в голенища, и за каким-то чертом схватила ножны с тяжелым оружием.

— Кара!.. Черт… — пробормотала Варя, шатаясь так, словно шла по палубе в сильный шторм. — Гвиневра!

Она буквально зарычала, пытаясь дозваться подругу, и ее глаза вспыхнули ярким золотом, вновь теряя свой привычный зеленый цвет.

— Где ты, черт тебя побери?! — Варя огляделась в единственной комнате, имевшейся в хижине.

Понимая, что сейчас действительно одна, Варвара направилась к входной двери. Та была настежь открыта и держалась лишь на одной петле, а при приближении Вари и вовсе рухнула, обращаясь черной трухой. Варе пришлось спрыгнуть вниз, на мокрую вязкую землю, поскольку отремонтированное крыльцо оказалось развороченным. Пропажу Варя отыскала перед двором. Точнее, лишь силуэт да длинные, белевшие в ночи волосы подсказали, что это была Карамель.

Фея стояла, выставив перед собою руки, и Варя хотела окликнуть подругу, не понимая, что происходит. Но через мгновение яркий золотой свет озарил небольшую поляну вокруг них, немного разгоняя пелену тумана, и Варя смогла увидеть причину. Теплые блестки от магии Карамели таяли, осыпаясь на землю, и неизвестные твари, шипя, отступали, словно боясь, что их мерзких лап коснется чистое волшебство аделийской феи.

Неподалеку послышалось тихое пение, заставившее существ напрячься всем огромным телом и ощетиниться, словно перед прыжком. Варя насчитала больше десятка монстров, признавая в каждом из них недавние «облачка», что паслись на крыше хижины. Теперь прехорошенькие создания походили на громадных четырехлапых пауков. Именно так, похоже, изогнулись ноги существ. Мягкая ранее шерсть вздыбилась, мокрыми клочками облепляя черное, блестевшее от оседавшего тумана тело, а над оскалившейся пастью алело несколько глаз. Ближайшее чудище принялось бить о землю передними лапами, образуя нечто, подобное паутине, и Варя вновь ощутила удушливое головокружение.