— О, мы что, все-таки промахнулись? — расстроенно сказала она, осматриваясь по сторонам. — Как так-то?!

Нарочно громко прочистив горло, Кизаши привлек внимание вертящей головой девчонки.

— Так, мелочь. Давайте я отсыплю вам мелочь, и вы отсюда потихоньку уйдете.

— Эй, мы не попрошайки! — возмутилась девчонка.

— И не воры, — счел нужным уточнить мальчишка.

— Мы шиноби! — гордо задрав носик, заявила его напарница.

— Почти, — скромно добавил паренек.

Озадаченно смерив парочку взглядом, Кизаши невольно потянулся к затылку, но вовремя остановил руку. Перед детьми лучше показать себя уверенным взрослым человеком, а чесание затылка не добавит образу достоверности.

Кстати, голоса парочки что-то уж больно знакомы.

— Так это вы, значит, в ученики Микото набиваетесь? — поинтересовался Кизаши.

— Не, — ответила девчонка таким тоном, как будто Харуно сказал какую-то глупость. — Нам бы просто парочку уроков от мастера получить. Мы ж еще Академию не закончили. Вот когда закончим, тогда можно и учениками стать.

— Ну, тогда облом вам. Сегодня у мастера неприемный день, — хмыкнув, сказал детям Кизаши.

— Как?! — выпучила глаза оторва. — У Микото-сан бывают приемные дни?! Почему я не знаю?! О, боги! Я говорила тебе, что нужно было вчера приходить! А если приемный день был вчера! Это мог быть шанс всей моей жизни!

— Сегодня мы мешаем Учиха Микото-сан? — вежливо уточнил паренек, так и продолжая держать руки на виду и игнорируя свою напарницу.

— Я б сказал, что вы ей в любой день мешаете, — поскребя подбородок, честно ответил Харуно.

— Но сегодня особенно? — настаивал мальчишка.

Прислушавшись к приглушенным голосам на втором этаже, которые до сих пор не сбавили тональности, Харуно вынужден был признать:

— Сегодня особенно, шкет. Думаю, не сама Микото, так ее подруга способна вас если не прибить, то в больницу отправить.

— О, так мы не ошиблись домом?! — девчонка услышала в словах Харуно лишь то, что хотела.

— Ага. Но сегодня я б не советовал вам ее отвлекать.

— Да? — подозрительно спросила девчонка. — А когда можно?

— Это нужно уточнять заранее…

— А как? А вы ее секретарь? Можно через вас, да? Когда у нее ближайший приемный день? — завалила Кизаши вопросами девочка.

— Так, я не секретарь, а ее друг. Единственное, что я могу сделать, это поговорить о вас с ней. Но для начала… Вы, вообще, кто такие?

— Я Анко! Анко Митараши! — гордо заявила девчонка и уточнила: — Шиноби.

— Охеми, — просто представился мальчишка, изобразив поклон.

— Хорошо. А я Харуно Кизаши. И, Охеми, опусти ты уже руки. Так, вы, значит, хотите чему-то научиться у Микото?

— Ага!

— Чему?

— Всему, что пожелает мастер!

Кизаши еще раз осмотрел незваных гостей. Жизнерадостная и активная девчонка прямо-таки лучилась нетерпением, а вот парень мрачно осматривался по сторонам и желал поскорее убраться подальше. И хоть девочка была старше, с первого взгляда было понятно, кто из этого дуэта является более благоразумным индивидуумом.

— Ладно. Более-менее понятно, — нахмурив брови, произнес Харуно. — Вы хотите учиться. Это похвально. Но бесплатного обучения у такого мастера, как Микото, получить невозможно, вы же понимаете?

— Ага, — немного приуныла Анко, но быстро пришла в себя, заявив: — Когда я стану джонином, я оплачу все усилия Микото-сан в тройном размере!

— А ты настойчивая, — недовольно пробормотал Кизаши.

Он-то надеялся, что она бросит эту глупую затею. Потому что ну какие деньги у этих двоих? Если они попали в приют, значит, у них нет прямых родственников. Скорее всего, вообще родственников нет. И единственные их деньги — это пособие от деревни и зарплата за подработки, которые им все равно не выдадут, пока они не выпустятся из детского дома. Хотя, если они уже учатся в Академии, значит, из приюта эти двое уже выпустились, и деревня выделила им жилье, а получают они стипендию. Которая поболее пособия и выдается на руки, но слишком уж она мизерная. У какурезато не так много денег, чтобы ставить всех сирот на щедрое довольствие.

Обычно, если у ребенка оставалось в Конохе наследство от родителей, то его распродавали и выручку откладывали для обеспечения сироты. На него же потом, после выпуска из приюта, покупали или арендовали жилье и выплачивали увеличенное пособие. И, похоже, эти двое как раз из таких. Иначе так рано их из приюта не выпустили бы. Но так или иначе, денег у них в принципе много быть не может.

— Не подходит, да? — расстроенно спросила Анко.

— Понимаешь, Микото — молодая мать, — постарался объяснить Кизаши, — у нее ребенку меньше месяца. Как она может вас чему-то учить, если все время уделяет ребенку?

— О! Так это же хорошо! — обрадованно воскликнула Митараши. — Мы можем помочь! Я несколько лет в приюте за детьми ухаживала! Если надо, я могу отплатить, поработав нянькой! Могу дома убираться, пеленки стирать. Что угодно! И время освободится у Микото-сан. А Охеми готовит хорошо. Он у меня живет, я точно знаю. Пальчики оближешь!

— Ты сейчас серьезно? — удивленно посмотрел на девчонку Кизаши.

— Ага!

— Да-а… Нужно поговорить на этот счет с Микото, — неуверенно произнес Харуно, мечтая поскорее уже отделаться от детей. — Так-то, кажется, у нее проблем с уборкой и готовкой нет. Вот если б вы на кото играть умели, тогда другое дело.

— Ну… Я как бы умею, — неуверенно произнес Охеми.

— Правда? — скептически спросил Харуно. — Вроде, маловат ты для такого, пацан.

— Я не так давно потерял родителей. Они были из мелкой аристократии на северо-восточной границе страны, — мрачно и неохотно поведал парнишка. — После того, как у нас построили святилище Инари, они посчитали, что я должен научиться играть на кото, потому что богине, вроде как, нравится этот инструмент.

— Н-да, — рассматривая странную парочку, произнес Кизаши. — В любом случае я сначала поговорю насчет вас с Микото. А сейчас вам лучше пока свалить.

— Да? А вы нас потом как найдете, когда она согласится? — без капли сомнения в голосе спросила Анко.

— В Академии узнаю твой адрес.

— Хорошо! Договорились! Если что, я и о вас там узнаю, Харуно Кизаши-сан! — легкомысленно произнесла девчонка, примериваясь, как бы половчее взобраться на стену.

— Харуно-сан, а можно выйти через парадный вход? — схватив за руку уже готовую карабкаться на ограду напарницу, спросил Охеми.

— Ага, — махнул рукой в сторону выхода Кизаши. — Идите.

— Спасибо, — глубоко поклонился мальчишка.

Дети направились к выходу, а Кизаши продолжил задумчиво смотреть на пруд и наслаждаться ароматом кувшинок.

Мирная жизнь, оказывается, может быть такой беспокойной, что военное время и в подметки не годится ей. Но это прекрасно.

— Харуно-сан, — отвлек от философских мыслей прозвучавший в стороне голос Охеми. — А мелочь, про которую вы говорили… Можно немного? А то кушать хочется.

30 июня 45 года от начала Эпохи Какурезато

— Любопытно, любопытно… Значит, так не пойдет. Ладно. Хорошо, Малис, отличная работа.

— Благодарю, Рюджин-сама, — склонилась в неглубоком поклоне Ринха.

Я секунду-две молча наблюдал за ней, размышляя над ее отношением ко мне. Рюджин-сама, да? А вот способность Отохиме к чтению мыслей, основанному на считывании электрической активности головного мозга, ясно дает понять, что я для Малис Ринха уважаемый и сильный шиноби, но не бог. То есть она сознательно признает мой статус, но с чисто прагматической точки зрения. Ей самой более выгодно служить Рюджину, а не Орочимару Рюсею.

Любопытный она человек. Полезный специалист, квалифицированный и обучаемый ирьенин. Которого я посвятил в слишком многие свои тайны еще в те годы, когда мне нужен был клон Мицуко в Конохе, созданный с помощью кеккей генкай клана Ринха. Малис тогда стала основным моим связным с матерью нынешнего тела. И тогда она была зависима от меня, только я мог спасти ее сына. Но сейчас ее Юто уже ничего не угрожает, а слепой веры в меня она не испытывает. Стоит придумать, как бы добиться ее полной преданности, чтобы избежать неприятных неожиданностей.