— Знания? Да ну… Помню я одного старика, который помудрей был.

— Он мог создать тебе человеческое тело, Курама? — внимательно посмотрев на Кьюби, спросила Малис.

— Ну… Если бы захотел, то, наверное, бы смог.

— Спроектировать его едва ли не с нуля, учтя миллиарды последовательностей генома, его особенности упаковки и взаимодействия генов на хромосомах друг с другом? — спросила Малис и сама же дала ответ: — Не думаю. Твое тело — это музыка, картина, скульптура. Это искусство, в основе которого лежат невероятные медицинские знания. Прикоснуться к ним — это честь для меня.

— Гм, — перламутровый ноготок поскреб кожу под рыжей шевелюрой, — так это что получается, мое тело — это первый подарок от Орочимару, а не этот лук? Я начинаю чувствовать себя глупо.

— Отрадно слышать. Я чувствую себя так с самого начала нашего разговора, — хмыкнув, прокомментировала слова Кьюби Малис. — К чему вообще был твой вопрос?

— Ну… Просто я Курама! — лицо биджу озарила широкая улыбка.

— Ты постоянно это твердишь. Это что-то должно значить?

— Хе-хе-хе! Конеч… — довольно было начал говорить биджу, но слова застряли в его горле через миг.

— Что случилось? — тут же среагировала Ринха. — Враг?

— Треххвостый. Как говорил Орочимару, Санби и в самом деле появился неподалеку!

4 июля 49 года от начала Эпохи Какурезато

— Мы почти пришли, Рин.

Какаши не узнавал свой хриплый голос. Он слишком устал. Туман в голове не позволял даже понять, где он точно сейчас находится. Но он знал, что уже почти пришел.

— Потерпи еще немного, Рин.

Тяжелое тело на спине давило и прижимало к земле. Сил передвигаться по верхним тропам не было. Сил не хватало, чтобы просто переставлять ноги. Скрытые под слоем прелых листьев и редкой лесной травой корни норовили угодить под стопу. Какаши не был уверен, что сможет подняться, если упадет на одном из них. Он не знал, как долго он лежал на том изрытом и пропитанном кровью поле, но беспамятство не принесло отдыха. Побелевшие пальцы с бурыми пятнами крови на них цеплялись за одежду Рин из последних сил.

— Где-то здесь должен быть наш лагерь. Я точно помню.

Запах крови и душок разложения навязчиво лезли в нос. Какаши отчаянно пытался сконцентрироваться на других ароматах. В лесу цвела липа, с лугов доносился аромат цветущих трав. Пахло ландышами. Этот аромат забился в нос, пропитал маску на лице и не желал выветриваться. Ландыши были там, где он очнулся. Везде были ландыши.

— Мы почти пришли, Рин.

Слова вырывались изо рта, хотя Какаши понимал, что никто не услышит его. Рин уже никого не услышит. Ее холодные руки касались его щеки. Ее мышцы сковала смерть. Несмотря на застывшую на лице маску умиротворения, ее тело было сковано смертью. Какаши не знал техник, способных это изменить, поэтому ее тело было таким тяжелым, таким неудобным. Ее колени больно упирались в спину, но Какаши продолжал идти. Он не мог иначе.

Он не мог остановиться, иначе мысли поглотят его. Запах тления сведет с ума. Вид бледной кожи… Он должен смотреть только вперед.

Холодная рука Рин словно гладила его щеку при каждом шаге, но Какаши не обращал на это внимания. Голова была пуста. Не думать — это было его спасением.

Медленно проводив взглядом удаляющуюся фигуру юного джонина с тяжкой ношей на спине, я неодобрительно покачал головой. И призвал одну из змей, приказав той передать Микото, что к ним движется Какаши. Если парнишка заблудится, если его не найдут вовремя, то он и в самом деле съедет с катушек. Окончательно и бесповоротно. Пусть он и способный, но все же раз стал джонином, то мог бы овладеть техникой запечатывания тел. Это бы упростило жизнь и спасло нервы.

— Итак, — погасив огонь додзюцу в глазах, я обернулся к Кураме, — здесь мы ничего добиться не смогли.

— Исобу находится под сильным гендзюцу, — нахмурившись, ответил мне биджу. — Он не смог взять под контроль свою силу и вырваться из-под власти чужой воли.

— Этого стоило ожидать, — вздохнув, признал я.

Мадара, должно быть, приложил достаточно много усилий, чтобы разыграть весь этот спектакль перед своим преемником. Логично, что он подстраховался на все возможные случаи. Он даже смог все провернуть, несмотря на то, что я мог локализовать примерное место происшествия заранее. Но местность слишком плотно контролируется клонами Зецу. Попадаться им на глаза я не рискну, и это сужало пространство для маневра.

Еще раз вздохнув, я опустился на корточки возле одного из малоприметных холмиков на полянке, поросшей молодыми тонкими деревцами, на которой мы с Курамой сейчас остановились. Этот холмик был покрыт молодой зеленой травой, прямо из него вверх устремились тонкие и гибкие стволы азусы и бумажной шелковицы. Корни деревьев и трав насквозь пронизали холмик. Корневища цветущего в это нехарактерное для себя время ландыша даже выпирали наружу. Если бы не желтеющие на свету скуловые дуги, то так сразу и не поймешь, что тут лежат останки человека.

Аккуратно сорвав стебель ландыша, растущий прямо из глазницы незадачливого шиноби, я поднес его к лицу и прислушался к аромату мелких белых цветов. Вряд ли многие смогли бы распознать все оттенки запаха, чтобы определить что это был не совсем обычный цветок. Похожие росли только в одном месте — в Лесу Смерти. Из них получались отличные лекарства и яды. Помогали справиться с сердечной недостаточностью, повышали давление и уменьшали частоту сердцебиения. Вплоть до полной остановки сердца при правильной концентрации. Обычные ландыши имели схожие свойства, только были менее активными и пахли они по-другому.

Что же, прости, Нохара Рин, тебя спасти мне не удалось.

— Стихия Дерева, — отбросив цветок в сторону, озвучил я и без того очевидную вещь, поднимаясь. — Ладно. Больше нам делать здесь нечего. Уходим.

17 августа 49 года от начала Эпохи Какурезато

— Они здесь, — водя парой пальцев по тонкому слою почвы, покрывающему каменистую землю, сообщил Сакумо. — Три десятка человек. Из них шиноби… Скорее всего, двенадцать. В поместье еще около семидесяти человек, из них на шиноби похожи не более сорока.

— Хорошо, — кивнув, принял к сведению слова шиноби Хирузен. — Как и было оговорено.

Сдвинув на затылок шапку Хокаге, которую сегодня пришлось надеть, Сарутоби с прищуром осмотрел из-под нее местность впереди. На диво красивая горная долина. С юга она была очерчена рядом пологих сопок, с севера — грядой серых скал, за кромкой которых вдали виднелись контуры высоких гор, увенчанных белыми снежными шапками. На востоке, в окружении нескольких вершин лежало озеро, из которого в долину несколькими каскадами изливался водопад, давая начало текущей на восток реке — очередному притоку могучей Бандзе. После недавних дождей эта речка была особенно бурной, она шумно билась в плену укрепленных берегов. Мутная вода разбивалась в пыль, яростно разбиваясь о камни и сияя сонмом радуг.

Шиноби Конохи и несколько десятков людей, которых они сопровождали, остановились на одном из склонов сопок. Он был почти голым, редкие кустарники щеголяли объеденными ветвями, а трава была словно скошена едва ли не под корень. Инузука уже успел заметить следы недавно ушедшего отсюда большого стада серау или горалов и намеревался вскоре отловить парочку, чтобы отметить сегодняшний день. Естественно, это были угодья дайме Страны Деревьев, но вряд ли он будет против, если шиноби Конохи решат перекусить парочкой обитающих здесь копытных.

В этот жаркий полдень солнце светило в спину ниндзя Листа, освещая скалы Страны Земли. Прогретые солнечными лучами они словно были окружены маревом. Потоки воздуха вздымались вверх над ними, создавая приятный ветерок. Даже без традиционного «каменного дождя», который часто случается на границе Стран Деревьев и Земли. Скорее всего, в этом месте это явление и не случалось никогда, иначе долина не приглянулась бы местному феодалу.