указывая на то, что, наконец, наступает эпоха «civitas maxima, объемлющего землю целиком всеобщего государства» (Отфрид Хёффе. Разум и право: мостки к межкультурному правовому диалогу («Vernunft und Recht: Bausteine zu einem interkulturellen Rechtsdiskurs»). Франкфурт-на-Майне, 1996, с. 107), о котором говорил Христиан Вольф (Wollf, 1679–1754) (Христиан Вольф. Право народов, научным способом исследованное («Jus Gentium, Methodo Scientifica Pertractatum» в 8 частях, 1749, Предуведомление (Praefatio)); что «уже Кант [1724–1804] назвал всеобщее государство принципом разума» (из разговора с философом Витторио Хёсле (Hösle). «Нам потребна нравственная энергия». Шпигель. Гамбург, № 46, 1997, с. 252); что наступает эпоха «правового единства человечества» (Ганс Кельзен (Kelsen) [1881–1973]: Отфрид Хёффе), указ. соч. с. 108); что предсказание 1964 г. канадского профессора литературы Герберта Маршала Маклуэна (McLuhan, 1911–1980) о «повсеместной деревне» («Интернет — вызов времени». Новая цюрихская газета, 14–15.06.1997, с. 21) становится действительностью, отчего «эгоцентризм людей в природе должен уступить место общинному сознанию (Weltdorfbewusstsein), а непомерные потребности людей надо заменить приличествующими случаю» («Чжэнфу дэ бэйсицзюй» [ «Трагикомедия порабощения»]. Китайская молодежь [Чжунго циннянъ бао]. Пекин, 19.12.1995, с. 7);

задаваясь вопросом, из какого собственного политико-философского загашника появляются выражения вроде «ведущая мировая держава» (из сообщения о положении страны, сделанного американским президентом Джорджем Бушем 28 января 1992 г., приведенного Вернером Л инком (Link), «Равновесие и господство». Франкфуртер алъгемайне цайтунг, 19.09.1997, с. 13), а также «превосходство», «преобладание», «гегемония» (Роберт Каган (Kagan). «Благо для мира: лишь господство Америки обеспечит минимум стабильности». Цайт. Гамбург, 9.07.1998, с. 11), «главенствующее положение на земном шаре», «единственная ведущая держава с мировым влиянием» («Долларовая дипломатия Клинтона и ее последствия». Новая цюрихская газета, 18–19.07.1998, с. 1) и кто уполномочил хоть какую державу производить себя в мирового гегемона;

подчеркивая, что понятие leadership хоть и подходит «отменно к выражению чаяний», но что leadership нужно рассматривать «как отрицание теории демократии» (Антон Пелинка (Pelinka). «Leadership: о дееспособности понятия». Osterreichische Zeitschrift für Politikwissenschaft, том 26. Вена, 1997, с. 369 и след.);

памятуя, что еще в 1979 г. Организация Объединенных Наций ясно отвергла глобальный гегемонизм («Объяснение недопустимости политики гегемонизма в международных отношениях», заявление Генеральной Ассамблеи ООН от 14.12.1979: Ежегодник ООН 1979, том 33. Нью-Йорк, 1982, с. 149 и след.) под видом так называемой «мировой ведущей державы» («Заслуживающий доверия ООН». Basler Zeitung, 27.03-1998, с. 9); что «история показывает, что те, кто постоянно прибегает к гегемонизму, будь то на мировом или местном уровне, в конечном итоге пожинают противоположное своим чаяниям, и ничего хорошего это не сулит» (Жэнъминь жибао. Пекин, 18.05.1998, с. 4) и что «время, когда одна сверхдержава властвовала над миром, уходит в прошлое» (Жэнъминъ жибао. Пекин, 13.05.1998, с. 7);

памятуя, как, например, Томас Манн, немецкий лауреат Нобелевской премии по литературе, жаловался на «космополитический радикализм» и на «заблуждение наших нынешних врагов, что стоит только объединиться демократиям отдельных стран… в мировую демократию, и тогда уж, при полном объединении демократий отдельных стран в мировую демократию, и следа не останется от немецкого духа (Wesen). Мировая демократия будет носить скорее романский или англо-саксонский характер — немецкий дух растворится и исчезнет там, он истребится, его более не будет» (Томас Манн. Размышления аполитичного. 1918, переиздание. Франкфурт-на-Майне, 1956, с. 31); находя удивительным, что в западных демократиях после Второй мировой войны более не заводят речь о мировой демократии и «сама вероятность создания «всеобщего государства» представляется «довольно малой» (Лиссабонская группа. Пределы конкуренции: глобализация экономики и будущее человечества. Мюнхен. 1997, с. 25); что «всемирные выборы» на Западе, «хоть и желательны по демократическим соображениям», отклоняются на основании представляющихся из-за тяжести стоящих мировых проблем смехотворными причин вроде того, что они «полны неизвестности», «дорогостоящи», «связаны с политическими трудностями», «сложны в обеспечении» и т. д. (Осип Курт Флехтгейм. Можно ли еще спасти будущее: всемирная федерация — третий путь в 21 век. Франкфурт-на-Майне, 1995, с. 271);

задаваясь вопросом, а не одолевают ли западных «космополитов» те же страхи, что мучили некогда Томаса Манна, только теперь по поводу не немецкого духа, а западных ценностей, «как они утвердились в западно-христианско-гуманистической традиции» (Изольда Пич (Pietsch), «Демографы бьют тревогу». Новая цюрихская газета, 25–26.07.1998, с. 70);

заверяя, что жителям Севера нечего бояться, поскольку идея парламентской демократии по принципу «один человек, один голос», идея всемирных выборов, идея создаваемого на этой основе мирового парламента и демократического мирового правительства являются лишь блестящим обобщением драгоценного наследия западного Просвещения и буржуазного общества, которое «делает разноименное сопоставимым тем, что редуцирует его к абстрактным величинам» (Макс Хоркхаймер, Теодор В. Адорно. «Диалектика Просвещения. Философские фрагменты» [Пер. с нем. М. Кузнецова. М.-СПб: Медиум, Ювента, 1997, с. 21; на нем. яз.]. Франкфурт-на-Майне, май, 1988, с. 13);

обещая, что над человечеством, которое в состоянии «старую европейскую идею демократии увидеть в свете глобальной эпохи» (Ульрих Бек. «Космополиты всех стран, объединяйтесь!» Цайт. Гамбург, 16.07.1998, с. 43), взойдет новая, демократическая заря и что гениальные идеи малых государств от великих европейских мыслителей XVI–XVIII вв. засияют новым, глобальным блеском в XXI в.;

касаясь факта, что это соответствует неумолимому ходу истории и развитию мировой цивилизации, поскольку стремление к мировому государству просматривается во всех человеческих цивилизациях и древнейший образ объединения людей дан в Китае: представление о великом единении («Да тун», см. Введение, § 1), описанном в конфуцианских Записках о правилах благопристойности и на протяжении веков воодушевлявшем китайцев, включая видного мыслителя Кан Ювэя (1858–1927) с его Датун шу, Книгой Великого Единения; Сунь Ятсена (1866–1925), основателя Китайской Республики; и китайское предложение 1944 г. о создании всеобъемлющей федерации государств с правом голоса соответственно количеству их населения (упоминается в кн.: Чжу Баоцзинь, Веллингтон Ку [кит. Гу Вэйцзюнь (1888–1985)]: Исследование касательно китайского дипломата и китайской националистической дипломатии 1912–1966 (Chu Pao-chin, «V. K. Wellington Koo: A Case Study of Chinas Diplomat and Diplomacy of Nationalism 1912–1966»). Гонконг, 1981, с. 164);

пребывая в убеждении, что заверения американского президента Вудро Вильсона (1856–1924) 1918 г. «сделать мир пригодным для демократии» («to make the world safe for democracy») лучше всего претворить в жизнь можно «обращением мира в демократию» («to turn the world into a democracy»);

призывая людей всего мира «освободившись от уз вроде звания, сословия, религии, национальной принадлежности (Nation) и пола» (Карл Отто Хондрих. «Пугающая поездка на незаселенную землю? Об ограниченности наших представлений о будущем». Новая цюрихская газета, 27–28.12.1997, с. 57), стать хозяевами собственного будущего и поставить индивидуализацию во главу угла при рассмотрении любого вопроса, чтобы каждый человек повсюду в мире стал «субъектом мировой внутренней политики» («Речь о внешней политике президента Германии Герцога в Бонне: время прихлебательства прошло»);