Твой секрет
Забыла обо всем… И здесь, на фортепьяно,
к которому давно ты охладела,
оставила дневник — своей души частицу,
записки девушки, болезненной, несмелой.
Интимный мир. Я заглянул в него случайно
и никому не выдам твоего секрета —
поверь, твоим друзьям совсем неинтересно,
что именем моим полна тетрадка эта.
Витаешь в облаках… Рассеянно глядишь…
Вернись скорей — дневник я положил на место.
Оставила мечты вот здесь, на фортепьяно…
Забыла обо всем… Наивная!.. Невеста!..
БАЛЬДОМЕРО ФЕРНАНДЕС МОРЕНО[55]
Перевод В. Столбова
Сорок восемь балконов
Сорок восемь балконов у этого дома,
И ка все сорок восемь хоть один бы цветок.
Что за люди живут в этих серых хоромах,
Ароматы земли не пустив на порог.
Строй равняют балконы мышиного цвета,
Камень душу гнетет, зажимает в тиски.
Неужели стихов здесь не пишут поэты
И не плачут невесты от внезапной тоски.
Проживающим здесь неужели не надо,
Чтобы вился жасмин и дышал за стеной
И цветок за окном как подобие сада
Говорил о природе, хотя бы ручной.
Вам растенья чужды, незнакомы вам птицы,
Вам, не знающим песен, любви и стихов.
Вас обходят дожди, вам не светят зарницы…
…Сорок восемь балконов, и все без цветов.
Человек из пампы[56]
Молча ты пьешь у стойки маленькой пульперии[57],
молча стоит у привязи твой неразлучный конь.
Черными были виски твои, стали совсем седыми.
Знаки судьбы положены на лоб твой, как на ладонь.
Тебе высматривать тучи, выслеживать ливней лавины,
с ветром сухим и пыльным вести мужской разговор.
Лоб твой похож на поле. Четыре глубоких морщины
пересекают, как изгородь, его опаленный простор.
Одной сеньоре бальзаковских лет
Вы храбро вступили, сеньора, в единоборство с годами.
В вашей упряжке ходят солнце, воздух, вода.
Утром вместо молитвы крутите вы ногами,
Овощи, фрукты и овощи — вот и вся ваша еда.
Пускай вам шьет туалеты Рафаэль портняжного дела,
Пускай закованы в каучук вы с головы до ног.
Снова не станет мраморным уже размякшее тело,
Время не пересмотрит сполна отсчитанный срок.
На шею кораллы и жемчуг навесили вы напрасно.
Поверьте, они не скроют жалобных ваших морщин.
Только одно искусство времени не подвластно,
Только оно вашу прелесть векам передаст без седин.
Простые, дешевые краски, пятна тени и света,
Суровой рукой художника брошенные на холст.
Всего лишь четыре слова, но найденные поэтом…
Секрет сохранения юности, как видите, очень прост.
Целуйте меня, сеньора! Не медля, целуйте смело!
Я этих слов хозяин, и только за вами дело!
Элегия на смерть Л. Лугонеса
Может быть, птица поет
Ветвям могучего дуба.
Может быть, речка журчит
Камням замшелым и грубым.
Может быть, плачет ветер
Кресту на церковной крыше.
Может быть, мы молчим.
Потому что ты нас не слышишь.
ЭНРИКЕ БАНЧС
Перевод Н. Горской
Хвала ливню
Три молодых девицы
в покоях пышных сидели,
три прекрасных принцессы
в замке за рукодельем.
Меньшую, со взглядом лани,
прекраснейшую меж ними,
Тростиночкой называли,
Тростинка ей дали имя.
— Ай, почему ты печальна?
О чем ты вздыхаешь тяжко? —
спросил король у Тростинки,
и стала плакать бедняжка.
— Сеньор, золотистым шелком
девиз я вышила ныне:
«Меня госпожа Венера
держит я своей твердыне».
Инфанта вновь зарыдала,
король разгневался страшно:
— Мою негодницу дочку
бросьте в сырую башню!
В каменной башне мрачной
место девчонке глупой!.. —
… Голубка кругом летала —
лучник убил голубку…
— Лучник, страж королевский,
сделай такую милость,
дай мне воды глоточек,
в башне я истомилась!
— Да я не смею, инфанта!
Коль сделаю то, что просишь,
мне голову вмиг отрубят
и псам кровожадным бросят.
— Сестрички, мать-королева,
возьмите в реке водицы!.. —
Но не услышали просьбы
ни матушка, ни сестрицы.
Тут ливень внезапно хлынул,
ливень из тучи серой,
добрый и звонкий ливень —
строка в моем романсеро.
Инфанта простерла руки,
а лучник колчан подставил…
В ладонях вода искрится,
в колчане она блистает.
