Техника была почти завершена, когда мелькнувшие перед глазами брызги крови окропили грязные руки Момочи. Он успел удивиться, насколько ярка кровь на покрытой черными разводами коже, когда резкая боль прострелила грудь, а горло свело приступом болезненного сухого кашля. Нечто холодное и острое скользнуло по ребрам и вырвалось наружу, разбрызгав кусочки плоти. Что-то в груди сжалось с нестерпимой болью, выбивая слезы из глаз, заставляя холодеть руки. Готовая к технике чакра быстро вышла из-под контроля, растворившись в меридианах.

Опустив голову, Забуза, не веря своим глазам, смог рассмотреть дыру с правой стороны груди, из которой торчали белые кусочки костей. Немеющими руками попытался заткнуть ее, от накрывающего сознание страха не понимая, что толку от этого нет. Уже заваливаясь набок, он смог рассмотреть фигуру гиганта на холме. Темный силуэт терялся в тумане, но в его руке можно было отчетливо рассмотреть рукоять огромного меча, клинок которого быстро собирался из мелькающих в воздухе кусочков металла в гигантское лезвие Кубикирибочо.

И уже когда перед взором Забузы замелькало лицо Кёды Юки, а грудь начала стремительно сковываться уносящим боль холодом, Момочи заметил краем глаза содрогающуюся от хохота пылающую желтым огнем фигуру. С двумя половинками человеческого тела в руках.

Закрывая глаза от стремительно накатившейся усталости и сонливости, Забуза успел подумать еще лишь об одном.

У них не было ни единого шанса.

1 августа 46 года от начала Эпохи Какурезато

В тишине небольшого круглого зала было отлично слышно, как три пары ладоней складывают ручные печати. Формирование чакры для нужной техники длилось долго, уже минуту как. В бою я давно бы был мертв, но, например, перед созданием башни, в которой я нахожусь, люди готовились наверняка в разы больше. Однако моя техника не только была слишком медленной для боевой, но и слишком незначительной, если сравнивать с дворцом королевы Роурана.

Сомкнув руки в последний раз, вызвав таким образом синергию определенных тенкецу в руках и заставив чакру в себе принять нужную форму, я аккуратно выдохнул небольшое облачко желто-зеленого газа. Незначительная его часть рассеялась, наполнив помещение удушливым ароматом. Другая часть оказалась в пространстве барьерной техники, поэтому тут же стремительно начала падать вниз, останавливаясь лишь в нескольких сантиметрах над начертанной на стоящем передо мной столе печатью. Аккуратно разомкнув ладони, я удовлетворенно осмотрел результат своей техники.

Зеленоватый газ на фоне бесцветной атмосферы был отлично виден. Он плавал в рамках невидимого барьера и внешне сильно напоминал то, что я хотел получить. Внимательно оценив полученную из чакры субстанцию на внешний вид, я, не глядя, потянулся верхней парой рук к лежащему неподалеку блокноту и карандашу.

— Комбинация печатей номер триста семь, — сам себе пробормотал я, чиркая неровные линии знаков на новом листе. — При взаимодействии с чакрой Рюмьяку контроль над техникой значительно улучшен. Получен желто-зеленый газ в три раза тяжелее воздуха с характерным запахом.

Второй парой рук подхватив со стола один из немногих оставшихся маленьких свитков, я распечатал хранимую в нем технику. Бумажный сверток отправился в груду таких же использованных его собратьев под столом, а техника проникла сквозь стенки барьера, стремительно вымораживая пространство.

— При охлаждении до минус тридцати четырех газ начал конденсироваться в желто-зеленую жидкость, — снова сделал я пометку в журнале. — Мощности запечатанной техники Хьетона не хватило для затвердевания жидкости, следовательно, ее температура плавления ниже девяноста-девяноста пяти градусов.

Еще несколько минут проверяя физические свойства полученного газа, я увеличивал давление, точнее измерял его плотность и, наконец, перешел к его химическим свойствам, начав помещать в него приготовленные ранее реактивы. На много опытов его не хватило, я успел только сжечь в газе немного меди, сурьмы и красного фосфора, из-за чего пространство внутри барьера оказалось заполнено смесью буроватого дыма. Еще получилось пропустить немного газа через раствор йодидов, но на этом все. Впрочем, этого было для первой фазы опыта достаточно.

— Полученный с помощью чакры хлор с высокой степенью вероятности по химическим и физическим свойствам от настоящего не отличается, — заметил я, задумчиво рассматривая слабо колеблющуюся массу бурого дыма из хлорида меди с примесями серого дымка от окисленного хлором фосфора и сурьмы. — В газе ощущается наличие чакры, однако на его реакционную способность это не влияет. В соединениях чакро-хлора с естественными химическими элементами так же ощущается наличие чакры, но в меньшей степени.

Нужно подождать и продолжить изучение теперь уже полученных хлоридов. Любопытно, насколько долго в них будет ощущаться наличие чакры. По моим предыдущим наблюдениям за самой простой созданной Суйтоном водой, со временем она частично сублимирует, просто растворяясь в природной энергии, частично превращается в обыкновенную воду. Возможно, дальнейший распад продолжался с меньшей скоростью, но ограниченная экспозиция опытов не позволила ее оценить.

Технически я даже могу примерно понять и обрисовать этот процесс распада. Ну, настолько, насколько это возможно с моими ничтожными познаниями в квантовой физике. Насколько я помню из случайно прослушанной в далекой молодости лекции, материя — это тоже энергия, чья материальность и масса основана на взаимодействии кварков вещества друг с другом и их давлением на некое поле. Честно, я большую часть той лекции проспал, но из памяти удалось выудить хоть это. Или я просто так понял и сам додумал услышанное.

Так или иначе теперь я могу с чистой совестью предположить, что чакре можно придать природу этих кварков, видоизменить ее своей волей так, что она станет материальна. Из-за неких природных механизмов получить воду и камень достаточно просто, хотя так как энергия в материальном объекте сжата плотно, то техники Суйтона и Дотона получаются более энергоемкими, в сравнении с остальными природными преобразованиями. Поэтому проще использовать окружающую материю, вливая в нее свою синхронизированную с ней чакру.

А вот нечто необычное и химически нестойкое в природе, вроде хлора, получить с помощью техник очень сложно. Думаю, при наличии определенных кеккей генкай задача упростится, но у меня в теле Омушимару техника получилась только с чакрой Рюмьяку. Наверное, это объясняется низким уровнем контроля. По моим наблюдениям, идеально выполненная техника должна не сама по себе создавать огонь из чакры, например, а влиять на мир, порождая в нем огонь. Это, наверное, можно сравнить с весами. Нужно немного нарушить их равновесие, чтобы сдвинуть с места чаши. Это в идеале, конечно. В жизни-то все почему-то всегда гораздо сложнее.

— Зато энергия, выделяемая при окислении меди в чакро-хлоре, ничем не отличалась от энергии при окислении в обычном, — прокомментировал я увиденную мной под слоем дыма обожженную поверхность стола.

Думаю, для шиноби станут неплохим сюрпризом облака хлора. Хотя сама техника Докугири далеко не нова, но там ядовитый туман состоял из химических соединений, производимых самим организмом и размноженных с помощью чакры, что-то наподобие клонирования и стимулирования организма ирьениндзюцу. Механизм получения чистого хлора совершенно иной, он сродни получению кислотного тумана с помощью Стихии Пара. И вместо хлора можно использовать более интересные химические элементы.

— Омушимару-сан?! — услышал я крик с нижнего этажа.

— Я здесь, — крикнул я в ответ, быстро развеяв результаты своих экспериментов.

— Омушимару-сан, — поднявшись по лестнице, заглянула на занятый мною чердак горничная, — вас разыскивают Ее величество.

— Хорошо, — пряча дневники в печатях и направляясь в сторону лестницы, ответил я. — Где мне ее найти?