Восстание Рувима также было подавлено, и никогда больше в истории израильтян колено Рувима не играло значительной роли.

Как описывает Библия, мятежных сынов Рувима постигла особая кара: их живыми поглотила земля:

Еврейское слово, которое переведено здесь как «преисподняя», — «Sheol» («шеол»), и в Исправленном стандартном переводе оно оставлено непереведенным. Древним израильтянам шеол представлялся подземным миром, куда отправлялись души умерших. Первоначально он считался мрачным местом, где не было особых мучений, но и радости тоже. Различия между добром и злом там не существовало. В этот подземный мир попадали все человеческие существа после смерти, кроме таких немногих, как Енох и Илия, взятых на небо живыми.

Такое же представление об этом месте существовало у многих древних народов. У греков был подземный мир, в котором владычествовал бог Гадес; в древних скандинавских мифах в подобном мире царствовала богиня Хель. Поэтому слово «шеол» в некоторых местах Библии заменено словом «Неll, а в Новом Завете, который первоначально был написан на греческом, оно переведено как «Hades».

Нравоучительный смысл преисподней (шеола), превращение ее в место мучений душ нечестивцев (тогда как души праведников блаженствуют где-то в ином месте) возникнет позже, к концу ветхозаветных времен.

Старое поколение уходило, и из тех, кто во времена Исхода был взрослым, остались уже немногие. Так, например, в Кадесе умерла Мариам, сестра Моисея.

Настало время действовать. О нападении на Хеврон непосредственно с юга пока не могло быть и речи, и сыны Израилевы решили атаковать его с северо-востока: в этом случае в Ханаан можно было проникнуть с менее защищенной восточной стороны.

Но северо-восточный путь проходил через земли Эдома. Идумеи считались семитским народом, родственным израильтянам, и насилие над ними было недопустимо. Моисей попросил разрешения мирно пройти сквозь их территорию, но получил отказ. Впоследствии этот отказ был использован как повод для конфликта с Эдомом и враждебного к нему отношения.

Итак, израильтянам пришлось огибать укрепленные земли Эдома, и они двинулись к юго-востоку:

Гора Ор нередко отождествляется с самым высоким пиком горной гряды Сеира. На вершине этой горы умер и был похоронен Аарон. Считается, что это произошло на горной вершине в Аравии, которая сейчас называется Джебел-Харун («гора Аарона»).

Несколько далее в Книге Чисел сообщаются подробности о смерти Аарона:

Если Исход начался в 1211 г. до н. э., то Аарон умер в 1171 г. До н. э. Эта дата должна быть также годом смерти Моисея и годом вторжения в Ханаан. События теперь следуют быстро одно за другим (хотя Библия продолжает прерывать их долгими речами Моисея и прочим).

Если учесть возраст, до которого дожил Аарон, то родиться он должен был в 1294 г. до н. э., а Моисей, который был младше его на три года, — в 1291 г. до н. э. (последняя дата представляет интерес, поскольку она фактически совпадает с началом правления Рамсеса II, «фараона Исхода»).

Похоронив Аарона, сыны Израилевы продолжили свой путь к Ханаану, обходя с юга земли Эдома до верхней оконечности залива Акаба, а затем опять повернув к северу. Здесь произошло событие, которое получило развитие в более поздних преданиях. Появилось множество змей, которые стали нападать на людей и жалить их.

Это пример «симпатической магии» — веры в то, что подобное воздействует на подобное, — распространенной среди примитивных народов. (Наиболее типичный пример — магия вуду с ее убеждением, что человеку можно нанести вред, если протыкать его изображение.)

Использование змея, как оно описано в этом стихе, почти сходно с принципами древней медицины, следующей правилу: «используй шерсть собаки, укусившей тебя».

В религиозных ритуалах (которые могут проводиться как с добрыми, так и со злыми намерениями) змея — особо важное животное. Тот факт, что она вползает тихо и незаметно и ее укус так внезапен и смертоносен, сделал змею символом коварства и зла. Именно в этом обличье коварного зла предстает змей в рассказе о райском саде Эдема:

Если существует нечто опасное и злое, чего следует бояться, то с ним лучше обращаться хорошо и стараться умилостивить его. Поэтому змею следует почитать, даже если она внушает ужас.

Кроме того, змея считается символом бессмертия — из-за ее способности «обновляться», сбрасывая кожу. Любой первобытный человек, наблюдая, как змея сбрасывает старую потускневшую кожу и предстает в новом ярком обличье, вполне мог решить, что она омолодилась.

В легенде о Гильгамеше, когда герой наконец получает растение, дающее вечную жизнь, его крадет змея, которая после этого обретает бессмертие. (В райском саду именно змей украл бессмертие у Адама и Евы, но бессмертным не стал, а был проклят Богом.)

Бессмертный змей, победа над смертью могли считаться тесно связанными с медициной, которая стремится если не победить смерть, то хотя бы отсрочить ее. Асклепию, греческому богу медицины, принадлежали священные змеи, и даже в наше время у военно-медицинской службы армии США знаком отличия является кадуцей — жезл Асклепия, вокруг которого обвились две змеи.

У израильтян более поздних времен, когда яхвизм стал жестче и бескомпромиссней, медный змей начал вызывать все более резкое неодобрение. Не помогло и то, что он был связан с Моисеем[38].

Конец культу медного змея наступил во время правления иудейского царя Езекии, приблизительно спустя пять веков после Исхода:

«Нехуштан» обычно переводится как «кусок меди». В Библии короля Якова окончание этого стиха довольно впечатляющее: когда Езекия уничтожил змея, он столкнулся с презрительным отношением народа к этому змею, уже не представляющему ритуальной ценности: о нем говорили всего-навсего как о куске меди.

Однако слово «Нехуштан» связано не только с еврейским словом, означающим «медь», но и со словом «змея». В нем могло и не содержаться какого-либо презрительного оттенка. Так в Исправленном стандартном переводе стих 4 Цар., 18: 4 заканчивается просто словами: «называли его Нехуштан».

Но, даже двинувшись в обход Эдома, израильтяне не избежали трудностей. К востоку от Ханаана лежали два царства: Моав и Аммон. Моав находился южнее, на восточном побережье Мертвого моря, а Аммон — севернее, к востоку от реки Иордан.

Израильтяне считали моавитян и аммонитян еврейским народом, потомками Фарры по линии Лота. Поэтому (согласно интерпретации авторов Библии) они, как и Эдом, были защищены от нападения израильтян. Моавитяне и аммонитяне, по-видимому, обосновались у границ Ханаана за полтора века до появления здесь сынов Израилевых, еще во времена Эхнатона.

Однако именно перед приходом израильтян этим царствам — в особенности Моаву — пришлось пережить еще одно нападение.