Микото была всего в нескольких метрах передо мной. Неуловимо повзрослевшая. И смертельно опасная. В иллюзорном мире я едва успел уловить момент, когда она сорвалась с места. Ощутил только чувствительный толчок в грудь, поваливший меня с ног. Тугая гладь алых вод с глухим плеском погасила удар от падения, но я все-таки поморщился от боли. Крепкие руки куноичи сжимали меня достаточно чувствительно, даже несмотря на нереальность этих объятий, ощущения казались более чем реальными.

— Микото, не переусердствуй с проявлением чувств, — обняв девушку в ответ, тихо прошептал я.

— Я убью тебя, — так же негромко проворчала, зарывшись мне в грудь, Учиха. — Подожди, не отпускай меня. Дай мне насладиться счастьем. А потом я тебя убью.

— У тебя сложно реализуемые планы, — с усмешкой попенял я девушке, ладонью пригладив ее черные волосы.

— Ты сволочь! — сердито обличила меня Микото.

— Совершенно верно.

— Идиот!

— В некоторых случаях могу согласиться.

— Я ненавижу тебя!

— Охотно верю.

— Я серьезно ненавижу тебя! — ткнув острым кулачком в бок, сердито зашипела Микото.

— Да-да…

— Наконец-то, я могу сказать это в лицо, — приподнявшись надо мной и посмотрев мне в глаза, твердо произнесла Учиха.

Вместо ответа я просто притянул девушку к себе, нежно прикоснувшись губами к ее устам.

— Я люблю тебя.

— Я тебя тоже…

Спустя полминуты Микото смогла оторваться от поцелуя, упав на меня, она положила голову на мою грудь, прошептав:

— И все-таки я ненавижу тебя.

— Может, вы все-таки определитесь уже, Учиха-сан, что ко мне испытываете?

— Ненавижу.

— И поэтому вы едва не разрыдались, когда узнали, что я явился перед вами в образе мелкого бродяжки?

Я все еще помню, насколько тяжело Микото было скрыть чувства, когда я в образе Охеми наигрывал мелодию на кото в первый раз. Без шарингана никто тогда так и не заметил, что я использую жесты для общения с девушкой. Ловкость рук полезна не только для печатей и игры на струнных инструментах. И не зря я заставил выучить своих учеников язык жестов в детстве. Он редко пригождается, но иногда бывает очень кстати.

— Люблю и ненавижу, — исправилась Микото, нежно проведя ладонью по моему плечу. — У тебя нет совести. Ты все время так рядом, но в то же время так далеко! Когда ты Охеми, я могу только общаться с тобой жестами. И даже сейчас мы можем встретиться только здесь! Это пытка.

— Однажды это кончится.

— Когда?

— Я постараюсь все сделать быстро, но это непросто.

— Конечно! У тебя все непросто.

— Такой уж я есть.

— За что мне все это? — устало прошептала Микото, но внезапно встрепенулась, подскочив и вновь уставившись мне в глаза: — Сенсей, — требовательно обратилась она ко мне, — та, другая женщина, вы же близки с ней?!

— Не больше, чем с тобой, — почти честно ответил я.

— Не может быть! Ваши сыновья!..

— У меня пока только один сын, Итачи.

— Но… Как?..

— Они, как и Охеми.

— Ох, слава… — облегченно было выдохнула Микото, но мгновенно вновь ощетинилась: — Так, стоп! Сенсей, значит, другая все-таки есть?!

— Микото, прости, — обхватив покрасневшее лицо девушки, произнес я, подбирая слова, но в итоге так ничего умного и не придумав, просто ляпнул: — Прости, но я Рюджин.

Сколько раз мне удавалось избегать этого разговора в образе Охеми, но когда-нибудь это должно было произойти. Эх, о многом можно было поговорить в эти мгновения, но как всегда в такие моменты тема разговора подбирается самая неудачная.

Сменив позу, Микото оседлала меня, одновременно накрыв мои ладони на своем лице руками и медленно убрав их с щек.

— Мужчины одинаковы. А я, должно быть, ненормальная, — наконец, насмешливо фыркнув, сказала она, сжав мои руки в своих. — Однажды я должна буду с ней встретиться.

Повинуясь моей воле, мир вокруг пошел рябью, изменяясь. В одно мгновение я оказался стоящим на ногах, а Микото упала мне на руки.

— Когда-нибудь это произойдет, — заверил я Микото, прижимая ее к себе в объятиях. — Уверен, как минимум одна интересующая вас обеих тема для разговора уж точно найдется.

— А Кушина? — внезапно подозрительно посмотрев на меня, спросила Микото.

— Что Кушина?

— Она тоже попалась в твои сети?

— Какие еще сети? — недовольно поморщившись, сказал я. — Я не делал с ней ничего.

— Она очень подозрительно смотрит на тебя.

— Я спас ее семью и ее саму, помог наладить общение с Кьюби. Как еще ей на меня смотреть?

— Гм. Может быть…

— Разберись с ней сама, — хмыкнув, разрешил я ей. — Только не впутывай меня в это. Мне и так хватает проблем на личных фронтах. Еще одного влюбленного в меня ненормального чуда я могу не выдержать, но мое доброе и бескрайнее огромное сердце ведь не сможет ему отказать.

— Единственное чудо здесь вы, сенсей, — горестно покачав головой, ответила Микото. — Чудовище, точнее. А если еще точнее, то дурак вы, сенсей.

— И это говорит мне девушка, которая в меня влюблена? — иронично уточнил я. — Я бы сказал, что признаваться, что влюблена в дурака — это очень самокритично.

Несколько секунд Микото просто молча смотрела мне в глаза.

— Сенсей… Орочимару. Сделай все, что нужно, как можно скорее. Если ты меня любишь, если любишь Итачи. Мне мало Охеми. Мне мало тебя.

— Бойся своих желаний, ибо они могут быть исполнены, — неловко ответил я. — И, прости, но с моими глазами я не могу долго управлять временем в гендзюцу. Мне нужно его прервать.

Вместо ответа Микото страстно и все еще неуклюже припала к моим губам. И к реальности я возвращался, все еще чувствуя вкус ее губ на своих устах.

Судя по не успевшим ничего предпринять шиноби Конохи, в реальном мире времени прошло не больше пары секунд. Этот фокус дался мне непросто, я чувствовал душевное опустошение. И чувствовал, как горячие капли текут по щекам. Мазнув пальцем по лицу и увидев на нем алую влагу, я невольно поморщился. Такого напряжения додзюцу мне не приходилось испытывать давно. Мысленно заставив собственную кровь вернуться обратно в капилляры, что с помощью улучшенного генома сделать было просто, я посмотрел на Микото, которая по-прежнему стояла на крыше какой-то небольшой забегаловки.

Девушке тоже досталось, на побледневшем лице играл нездоровый румянец, да и на ногах она держалась неровно, если бы не помощь Кушины, могла и упасть. Тонко улыбнувшись и коснувшись пальцами губ, я громко произнес, не скрывая иронии:

— Тебе еще многому нужно научиться, ученица, — отвернувшись от Микото, я невинно посмотрел на Джирайю. — Ну, мы идем? У меня нет времени на остановки.

17 декабря 46 года от начала Эпохи Какурезато

После встречи с Микото мы еще пару проулков прошли в молчании. Только уже когда впереди меж домов показались покрытые белой штукатуркой стены вокруг администрации Академии, Джирайя, почесав рожки на своем чудаковатом протекторе, с досадой произнес:

— К-хм, Орочимару… Надеюсь, этот инцидент не повлияет… ни на что?

— Конечно, нет, — отмахнулся я, разглядывая возвышающиеся над окружающими зданиями алые стены административного корпуса.

Окна офиса Хокаге выходят как раз в нашу сторону. Наверняка Хирузен уже собственными глазами может нас видеть. Хотя вряд ли встреча будет проходить в самом офисе, скорее, в зале Совета Конохи. Может, Сарутоби уже и там находится. А, может, и вовсе в двух местах, Теневым Клонированием учитель пользоваться наверняка не разучился. Годы, конечно, уже начинают брать свое, Хирузену сейчас уже пятьдесят два года, но для старческой немощи еще рановато. Особенно с учетом режима тренировок Третьего Хокаге и его могущества. С ним нужно сохранять бдительность. Не так давно мне и победа над Третьим Райкаге далась непросто, хотя на подготовку к сражению с ним я потратил много времени. А Хирузен считается наиболее могущественным Каге третьего поколения. К тому же, он, конечно, как и весь клан Сарутоби, специализируется на Катоне, но прекрасно владеет и другими стихийными преобразованиями. Более того, это единственный известный мне шиноби, который без каких-либо додзюцу способен использовать в бою принцип противовеса, уравновешивая свои техники с техниками противника, подавляя их и даже используя их силу против врагов, как это делает Микото с помощью своего Мангекьё.