На составление новой печати не ушло много времени. Используя готовые шаблоны, запечатать какое-то джуиндзюцу для Узумаки не составит проблем. Вот с ключом пришлось повозиться — его нужно записать вручную, чтоб им могла воспользоваться сама Микото. Но даже так уже через пару минут прикосновение Учиха оживило змею на плече Кушины. И заранее приготовленное Нами письмо было отправлено адресату.

— Через пятнадцать минут призову ее обратно, — сообщила Микото Кушине, нервно потирающей руку, на которой не чувствовалось ставшего привычным браслета. — Мы получим ответ.

— Вряд ли Орочимару, даже если он знает способ лечения Хибакари, напишет ответ за пятнадцать минут, — скептически заметила Кушина.

— Я попросила, чтобы он написал, может ли помочь в принципе, чтобы знать, есть ли смысл в нашей затее вообще, — объяснила Нами, нервно перебирая пальцами ворот своего кимоно.

— И больше ни слова о нем. Я снимаю печать, — добавила Микото, вставая из-за стола, и, повысив голос, обратилась к мальчишке: — Охеми, теперь-то у тебя все готово?

— Да, Микото-сан. Давайте, я вам сейчас все объясню…

Кушина с интересом наблюдала за тем, как мелкий парень пытается выглядеть посолиднее, объясняя Учиха, как играть на кото. Точнее, на косо — кото из Страны Земли, который отличается бОльшим количеством струн и еще какими-то деталями, которые Узумаки просто пропустила мимо ушей. В это же время девчонка, Анко, продолжала бегать по дому, то подогревая молоко для малышей, то унося пеленки в стирку, то убаюкивая норовящего раскричаться малыша.

Странная картина. Если сравнивать с родным поместьем Сенджу, то этот дом более живой. Интересно, тут всегда так оживленно?

— Нами-сан, а я так и не узнала, что с вашей дочкой-то? — решила скрасить ожидание беседой Кушина.

— Хибакари не моя дочь, — с печальным вздохом ответила Нами. — Не родная уж точно. А что с ней, мы и сами не знаем…

Следующие пятнадцать минут Кушина провела, болтая с Хьюга. Оказалось, что выглядящая насквозь гражданской жительницей Конохи Нами тоже когда-то обучалась в Академии. Мало того, она училась лично у Орочимару и дружила с Наваки Сенджу. А потом своими талантами она привлекла внимание старейшин, которые и определили ее роль на всю оставшуюся жизнь — роль жены и матери. Правда, пока исполнять ее Нами могла не в полной мере, так как детей завести не получалось. Степень родства между ними вынуждала соблюдать осторожность. У супругов могли родиться как дети с величайшими глазами, которые бывают лишь раз в сотни лет, так и болезненные калеки.

Кушина в свою очередь успела посетовать на то, что ее собственные дети, скорее всего, будут Узумаки только по фамилии. Если она сама не сможет стать во главе Конохи, то ей придется выйти за кого-то приближенного к будущему Четвертому Хокаге или за него самого. Хотя Хирузен всегда говорит, что Коноха не будет принуждать своего джинчурики ни к чему против ее воли, но опыт других деревень прямо намекает на судьбу Кушины. Только став Хокаге, она может рассчитывать на свободу выбора, но стать первой женщиной-Хокаге, да еще и родом из другой деревни, почти нереально. Особенно с ее нынешними силами и способностями.

— Поэтому я хочу обучиться фуиндзюцу у Микото, — доверительно сообщила Кушина своей собеседнице. — Я обучусь всему, чему только смогу! Я должна стать лучшим шиноби! Идеальным! Идеальнее даже этого белобрысого Минато! И садиста Фугаку.

— Фугаку не садист, — вмешалась в разговор Микото, — он просто слишком ответственный и беспокоится за товарищей.

— А по нему и не скажешь, — проворчала Кушина. — А что, пятнадцать минут уже прошли?

— Да, — коротко кивнула Учиха, надкусывая палец.

Кровь выступила небольшой каплей, руки Микото мелькнули в едва заметном жесте, и на столе, в облаке тумана, появилась знакомая Кушине с детства змейка. Во рту ее был зажат небольшой свиток.

— Так-так! — обрадованно накинулась на призванное животное Нами.

— Что там? — холодно спросила Микото у подруги, которая торопливо разворачивала свиток.

— Так… Передает приветствия и пожелания здоровья… — начала бегло читать письмо Хьюга. — О, здесь способ лечения Хибакари. М… Нужно будет зайти в Канпо Ияку. Странно… Учитель всегда брезговал ингредиентами из аптек.

— Дальше, Нами, — требовательно сказала Микото, стоя за спиной Хьюга и пустыми глазами глядя в окно на кухне.

— Дальше… Дальше снова лечение. Лечение. И еще лечение… Все, — растерянно сообщила Хьюга, осмотрев свиток с двух сторон. — Только слова прощания. Больше ничего.

— Больше ничего, — тихо повторила Микото, едва заметно сгорбившись. — Понятно. Понятно… Охеми, давай продолжим!

Кушина заинтересованно наблюдала за Учиха и ее преображениями. Сначала казалось, что из нее словно стержень вынули, настолько она обмякла, узнав о содержимом письма. Потом вновь вернула свой холодный вид. Как-то это подозрительно!

— Ох-хо-хо, — тяжко вздохнула, глядя вслед подруге, Нами. — Как же с вами тяжело.

— А что с ними? — осторожно спросила Кушина, чуя какую-то грандиозную драму между Орочимару и Микото.

— Да… — махнула рукой Хьюга. — Когда-то мы с Микото очень хотели стать ученицами Орочимару. Мы его обожали и грезили своим будущим ученичеством. У меня не получилось, а вот Микото этой цели добилась. На свою голову. Обучение у Орочимару было очень суровым. Обожание сменилось ненавистью… В общем, у них все сложно.

— Понятно… — пробормотала Кушина.

Тем временем Микото уселась напротив Охеми.

— Вы точно сможете запомнить все движения с этого ракурса? — спросил он. — Может, мне сесть вам на колени, чтобы вы смотрели из-за моей спины?

— Не борзей, шкет, — фыркнув, окоротила парня Учиха. — И не недооценивай возможности шарингана. Начинай уже.

— Хорошо. Тогда начнем с… — Охеми начал фразу важно, словно пародируя учителя, но быстро смутился и нервно почесал затылок. — Начнем с того, что у меня получается, вот. Мелодия называется «Пепел любви».

— Ох, бестолочь… — расстроенно покачав головой, сказала Нами.

А пальцы мальчишки вновь запорхали над кото, извлекая из струн печальную мелодию. Пальцы Охеми мелькали так быстро, что для Кушины они размывались в воздухе.

Если Микото сможет это повторить, то придется признать, что и сама Кушина недооценивала возможности шарингана.

Через пару минут струны кото начали замолкать, все еще дрожа в воздухе. Мелодия закончилась.

— Хорошо, О… Охеми, — с запинкой произнесла Микото. — У тебя и в самом деле ловкие пальцы. А на сегодня хватит. Сейчас можете идти с Анко домой. Завтра я вас чему-нибудь научу.

— Уже?! — недовольно воскликнула фиолетововолосая девчонка.

— Как скажете, Микото-сан, — покладисто ответил Охеми. — Пошли, Анко. Не все сразу.

— Ну… ладно, — с неохотой согласилась девочка.

— Эм… Я тоже пойду. Давно пора уже искупаться, — неловко произнесла Кушина.

Уже покидая гостиную, девушка еще раз скользнула взглядом по сгорбленной спине Микото, сидящей возле давно замолкшего кото. Спина едва заметно подрагивала. Нет, отношение Микото к Орочимару не заканчивается ненавистью. Иначе зачем ей беззвучно рыдать после его письма?

И, будь он проклят, но эта шельма Охеми снова убежал!

4 июля 45 года от начала Эпохи Какурезато

С негромким хлопком и в облаке легкой дымки крохотная изумрудная змейка на моей руке испарилась, унося свиток с методом лечения детей из клана Кагуя в Коноху. Небрежно стряхнув с рук едва ощутимую пыль, оставшуюся после техники Призыва, я обернулся к своей спутнице.

— Хорошо, что именно тебя я решил взять с собой, — удовлетворенно говорю я женщине. — Иначе с ответом пришлось бы тянуть не один день.

— Рада быть полезной, Рюджин-сама, — прикрыв глаза, кротко ответила Малис.

— Что ж, тогда мне только остается радоваться тому, что я смог обрадовать тебя, — с усмешкой отвечаю я женщине, искоса разглядывая ее.