А вокруг весна, девчонки гуляют… ты орлом проезжаешь мимо них на большой и мощной машине, как вдруг… брыхх-бах-бах… твою мать… И вот уже за твоей согнутой спиной раздаётся девчоночье хихиканье, и от убийства этого куркуля, глумящегося из кабины, спасает только значительная разница в живом весе, не компенсируемая даже согнутой железякой…

Не боги горшки обжигают. Через некоторое время кривой стартер стал требоваться все реже, знаки и светофоры перестали внезапно выпрыгивать из-за деревьев, а корма впереди стоящего «жигулёнка» во время торможения оставалась целой уже не только благодаря второму комплекту тормозных педалей.

Но появилась другая закономерность. Если раньше я заводил машину раз 20-30 за занятие, но мотор начинал работать с полоборота, то теперь мне приходилось крутить по несколько минут (!!!), прежде чем раздадутся вожделенные звуки….

….Однажды, умаявшись в очередной раз перед капотом, я подошёл к кабине, чтобы скинуть на сиденье пилотку, и увидел, как прапор воровато повернул ключ зажигания в рабочее положение… У меня не было слов, чтобы классифицировать это вероломство.

– Ты это, не заводись, – несколько смущённо и двусмысленно пробормотал он…

Моё возмущение было так велико, что четверти оборота рукоятки хватило для запуска движка, и больше в этот день я ни разу не заглох….

РS: Прошло несколько лет, и я, сидя за рулём КАМАЗа с ФАБ-500[121] в кузове, подруливая задним ходом на разгрузку, вспоминал уроки этого правильного инструктора, потому что весь аэродром был занят одним делом – вешали бомбы, ибо был 86 год, и неважно, что я был в ТЭЧ,[122] важно, что это была работа всего полка .

РРS: Пошло ещё несколько лет. Я купил себе первую машину. «Копейку», которую одногруппник пригнал из Германии. Ранним утром потихоньку катался по дворам, совмещая восстановление навыков с поездками на молочную кухню. И вот однажды, возвращаясь из «рейда» домой, притормозил на перекрёстке. И заглох. Сейчас не вспомню, почему я стал заводить кривым стартером. Это не важно. Важно, что до дома 300 метров. Через час надо быть на работе. А она не заводится. Я крутил железку минут 40 (!!!). Натёр мозоли на руках, наслушался много слов в свой адрес. Как же я вспоминал свои уроки вождения в училище… Вспоминал-вспоминал… и вспомнил.

Да-да-да. Ключ зажигания стоял в положении «выключено»….

Целый день я беспричинно улыбался, у меня было отличное настроение, а вечером, взяв жену и дочек, смело поехали в Пирогово, купаться и смотреть на розовое закатное небо…

История из разряда «генеральская инспекция». Произошла она в конце 70-х годов в воинской части города Остров Псковской области – такая занюханная сержантская учебка, куда, однако, в то время регулярно ездили на военные сборы студенты Московского Физтеха. Командир части – полковник, никакие более высокие чины там обычно не появлялись. Но как-то раз во время вышеупомянутых сборов туда внезапно нагрянул с инспекцией какой-то генерал (то ли из штаба округа, то ли из Москвы). И вот, проходит он со своей свитой мимо одной из казарм, около которой в курилке студенты как раз расслаблялись после строевой подготовки. Увидев генерала, они застыли в тех позах, которые имели до того, ибо от испуга все уставные требования вылетели из голов – никакого вытягивания по стойке «смирно», отдания чести и т.д. Лишь один парень показал на оное страшное видение пальцем и с невыразимо тупым выражением на лице (то ли искренним, то ли наигранным) пробормотал: «Генера-а-ал…» Тот побагровел, но скандала поднимать почему-то не стал (видать, знал, что за народ), плюнул и пошёл дальше. Апофеоз, однако, наступил в гарнизонном кафе «Ветерок», куда вслед за этим счёл нужным зайти инспектор. Студенты, толкавшиеся в нем в большом количестве с целью прикупить чего-нибудь съестного (ибо в гарнизонной столовой кормили скудно и плохо), среагировали на явление генерала примерно так же, как и в первом случае, кроме одного парня, который на своё несчастье оказался к тому ближе всех. Он от испуга сорвал с головы пилотку и поклонился генералу в пояс!!! (Его потом долго выстебывали: «Что, брат, кровь крепостных предков взыграла, как барина увидел?») Уж этого-то генерал не выдержал – дико наорал на присутствующих и скорым шагом направился в штаб части. Что он там наговорил офицерам, неизвестно, но несколько дней после этого они были в несколько раз злее обычного…

Периодически у командиров авиационной промышленности случались приступы бережливости, осложнённые административной глупостью. Один раз в чьей-то руководящей голове родилась светлая мысль: заменить хлопчатобумажный брезент на синтетический. Приказ начальника – закон для подчинённого! Неукоснительно, точно и в срок! Правда, быстро выяснилось, что новый брезент на морозе дубеет, чехол превращается в огромный парус и техник, расчехляя самолёт, рискует из инженерно-технического состава попасть сразу в лётно-подъёмный. Кроме того, синтетический брезент страшно электризовался, в темноте по нему змеились самые настоящие молнии, а капризная электроника на самолётах дружно начала отдавать богу душу. Эксперимент признали неудачным. Потом экономили серебро, бериллиевую бронзу и трансформаторное железо.

Девятый вал экономии народного добра совпал с антиалкогольной компанией. Решили экономить спирт. Технологам было велено просмотреть все технологические карты и безжалостно сокращать расход.

Заводские, конечно, понимали безнадёжность и даже опасность этой затеи. Ведь если гегемону урезать спиртовую пайку, то технике не достанется вообще ничего! С другой стороны, спирта на заводе было действительно много. Особое впечатление на слабых духом производила установка для мойки волноводов. Этот шедевр технологической мысли представлял собой обычную бытовую ванну, заполненную спиртом. Специально обученная тётя Маша полоскала в этой ванне причудливо изогнутые волноводы, а затем развешивала их для просушки. От разграбления установку спасала решётка из стальных прутьев; похожую я после видел в слоновнике Московского зоопарка.

Возникла идея заменить этиловый спирт изопропиловым. С рабочими провели разъяснительную работу; каждый расписался за то, что он предупреждён о страшном вреде этого вещества для организма.

В первую же пятницу после начала эксперимента в проходной пал монтажник. Выяснилось, что действовал он по проверенной годами схеме: за четверть часа до окончания рабочего дня в организм вводился продукт с тем расчётом, что действие он окажет уже за проходной и можно будет спокойно догнаться пивом в ближайшей забегаловке.

Изопропиловый спирт, однако, сбил с ног экспериментатора значительно раньше расчётного времени. Рабочего откачали, но от применения суррогатов пришлось отказаться.

Тогда в заводоуправлении собрали совещание. Пряча глаза, главный технолог произнёс речь, в которой призвал включиться в борьбу за экономию спирта. В принципе, все были «за», но, как только дело доходило до конкретного изделия или цеха, консенсус волшебным образом пропадал. За каждый грамм огненной воды цеховые сражались отчаянно и беззаветно.

– Ну что ж, товарищи, – вздохнул технолог, – будем проводить контрольные сборки…

В цеху монтировали стойку шасси. По технологии на каждую стойку полагалось 250 грамм спирта, однако зачем и почему именно столько, было неясно.

Две злющие тётки – комиссия по экономии – уселись рядом с самолётом, не отрывая горящих глаз от банки со спиртом. Банка стояла тут же, на технологической тележке.

Сборщики сразу поняли, что у них хотят отнять. Спирт они пили по очереди, каждая стойка шасси была закреплена за определённым членом бригады. Из дому заранее приносился гигантский многоэтажный бутерброд, разбавляли – спасибо профсоюзу – из автомата с бесплатной охлаждённой водой.