Алекс это явно очень бесит, а меня бесит она — за спиной у Кира она грозит мне кулаком, строит свирепые рожи и яростно крутит пальцами у обоих висков.

— Это рождественский подарок, — Кир растерянно дёргает плечами и хочет что-то добавить, но Алекс уже передислоцировалась и краем глаза я вижу, как она интенсивно трясёт головой, подавая ему сигналы.

Это что, заговор?

— То есть просто подарок? — уточняю я. — Как кулон или флакон духов…

— Не совсем, — Кир отворачивается от моей сестры, бьющейся в нервном припадке, и теперь смотрит мне прямо в глаза. — Это особенный подарок… это моё признание и подтверждение моих намерений.

Наверное, я всё же не уследила за глазами, и они выползли на лоб, а Кир судорожно вдохнул и торопливо заговорил:

— Айка, подожди, только не говори ничего… пожалуйста… Не пугайся, это не предложение выйти за меня замуж прямо сейчас… Это… — По его вискам катятся струйки пота, и он лупит ладонями себя по лицу, нервно стирая влагу. — Я знаю, что ты пока не готова… Просто, Айка… ты должна знать, что для себя я уже всё решил… Но я подожду… столько, сколько потребуется…

— Потребуется для чего, Кир? — моя улыбка не может обмануть ни его, ни Алекс, поэтому сестра торопится опередить Кирилла:

— Э, ребят, вы не забыли, что сегодня Рождество? Не время выяснять отношения…

— Выйди отсюда! — рявкаем мы с Киром в один голос.

— Придурки! — выкрикивает Алекс и, обиженно поджав губы, устремляется к выходу. Но у самой двери оглядывается и добавляет со всхлипом: — Ну и хрен с вами, эгоисты!

Но, глядя на сестру, мне лишь хочется поддать ей пенделя для ускорения.

Кирилл прикасается к моему подбородку и заставляет смотреть ему в глаза. Ух, как они штормят!

— Я хочу быть с тобой, — звучит как ультиматум, а сильные руки сжимают мои плечи.

Ну, Кир, было ведь всё так хорошо… На хрен тебе сдались эти намерения?!

— Но ты ведь сейчас со мной, Кир, и нам вроде неплохо вместе.

— Неплохо?!. Неплохо… — повторяет, взвешивая слово на языке, а в его серых глазах пляшут зелёные искры. Наверное, черти. — Я, вообще-то, надеялся, что нам очень хорошо…

— Нам очень хорошо, Кир, — покладисто подтверждаю и, отложив коробочку в сторону, обнимаю руками его торс. — Пусть так и будет, ладно? Ну… без всяких там… намерений.

Запрокинув голову, смотрю в беспокойные серо-зелёные глаза. А Кир зарывается пальцами в мои волосы и с силой оттягивает назад.

М-м… как же мне нравится!..

— Но мне мало только сейчас, Айка!.. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

«Рядом, Айка! Рядом!» — глумится моё чувство самосохранения.

— Всегда?! — я не удерживаюсь от смешка. — А всегда — это сколько по времени? Год, два?

Хватка Кира ослабла и, резко вывернувшись из его рук, я отступаю.

— Всегда — это всегда, — с тихим раздражением поясняет он, как неразумному ребёнку.

— Кирилл, да ничего не бывает всегда! Подкрадётся какой-нибудь трындец, когда его совсем не ждёшь, и кому-то обязательно будет больно. Ты, когда со своей Алёной сходился, то о чём думал? Типа поиграю пару лет с этой дурой белобрысой, а там, глядишь…

— Я не собирался с ней играть, — рявкает он, а кадык нервно дёргается.

Ух какой ты злой! Р-р-р!

— А что ты собирался, Кир? С ней ты тоже надеялся, что это навсегда? Тогда почему передумал?

— Мля-а… А что, третьего не дано? — рычит он и сжимает кулаки. — Мне нравилась она! Представь себе, это нормально для мужика! И да — я не исключал возможности, что мы будем вместе…

— А теперь исключил? — отхожу на безопасное расстояние.

Кирилл прикрывает глаза и несколько секунд просто глубоко дышит. И, когда, наконец, отвечает, его голос звучит спокойно и ровно:

— А теперь да — исключил! Так тоже бывает, Ай! Мы не всегда сразу находим свою женщину…

— Не всегда?! Ха-ха — три раза! Да пока вы бороздите в активном поиске, жертвы ваших изысканий в шеренги по трое за спиной строятся! А уж если нашёл свою истинную, то почаще проверяй и сравнивай — не ошибся ли ты в выборе! А как быть с тем, если для твоей Алены ты и есть тот самый единственный? Ну, что ты вылупился? Да чхать я хотела на твою курицу! Каждому овощу свой фрукт! Ей достался хрен… да и хрен с ней! Мне в принципе интересно… Получается, кто-то всё равно будет в пролёте?..

— Да на хер мне кто-то, когда речь идёт о нас с тобой! — спокойствия у Кира как не бывало. — Я люблю ТЕБЯ! И не люблю её! И у меня было достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах!

— А у меня его совсем не было… — я отступаю на шаг. — И как мне понять, что это именно ты? А вдруг я заблудилась?

Однажды я уже перепутала свои чувства…

— И… как ты предлагаешь это проверить? — Кир выглядит таким потерянным, что мне почти больно.

Но это жалость, и она скоро пройдёт. А то, что останется — это гораздо меньше, чем моя жизнь с целой горой нереализованных планов. Почему я не могу просто жить?!. Не связывая себя… Не ныряя в омут чувств, которые так больно ранят!.. Я видела, как это бывает. И уже столько раз теряла сама… без возможности что-то изменить… без всякой надежды. Я не хочу больше! Во мне и так слишком много эмоций, которых я не хотела!

— Кир, мне восемнадцать. Ты знаешь, сколько лет я ждала совершеннолетия, чтобы получить право распоряжаться своей жизнью? Твой выбор мне понятен… но ты спросил, чего хочу я сама? Ты не подумал, что у меня тоже есть собственные планы?

— Ты ведь так не любишь рассказывать о себе… Скажи, а я тоже пункт твоего плана? — Кир улыбается и сейчас я не понимаю… не могу его прочесть. Он словно закрылся от меня этой улыбкой.

Два с половиной года назад я бы ответила утвердительно на его вопрос. Но теперь…

— Нет, Кир, — я подхожу к нему ближе. — Ты мой герой… всегда им был, — делаю ещё шаг и обнимаю его. — Ты для меня лучший мужчина. Уже давно. Правда-правда! А сейчас я вдруг узнала, что ты ещё лучше, — я трусь носом о его грудь и прикусываю кожу сквозь футболку. — Но мне столько всего надо успеть… Я отдыхаю непозволительно долго.

— Я не отпущу тебя, — наконец, он тоже меня обнимает.

— Конечно, отпустишь. Ты ведь не тиран…

— Кажется, тебе нравится, когда я тиран. Думаешь, я позволю тебе экспериментировать и сравнивать меня с кем-то, маленькая пиявка? — его руки больно меня сжимают, а зубы прикусывают шею. — Я полечу с тобой.

Айка

Остановись, мгновенье!..

Мне кажется… Нет — я совершенно точно это знаю — подобного со мной больше никогда не случится. Это ведь надо, чтобы всё совпало — весь этот рождественский коктейль из запахов, звуков и ощущений… И я плыву в нём, лечу, парю и падаю в крепкие надёжные руки. Они обнимают меня, гладят, сжимают и оберегают. Кажется, так много рук… и я полностью умещаюсь в больших ладонях Кира. Его серый, до неузнаваемости потемневший взгляд ласкает, бесстыдно и жадно ощупывает меня… будто проникает под кожу, заставляя клокотать в венах кровь. Губы отрывисто шепчут моё имя… ещё и ещё!.. И ярко-оранжевое солнце вибрирует на горизонте в такт нашему безумству. ОН догоняет меня прежде, чем окружающий мир обретает чёткие очертания, и я начинаю распознавать запахи и различать звуки… И прежде чем солнечный нектарин тонет в почерневшем океане, погружая мир в рождественские сумерки.

— Айка, ты совершенно безбашенная, — с восторгом шепчет Кир мне в шею.

— А ты? — я улыбаюсь и ерошу его взмокшие волосы. — Разве ты не со мной?

— С тобой… Я с тобой совсем мозгами поплыл. Чёрт, это ж общественный пляж! Нас с тобой депортируют за аморалку, если обнаружат, — это запоздалое предостережение он произносит так громко и весело, словно намерен исправить положение.

— И никакой это не пляж, а кусты! — я освобождаю Кира от своих обезьяньих объятий и обретаю твёрдую почву под ногами. — А раз кусты тоже общественные, то отчего бы ими не воспользоваться.