«Сокурсник Ли с факультета китайского языка был блистателен во всех отношениях, только был слишком замкнутым. Ничто его так не пугало, как выступление перед аудиторией. За это над ним частенько подтрунивали.

Однажды его хороший приятель Чжан попросил о помощи. Ему хотелось поучаствовать в университетском диспуте, однако составить дельный доклад сам он не мог. Не сделал бы это за него Ли, которому подобное ничего не стоит? Ли с готовностью согласился и тотчас принялся за дело. Он обзавелся нужной литературой и целиком отдался работе. Через три дня все в его голове выстроилось, так что, сев за стол, он одним махом написал статью в несколько тысяч знаков. Вот теперь у приятеля будет неплохой доклад, думал он, довольный собой.

Спустя несколько дней приятель опять пришел к нему, он был расстроенный и сказал: «На поданной в комитет рукописи стояло твое имя, и там мне сказали, что с чужим докладом я не имею права выступить на диспуте. Поэтому придется идти тебе самому». Ли был крайне удивлен, поскольку не знал о подобных правилах, да, по правде говоря, не мог припомнить, что подписывал свою рукопись. Но раз дело обернулось таким образом и его внесли в число участников диспута, придется выступать. И он с утра до вечера стал готовиться к предстоящей речи.

Спустя месяц состоялся диспут. Товарищ Ли поднялся на трибуну. Он был горд за свое сочинение, да к тому же изрядно натаскался, готовясь к выступлению. И когда он заговорил, в его голосе была страсть и сила, так что даже излишнее волнение не портило общего впечатления. Речь плавно лилась с трибуны, а после объявления результатов диспута оказалось, что он вошел в десятку лучших ораторов университета. Лишь позднее Ли узнал, что его подпись под докладом поставил сам приятель, подстроив тем самым его участие в диспуте».

В качестве примера по использованию стратагемы 28 нань-цзинская газета Вестник услуг (Фуу даобао) в номере за 28 сентября 1996 г. поместила в ряду очерков «36 стратагем» этот присланный читателем случай. Предмет стратагемы товарища Ли поместили в обстоятельства, перед которыми он оказался бессилен. Отступать было столь же мучительно, как и соглашаться. Раз уж его затащили на «крышу» участия в диспуте, пришлось из нужды делать добродетель. Вот так и помогло Ли дружеское использование стратагемы 28 в преодолении досаждавшей ему застенчивости.

«…И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец. Спустя несколько времени Каин принес от плодов земли дар господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его. И сказал господь Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле]. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Бытие 4:2–8). Таким образом, небрежение бога к Каину и благоволение к брату его Авелю — данное поведение бога прямо указывает на стратагему сеяния раздора 33 — озлобило Каина и подтолкнуло к замышлению убийства.

Другие два брата принадлежали к древнеегипетским богам: Осирис и Сет [у греков Тифон]. Осирис получил от своего отца Геба [у греков Крон] плодородные земли, а Сету достались прочие, пустынные земли. «13. Рассказывают, что, воцарившись, Осирис тотчас отвратил египтян от скудного и звероподобного образа жизни, показал им плоды земли и научил чтить богов; а потом он странствовал, подчиняя себе всю землю и совсем не нуждаясь для этого в оружии, ибо большинство людей он склонял на свою сторону, очаровывая их убедительным словом, соединенным с пением и всевозможной музыкой. Поэтому греки отождествили его с Дионисом. И говорят, что Тифон в его отсутствие ничего не предпринимал, потому что Исида, обладая всей полнотой власти, очень старательно стерегла его и наблюдала за ним, по возвращении же Осириса стал готовить ему западню, втянув в заговор семьдесят два человека и имея сообщницей эфиопскую царицу по имени Асо. Он измерил тайно тело Осириса, соорудил по мерке саркофаг, прекрасный и чудесно украшенный, и принес его на пир. В то время как это зрелище вызвало восторг и удивление, Тифон как бы в шутку предложил преподнести саркофаг в дар тому, кто уляжется в него по размеру. После того как попробовали все по очереди и ни одному гостю он не пришелся впору, Осирис вступил в гроб и лег. И будто заговорщики подбежали, захлопнули крышку и, заколотив ее снаружи гвоздями, залили горячим свинцом, затащили гроб в реку и пустили в море у Таниса, через устье, которое поэтому и теперь еще египтяне зовут ненавистным и мерзким» [Плутарх «Об Исиде и Осирисе». Пер. с др. — гр. Н. Трухиной. ВДИ, 1977, № 3, с. 254–258].[396]

И у мифического китайского императора Шуня (2317–2208 до н. э.) оказались скверные ближайшие родственники. «Отец Шуня Гу-соу был слепым. Когда умерла мать Шуня, Гу-соу снова женился, и у него родился сын Сян (см. 16.18). Сян [отличался] заносчивостью. Гу-соу любил сына от второй жены и поэтому много раз хотел убить Шуня, [но] Шунь убегал и скрывался. Когда [Шунь] совершал небольшой проступок, он [послушно] принимал наказание. [Шунь] покорно служил отцу, мачехе и младшему брату, каждодневно проявлял искренность и почтительность, ни в чем не допуская нерадивости. Отец Шуня Гу-соу был склонен к порокам, мачеха — сварлива, а младший брат Сян — заносчив, и все они хотели убить Шуня. Но Шунь покорно следовал [их воле], не нарушая сыновнего долга, дружески относился к младшему брату и почтительно к мачехе. Когда хотели убить Шуня, то не находили его, когда же [от него] что-то требовали, он всегда оказывался рядом» [ «Ши цзи», гл 1: Сыма Цянъ. Исторические записки, т. 1. Пер. Р. Вяткина и С. Таскина. М.: Наука, 2001, с. 141–142]. В Древнем Китае благодаря такому своему поведению он стал одним из 24 образцов проявления сыновнего долга.

Однажды, как пишет второй по значимости конфуцианский мыслитель Мэн Кэ, «…отец и мать Шуня послали его покрыть крышей житницу. Оттащив лестницу, Гу Coy поджег эту житницу» [ «Мэн-цзы», 9.2: в пер. Колоколова с. 131].

Покушения на убийство, замысленное Каином и Сетом, указывают на использование стратагемы 28. Совершенно открыто ей следовал отец Шуня. Данный пример показывает, что стратагема 28 может быть направлена и на уничтожение жертвы стратагемы. В таком случае она смыкается со стратагемой 22, разумеется, при расширенном толковании с добавлением одного шага: «заманить в комнату, запереть дверь, схватить вора».

В 316 г. рухнула недолговечная династия Цзинь [ «Западная Цзинь»], в 280 г. покончившая с Троецарствием и объединившая под своей властью Китай (см. 27.5). Часть правящего рода Сыма цзиньской династии бежала на юг и в районе нынешнего Нанкина создала новое государство, получившее название «Восточная Цзинь» [317–420].[397] Это было одно из 20 государств, на которые распался в IV и начале V вв. единый Китай. В Восточной Цзинь своего наивысшего расцвета достигла восточно-азиатская культура IV–V вв. «Но сопутствующие явления подобной чрезмерной утонченности оказались ужасными… Весь досуг посвящали козням, более отвратительным, чем когда-либо прежде» (Вольфрам Эберхард (Eberhard). История Китая («Geschichte Chinas»). Штутгарт, 1971, с. 192). На первом месте был двор и его окружение. Ни один из правителей восточно-цзиньской династии не обладал ни личным, ни политическим весом. Власть династии была крайне ограничена1. В этих условиях полководец Хуань Вэнь (312–373) родом из влиятельной семьи, происходившей из одного с императорским домом города, попытался укрепить свою власть. Благодаря удачным походам он стал приобретать все большее влияние. Для его острастки император [Му-ди (343–361, правил 344–361)] вызвал ко двору хоть и блистательного, но неспособного [к военному делу] сановника Инь Хао (ум. 356 н. э.). В 351 и 352 Инь Хао потерпел два поражения [в походе на север], чем не преминул воспользоваться Хуань Вэнь, направивший императору доклад с резкими нападками на Инь Хао. Слабовольный [которому на ту пору было девять лет] император разжаловал Инь Хао в разряд простолюдинов [ «шу жэнь»]. Раздосадованный Инь Хао сказал: «Император возвел меня на стоярусную башню, а ныне, забрав лестницу, удаляется» [ «Шан жэнь чжо бай чи лоу шан дань ти цзян цюй»]. Его слова сохранила танская энциклопедия «Записи для приступающих к учебе» («Чусюэ цзи», 30 тт., 749 г.)