На пути в Колоссы Тихик, возможно, передал копии Послания к ефесянам различным церквям, включая церковь в Лаодикее.

Таким образом, когда Павел просит, чтобы колоссяне, получившие это послание, прочитали его лаодикейцам, он добавляет:

Это может относиться к копии Послания к ефесянам, которое было послано в Колоссы из Лаодикеи.

Павел посылает приветствия от тех, кто был с ним:

Возможно, Марк — это Иоанн Марк, и если он теперь с Павлом, то, по-видимому, старые разногласия были улажены.

Аристарх, македонянин с еврейским воспитанием, был с Павлом в Эфесе во время мятежа серебряных дел мастеров и фактически находился в большой опасности.

Однако они не были убиты, и Аристарх сопровождал Павла в Македонию и Грецию, а затем обратно в Азию и, в конечном счете, в Иерусалим:

Позже Аристарх сопровождал Павла во время его богатого событиями морского путешествия в Рим:

С Павлом были также Лука и Димас:

Димас упоминается также в сопроводительном Послании к Филимону, в котором посылаются приветствия от той же группы:

Еще раз Димас упоминается в еще более позднем послании. Очевидно, Димас не смог, в конце концов, вынести все тяготы христианина и, столкнувшись с настоящей достоверностью жестокой, мученической смерти, оставил Павла и, возможно, также и христианство. Павел говорит с печалью:

Фессалоника (Фессалоники) * Труба Божия

Павел и Сила посетили Фессалонику в ходе второй миссионерской поездки Павла, но были не вполне хорошо приняты. Они были изгнаны членами еврейской колонии, возмущенной тем, что, как им казалось, было ересью. Эти два миссионера и их спутники переехали в Верию в Македонии, затем — на юг в Афины и Коринф.

Однако в Фессалонике была основана христианская церковь, состоящая из людей, имевших в основном языческое происхождение, и именно к ним обращается Павел:

Фессалоникская церковь, очевидно, была сильной и благочестивой. Павел хвалит ее членов и объясняет, что он хотел бы посетить их, но в настоящее время не может. Поэтому он решился послать к ним своего испытанного спутника Тимофея:

Тимофей вернулся с благой вестью о фессалоникийцах, и теперь Павел пишет, чтобы растолковать некоторые пункты учения. Это послание, должно быть, было написано во время первого пребывания Павла в Коринфе, после того как он покинул Афины, поскольку в Деяниях мы обнаруживаем, что он был уже там, когда вернулся Тимофей:

Первая и вторая поездки Павла

Всего в Коринфе Первое послание к фессалоникийцам было послано в Фессалонику от троих человек. Отсюда следует, Первое послание к фессалоникийцам было написано примерно в 50 г., и, вероятно, оно является древнейшим из сохранившихся сочинений Павла. Существует вероятность того, что Послание к галатам было написано уже в 47 г., но это считается маловероятным, и большинство комментаторов считают Послание к фессалоникийцам древнейшим.

Очевидно, фессалонийская церковь, главным образом языческая, была не привыкшей к теологическим принципам, развитым в иудаизме фарисеями, и не интересовавшейся вопросами воскресения и Страшного суда. Павел заверяет их и описывает Второе пришествие в драматических терминах:

Описание «глас Архангела и труба Божия» живет с нами в распространенной традиции архангела Гавриила, протрубившего в последнюю трубу, когда грядет Страшный суд. Павел также говорит об этой последней трубе в Первом послании к коринфянам:

Однако Павел не говорит, что это Гавриил трубит в свой рог, также и об этом больше нигде в Библии не говорится.

Павел убежден, что время Второго пришествия не будет надолго отсроченным, и, конечно, использование местоимения «мы» в Первом послании к фессалоникийцам (4: 17) указывает на его убеждение в том, что великий день приходит в свой собственный срок. Однако он достаточно осторожен, чтобы не указывать точное время:

Человек греха

Второе послание к фессалоникийцам, должно быть, последовало сразу же за первым, так что его также можно датировать 50 г. и считать, что оно было написано в Коринфе.

Очевидно, Первое послание Павла наделало много шуму. Некоторые из фессалоникийцев отвергали возможность Второго пришествия, так как все, казалось, развивалось очень плохо, а преследователи казались очень могущественными.

Поэтому Павел снова энергично описал Судный день, как время наказания тех, кто казался столь торжествующими теперь:

Он убеждает их, что приходит великий день, но указывает на то, что необходимой прелюдией к этому дню является временный триумф зла. Сама жестокость времен с этой точки зрения является не чем иным, как еще одним свидетельством близости Второго пришествия: