— Давай сегодня без алкоголя?

Демидов почувствовал, как сосёт под ложечкой. Резко заболела голова.

— Алён, чего ты начинаешь-то? Я что, вдрыбадан напиваюсь?

— Ты пьёшь каждый день, — несмело сказала она. — По полбутылки минимум. Я устала.

Он протянул руку, дотронулся до кончиков её пальцев:

— Малыш, ну прости. Нервничаю много…

— Почему? — серые глаза смотрели в упор. — Ты, конечно, можешь мне не говорить. Но я не дура, Максим. Я догадываюсь, что происходит.

— И что же? — усмехнулся он.

Алена вздернула подбородок, закусила губу.

— Ты прячешься. Деньги, которые ты привёз — знаешь, слишком много налички, — сказала она со злостью. — Сейчас не девяностые, и будь всё легально, ты держал бы их на карте. Значит, это не твои деньги. Так?

Он промолчал.

— Я думаю, мы сидим здесь, потому что тебя кто-то ищет, — хладнокровно продолжила она. — Хозяин этих денег, или полиция. Поэтому ты скрываешься, не включаешь телефон, заставляешь меня делать то же самое. И хочешь уехать из Самары, когда всё немного поутихнет. Только ты не знаешь, когда это случится. Поэтому будешь снова и снова откладывать отъезд, и кончится тем, что мы всю жизнь просидим в этом долбанном отеле!

Он поднял на неё глаза. Перед ним была почти что та, прежняя Алёна — железная леди с железной логикой. Быть бы ей отличным следаком или прокурором, не брось она институт незадолго до диплома. Умная и цепкая, она всё-таки раскусила его. А, может, и хорошо? Может, это шанс — ведь две головы лучше?… В конце концов, он тоже устал. Скрывать, бояться в одиночку. Представлять, что может прийти в голову Василенко, не выпустили ли Таньку, не раскололась ли Фирзина или её сожитель… Если это так, его уже наверняка ищет полиция.

Демидов вытянул шею и махнул рукой, подзывая официанта. Заказал виски. Есть расхотелось напрочь.

— Мне «цезарь» с креветками и морковный фреш, — попросила Алёна. И сказала, дождавшись, когда он уйдет: — Макс, ты должен был предупредить меня заранее. Мы уже не молоды, чтобы очертя голову лезть в криминал. Ты сам знаешь, к чему это приводит.

— Но я уже влез! — не выдержал он. — Ради тебя, между прочим! Я хотел вернуться с деньгами и ради этого кинул партнёра.

«И посадил бывшую жену, чтобы отжать её бизнес», — чуть было не сказал он. Но признаваться в таком не хотелось. Одно дело — красиво развести мужика, совсем другое — подло подставить женщину. Демидов сам понимал, что это за гранью.

— Значит, я права, — печально сказала Алёна. Опустив голову, она без аппетита ковыряла вилкой горку салата.

— Это что-то меняет? — напрягся Макс.

— Не знаю… Просто я больше не хочу жить в страхе. Я устала терять, — вздохнула она. И вдруг Макс осознал, что она может уйти. Вот просто встать и уйти от него, потому что жизнь дороже тех денег, что он ей привёз. Нервно сглотнув, он снова схватил её за руку, зашептал, сбиваясь:

— Алён, ну какой терять… Да всё хорошо, я ж рядом. Я ж тебя не дам в обиду, я ж люблю… Веришь?

И, вспомнив, что её всегда успокаивало, потащил из кармана портмоне, вынул стопку красненьких — тысяч пятьдесят в ней было, как не больше. Бросил перед ней на стол:

— Вот, они твои, забирай, езжай в свой клуб, подружек возьми! Развейся, я ж понимаю, ты тут закисаешь. И выбрось из головы всю эту хрень, вот увидишь, продержимся, всё хорошо будет!

Алёна глянула исподлобья, а потом решительно взяла его бокал и залпом проглотила виски. Зажмурилась, тряхнула волосами.

— Хорошо, — наконец, сказала она. Сгребла со стола купюры, небрежно бросила их в сумочку. — Но дай мне слово, что больше не будешь врать. Потому что жить на пороховой бочке…

— Макс! Макс, Демидов, ты? — радостно воскликнул кто-то, и они синхронно повернулись на звук. Широкоплечий мужик, приземистый, почти квадратный, стоял возле их столика и улыбался, радушно раскинув руки. Бритая голова, широкое лицо, близко посаженные глазки — тёмные и блестящие, как маслины. Солидный тёмно-серый костюм, расхристанный ворот белой рубашки, и кончик галстука, торчащий из бокового кармана. Сразу вспомнилось: ночная Волга, лодка рвется из-под ног от сильного удара, и Васька Крапивин, сидящий на корме, кричит от восторга: «Сом, кило на двадцать!»

— Крапива, ты? — гоготнул Макс, обнимая старого друга. — Откуда? Слушай, я рад тебе безумно! Давай к нам! Алёну помнишь?

— Такую женщину не забыть, — галантно ответил Крапивин, склоняясь в её руке. Алёна улыбнулась, в глазах блеснул интерес. Васька уселся, закинув ногу на ногу, начал снимать пиджак.

— Жарища здесь! А вы чего, отдохнуть решили? Ты ж, вроде, из города уезжал, Макс? Сколько мы не виделись — лет десять-пятнадцать?

— Пятнадцать. Я в Москве живу, — ответил Демидов. — Вот, приехал за Алёной.

— Это правильно, правильно… Ну, расскажи, как ты. Чем занимаешься?

— Есть небольшой бизнес, — уклончиво ответил Макс. И не удержался, прихвастнул: — Медтехника, лекарства, по всей России поставляю.

— Ну, красавчик, красавчик! Всегда знал, что ты поднимешься. А я вот в гостиничном бизнесе, — Крапива развел руками, показывая вокруг себя. — Нравится в моём отеле?

— Так это твой? — подняла бровь Алёна. — Хороший уровень. Я бы сказала, европейский.

— Благодарю, благодарю… — Крапива расплылся в довольной улыбке. — Столько бабла вложено, рад, что не зря! А вы — завтракаете, обедаете? Какие планы на сегодня?

— Отдыхаем, — пожал плечами Демидов.

— Давайте ко мне? Коттедж в лесочке видели? Это моя резиденция. Через часок народ подтянется, солидные люди. Партейку-другую в покер сыграем, бильярд имеется, сауна.

Макс почувствовал, как внутри загорается азарт, примешивается к радости от встречи со старым приятелем.

— Ты как? — спросил он Алёну.

— Не откажусь, — улыбнулась она.

— Давайте прямо сейчас! — воскликнул Крапивин и замахал руками, увидев, что Макс кладет на стол купюру: — Обижаешь, обижаешь, Демидов! Завтрак за счёт заведения!

…Стрелки часов подбирались к шести, когда Алёна, расстроенная до слёз, выскользнула из коттеджа Крапивы и села в такси. Отдыха не получилось. Макс нажрался, едва не хрюкал. И проигрывал, проигрывал, проигрывал… Уже два раза бегал в номер за деньгами. Она пыталась его остановить, уговаривала, но он лишь хрипло смеялся и повторял: «Дай разогреться, малыш! Давно карты не держал, отыграюсь!» Чёрт! Такими темпами он быстро лишит их денег. Все надежды на безбедную жизнь рухнут, и куда она потом?… Снова придётся искать работу, жить в съемных халупах, отказывать себе во всём… А с другой стороны — чего она ждала от Макса? С чего вдруг решила, что он повзрослел? Только потому, что время прошло? Глупо. Он всегда искал, где бы хапнуть адреналина, где бы рисануться — и плевать хотел на её желания.

Шмыгнув носом, Алёна бросила злой взгляд на таксиста.

— В центр! — скомандовала она. — И побыстрее, я опаздываю.

Открыв сумочку, она пересчитала деньги. Бросил ей с барского плеча! А сам только за сегодня проиграл в три раза больше, и сколько ещё продует, пока её нет?

Перед глазами снова встал металлический кейс, полный тугих пачек. И снова мелькнула мысль: забрать бы эти деньги — и все проблемы были бы решены… Но как? Он держит их в сейфе, и код не скажет, хоть режь.

Она откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза. Машина мягко подрагивала, из радио лилась какая-то попса. «А ведь это из-за него вся жизнь — в топку! — думала Алёна. — Институт бросила, дура. Аборт сделала. Ни кола, ни двора… а была и машина, и квартира, и деньги — только из-за Максовых делишек пришлось всё продать. Пыталась всё наладить, когда ушла от него, да не с теми связывалась. Надо было хорошего мужика искать, а меня всё носило по таким же, как он. И что в итоге? Мерзкий шрам на животе, ушедшая молодость. И никаких перспектив».

Снова захотелось заплакать. Всхлипнув, она поймала в зеркале заднего вида взгляд таксиста — тот смотрел с жалостью и любопытством. Отвернулась от унижения. Снова вспомнила пьяную рожу Макса — красную, мерзкую, мутноглазую… Ненависть горячей волной поднялась к горлу.