О последнем и пойдёт речь.

Продукты должны были подвезти именно в тот день, когда мы сменили откарауливших своё товарищей. Продукты не привезли. Связались по рации с дивизией, спросили, когда привезут. Получили ответ: «Не сегодня», немного поматерились и смирились с судьбой. Надо сказать, что уехавшие товарищи были людьми запасливыми и не лишёнными совести, кое-что мы «по сусекам наскребли» и не голодали. А вот перед ребятами в соседнем поселении проблема встала, можно сказать, в полный рост. У них запасов не оказалось, и они сели на вынужденную диету.

Итак, ночь, часов так одиннадцать. Сидим вдвоём на КПП поселения, охраняем, тиха израильская ночь. Действительно, тихо, это не Газа, где что ни ночь, так цветомузыка из трассирующих. Слушаем радио, армейскую радиостанцию «Галей ЦАХАЛЬ». Идёт передача «по заявкам», звонят солдаты из частей разной степени удалённости от цивилизации, передают приветы, заказывают музыку… Оп-па, знакомый голос, у соседей один товарищ захватил с собой сотовый (тогда ещё редкость) и позвонил на радио:

– Привет!

– Привет!

– Откуда, солдат, звонишь?

– Вообще-то мы из авиации, но сейчас поселение в Долине охраняем.

– Ну и как там, тихо?

– Да вообще тут неплохо, только вот жрать сильно хочется.

– А чего так?

– Да в дивизии на нас забили и продукты не подвезли!

– Что ты говоришь?! Хорошо бы командование нас слушало… Какую песню будешь заказывать?

Послушали, посмеялись, щас командование дивизии будет по ночам радио слушать! В полночь нас сменили, и мы завалились спать. В 2:00 нас разбудили, приехал грузовик из дивизии и водитель, весь какой-то дёрганный, стал молча выгружать ящики с провизией. Выгрузив примерно, на глаз, тройной паёк, он молча влез в кабину и укатил. Сказать, что мы удивились, нет, мы просто охренели. Распихав продукты по холодильнику и кладовой, мы начали по рации узнавать у дежурного в дивизии и у соседей, что это было. Картина вырисовалась следующая:

Это был шанс один на тысячу, но именно в эту ночь командование услышало. Точнее, у замкома дивизии была бессонница, и он слушал радио. Информацию он воспринял болезненно и тут же вскочил в джип и поехал во вверенную ему часть. Когда чуть за полночь замком ворвался на базу, выросший на югах личный состав наконец понял, какой он северный пушистый зверь (писец), причём зверь оказался на редкость упитанным, а потому полным.

Кладовщик, ответственный за распределение продовольствия по постам в поселениях, отправился под арест, даже не продрав зенки, туда же отправился водила, которому было влом везти продукты. Зампотыла подняли с постели, и он лично открыл склады и выдал продукты. Подняли дежурного водилу, загрузили грузовик, выделили солдата для охраны и отправили по поселениям. Всё это сопровождалось порыкиванием замкома, который обещал научить всех Родину любить и беспорядки нарушать, причём на редкость подробно описывал позы предполагаемого учебного процесса.

На следующий день он устроил генеральную ревизию продуктового склада. Оказалось, что, пользуясь тем, что поселения охраняют солдаты, командированные с другой базы и даже из другого рода войск, которые, кроме того, ни хрена не понимают в той ведомости, которую им дают подписывать, кладовщик позволял себе некоторые вольности в комплектации пайка. В течение всех трёх недель нашего там пребывания мы получали задолженности из дивизии. Сменившись, мы поразили прибывшую смену видом забитого до отказа холодильника и кладовки.

В израильской армии отношение к оружию чрезвычайно интересное. С одной стороны – трепетное, с другой пофигистическое…

«Оно мне как подруг, да!»

Курс молодого бойца в израильской армии – это тема для бесконечных историй. Чего стоит только КМБ длительностью два(!) дня для секретуток и писарей. Называется – «Тиранут 00». Говорящее название, не правда ли? Но в 1998г. минимальный КМБ составлял около одного месяца и назывался 02. Уровень подготовки не хочу обсуждать, скажу прямо – выходцы такого КМБ поступали в нестроевые части, и единственное, что требовалось от них, это не перепутать ствол автомата с прикладом. Но жизнь штука странная, и среди серой массы халявщиков, болезных, туповатых и т.д. попадались жертвы военного психолога (КАБАНа – кацин бриут нефеш – офицер здоровья души). Зачастую мнение его основывалось на двух предпосылках: в армии служить должны все. Но тот, кто хочет в боевые части – сумасшедший. Не хочу оспаривать мнение дипломированного специалиста, но встретить бы этого товарища на тёмной улице…

Одной из жертв такого специалиста был парень кавказского происхождения, отдававшийся службе всей душой. Не знаю, был ли в тот призыв на нестроевом КМБ более исполнительный и физически подготовленный солдат. Приказы командира воспринимал буквально, во время марш-бросков волок на себе 2-3 малохольных будущих писарей или программистов вместе со всем их снаряжением, на стрельбищах стрелять мог с закрытыми глазами. К винтовке (М-16-А1), старенькой, потёртой, измученной бесчисленными поколениями солдат, он относился предельно трепетно. Легче было найти посреди пустыни воду, чем нагар в казённике его винтовки. Он правдами и неправдами сменил у оружейника треснувшее цевье (мадпесим), купил за свои деньги хороший ремень, купил специальные чистящие средства и отдраил от ржавчины все детали… Перечислять можно долго, однако такое отношение к оружию ещё не выходит за рамки обычной любви к своему (пускай и временно) оружию. Всю глубину его любви к нему мы выяснили несколько позже.

На КМБ мы спали в стандартных, 20-местных палатках. Изголовья раскладушек стояли возле стенок, а так как автомат солдат во сне должен хранить под подушкой, зацепив ремнём за раскладушку, то наш сержант проверял правильность хранения очень просто – он просовывал руку в щель палатки (их оставляли для вентиляции) и касался ствола. Если есть ствол – есть солдат. Нет ствола – нет солдата. Или это не солдат… И в одну из ночей он таким образом попытался нащупать автомат кавказского (читай – горячего) еврея. Не нащупав его, он попробовал определить, на месте ли солдат, лёгким похлопыванием в окрестностях изголовья…

Мы проснулись от страшного рёва и шатания палатки. Парень, вообразив, что его любимый автомат хотят похитить, ринулся на обидчика прям сквозь стенку палатки. На наше счастье (всех тех, кто спал с ним в одной палатке), палатка оказалась существом разумным и пропустила кавказца сквозь стенку. Те, кто жил в таких палатках, должны понять, насколько это героический поступок – проломиться через её стенку. Мы же, проснувшиеся от страшных звуков, выскочили наружу спустя несколько секунд через выходы. Не совсем было понятно, где, кто и кого бьёт, но звуки были характерные. Наконец один из нас, видимо более проснувшийся, сообразил, что жестокая битва идёт между палаток, в тени. После этого он выволок из тени упирающегося и кричащего: «Я убью эту ****, этот террорист мой автомат украсть хотел!» На шум уже подбежал другой сержант, и после короткого разбирательства стало ясно, что не было террориста, не было похищения, а было неправильное хранение автомата в обнимку под одеялом. Результат: один сильно побитый сержант, один оставленный на выходные на базе солдат.

Правда, нам было не совсем понятно, для чего спать в обнимку с автоматом, и на прямой вопрос, типа зачем ты спишь с автоматом, он тебе что – друг?:) Мы получили не менее прямой ответ – «Оно мне как подруг, да!»

А вот обратный случай отношения к оружию. Спустя два с лишним года, стал я на одной базе сержантом караульного взвода. Солдат постоянных у меня в подчинении не было, но способом ротации ко мне попадали все служащие базы – офицеры (и приравнённые к ним прапорщики) как начальство, солдаты как подчинённые. База наша была хоть и небольшая, но не смогла избежать присосавшихся трутней. В израильской армии трутни называются «спортаи мицтайен» (отличившийся спортсмен). Эти солдаты службу не несут, она их с трудом выносит. Но если на крупной базе несколько таких трутней теряются в общей массе, то на небольшой даже парочка таких начинают разлагать коллектив. Пример – несение караульной повинности. Саша – механик-электрик башен танка «Меркава». Так как электрики в башнях много, а ломаться она любит по поводу и без повода, приходится ему кататься по разным базам, где расквартированы эти танки, и чинить их на месте. Но время поездки – вещь гибкая. И порой, только вернувшись с одной базы, ему приходилось заступать в караул (это после суток тяжёлой и грязной работы) вместо уехавшего на спортивные сборы спортсмена, а сразу после сдачи поста уезжать на другую базу. Но все-таки человек – не блоха, и сколько не прыгай, а приземляться нужно.