Сунь Цзянь (155–191) в единоборстве с Люй Бу (ум. 198 н. э.) потерпел сокрушительное поражение и поэтому бросился бежать. Люй Бу, преследуя его в лесу, выстрелил из лука. И тогда Сунь Цзянь прибег к «уловке цикады, сбрасывающей свою чешую», говорится в «Сказе-пинхуа по «Истории трех царств»,[299] составленном в 1-й половине XIV в. Он «взял свои доспехи и повесил на дерево, после чего бежал». Вследствие этого Луи Бу слегка замешкался, а Сунь Цзянь выиграл пару драгоценных минут и смог спастись.

1

21.5. Платье Ван Шоужэня на берегу реки

Ван Шоужэнь (1472–1529, [более известный у нас как Ван Янмин]), известный мыслитель, поэт и наставник минской поры (1368–1644), к тому же преуспел на поприще государевой службы. И в критический момент он воспользовался стратагемой 21.[300]

Вступивший в 1506 г. на престол пятнадцатилетний У-цзун (1506–1521) оказался целиком во власти личного евнуха Лю Цзиня [ум. 1510]. Один [нанькинский] цензор [Дай Сянь] вместе со своими единомышленниками составил петицию на высочайшее имя с обвинениями в адрес всесильного скопца. Лю Цзинь бросил его в темницу. Но тут за цензора вступился Ван Янмин, не будучи с ним даже знакомым. В итоге он был посажен в тюрьму и по прошествии двух месяцев заключения подвергнут во дворце телесному наказанию — 40 палочным ударам. Затем, после почти годового пребывания в заключении, он был сослан за 5000 км от столицы в Лунчан на северо-западе провинции Гуйчжоу начальником захолустной почтовой станции, [т. е. станционным смотрителем (и чэн)]. Летом 1507 г. он отправился на место ссылки. Прибыв к реке Цяньтан, что близ Ханчжоу, он установил, что его преследуют соглядатаи Лю Цзиня. Он стал бояться, как бы они его не убили. Однако внешне своего страха не выказывал. «Я не думаю, что Лю Цзинь что-то замышляет против меня», — уверял он своего слугу.

Но когда тот встал утром, то оказалось, что Ван Янмин исчез. Остался лишь лист бумаги с прощальным стихотворением, где говорилось, что речные волны будут ночами оплакивать верного подданного. Слуга предположил, что Ван Янмин бросился в реку. Действительно, на берегу лежало его платье. Слуга горько заплакал. Все указывало на то, что Ван Янмин мертв. Подосланные убийцы, прослышав об этом, убрались восвояси.

На самом же деле Ван Янмин скрылся, переодевшись в другое платье. Он спрятался в укромном месте, после чего отправился к месту своей новой службы. Там он и трудился до смерти [на плахе] Лю Цзиня (1510). Брошенная Ван Янмином на берегу одежда, побудившая думать о его самоубийстве, олицетворяет оставленную цикадой чешую.

В [любовно-приключенческой] пьесе «Женские покои» («Ю гуй цзи»; [другое название «Беседка поклонения луне» («Бай юэ тин»)]) юаньского драматурга Ши Хуэя (XIII — перв. четв. XIV вв.) военный плащ находящегося в розыске [Томань Синфу] сына умерщвленного недавно по приказу императора знатного вельможи [Томань Хайцзы] лежит рядом с колодцем. Оба его преследователя думают, что сын вельможи бросился в колодец, чтобы лишить себя жизни. «Одного я вижу, — говорит первый преследователь, заглядывая в колодец, а затем восклицает: — Да тут их двое!» — «Ну что ты такое несешь? — отвечает второй. — Это наши с тобой тени». — «Но почему кто-то подает снизу голос?» — «Да это наше с тобой эхо, дружище. Мы попались на уловку». — «Какую еще уловку?» — «Уловку «цикада сбрасывает свою чешую». Он надул нас, заставив искать его труп. А его тем временем и след простыл…»

21.6. При звуках лютни[301]

Люй Бу (ум. 198 н. э.), военачальник конца ханьской династии (см. также 35.5), потерпел поражение и бежал к Юань Шао (ум. 202 н. э.). Из-за своего заносчивого нрава он вызвал недовольство Юань Шао, и тот решил разделаться с непрошеным гостем. Люй Бу проведал об этом и, чтобы избежать нависшей над ним угрозы, просит Юань Шао освободить его от службы.

Когда Люй Бу уезжал, Юань Шао приказал тридцати воинам сопровождать его в качестве охраны, на самом же деле повелев им при удобном случае убить того по пути. Но о заговоре донесли Люй Бу. Вечером того же дня пришлось ночевать в поле. 30 стражников расположились вблизи палатки Люй Бу. Тот повелел одному из проверенных людей играть на лютне у себя в палатке. Тот и играл не переставая. Все вокруг думали, что Люй Бу находится там же, слушая музыку. В действительности же он, пока звенели в ночи струны, незаметно ускользнул оттуда. К полуночи лютня смолкла. Охранники ворвались в палатку и стали крошить мечами лежанку. Но что-то было не так. Они зажгли светильники и увидели пустую лежанку. А Люй Бу уже и след простыл.

Другой пример использования стратагемы 21, между прочим, с привлечением звуковых средств, сообщает Ли Биньянь в самой популярной китайской книге но стратагемам Новое издание тридцати шести стратагем:

В начале XIII в. находившийся на службе южно-сунской династии военачальник Би Цзайюй противостоял в одном из походов чжурчжэням (см. также 35.21). Видов на успех не было никаких. Поэтому он решил отступить. Но отводя войска, он приказал не сворачивать стяги. Кроме того, он повелел подвесить овец за задние ноги так, чтобы их передние ноги касались подставленных под них барабанов. Бедным животным ничего не оставалось, как беспрестанно бить по ним. Постоянный грохот барабанов и развевающиеся па ветру стяги заставили чжурчжэней поверить, что китайская армия продолжает пребывать на своих позициях. Целый день они не решались двинуться вперед. А когда им наконец стало все ясно, сунское войско уже находилось в безопасности.

Весьма малыми затратами обошелся в ходе Семилетней войны Фридрих Великий (1712–1786) в битве при Лигнице в августе 1760 г. Его армия была обложена с трех сторон, так что противники уже шутили, говоря: «Мешок открыт, осталось только завязать». Ночью Фридрих изменил свое расположение, оставив гореть бивуачные костры на прежнем месте и тем самым обманув противников, уверовавших в свою победу (см. Михаэль Гиммерталь (Gimmerthal), Kriegslist und Perfiedeverbot… («Военная хитрость и запрещение вероломства…», 1990, с. 29).

«В эру Обширного Благоденствия[302] за восточными воротами областного града Хучжоу жила семья, принадлежавшая к кругу ученых. Глава семьи к тому времени, о котором идет речь, уже умер, и в доме оставалась вдова с двумя детьми: мальчиком и юной девушкой. Двенадцатилетняя дочка вдовы была умна и хороша собой — ну прямо чудесный цветок. Одна лишь беда: оттого ли, что в малолетстве она часто недоедала, напала на нее хворь, которая доставляла матери большое беспокойство. Понятно, что вдовица делала все возможное, чтобы оградить дочку от злых напастей. Как-то раз в их доме появилась монахиня-настоятельница ханчжоуского храма Цуйфуань, что значит «Обитель Плывущей Бирюзы». Мать и дочь в это время занимались рукоделием. Вдова обрадовалась гостье, с которой водила знакомство вот уже несколько лет. Надо сказать, что монахиня была редкой мастерицей плести лживые речи, то есть, как говорится, имела цветистые уста и лукавый язык. К тому же горазда она была и поблудить. Не случайно, что вместе с нею в обители проживали две молоденькие ученицы, которые, как и настоятельница, занимались непотребными делишками. Игуменья пришла к вдовице с подарками: принесла кулек южных фиников, жбан чаю осеннего, два блюда с каштанами и спелыми фруктами. Женщины обменялись приветствиями, которые обычно говорятся при встрече. Внимание гостьи привлекла девочка, сидевшая рядом с матерью.