Мьёджин, техника Мангекьё, создавала иллюзию невидимости, позволяющую скрыться от чужого взора подобно технике Второго Цучикаге, и она же создавала клонов, которые, к сожалению, не были материальными, поэтому единственное, на что их хватало — это испугать и отвлечь противника. Но у меня была еще одна техника.

Онамуджи!

Только что бывшие иллюзорными руки клонов, облаченных в Сусаноо, врезались в камень, дробя его на куски. Кто-то успел угодить по слишком юркому для своих размеров Хакуджа.

Онамуджи, техника второго глаза, делала иллюзии реальными. Но была слишком сложной и отнимала много чакры.

Созданные Мангекьё клоны растворились во тьме, а мой теневой клон устало упал на пол. Из его глаз по лицу тянулись кровавые дорожки. Один из шаринганов опасно потускнел, но, надеюсь, второго хватит для защиты Сары. Я должен успеть расправиться с Хакуджа раньше, чем мой клон исчерпает чакру.

Проблема была в том, что он отнял много моих сил, которые мне пришлось, фактически разделить. А следующие пару минут растянулись в вечность, во время которой я старался разделать проклятую змеюку на колбасную нарезку. Получалось не очень. Шичи Тенкохо и Футон но Йорой серьезно выматывали. И хоть мне удалось несколько раз ранить Хакуджа, но та пока успевала восстанавливаться.

У нее было треклятски много чакры! И, несмотря на джудзюцу, мешающее использовать сендзюцу, Хакуджа все равно поглощала природную энергию. Зараза! Хорошо, что она не могла ее толком использовать, но это мешало мне прибить это живое ископаемое.

В итоге, я совершил еще одну ошибку. Когда после очередного применения Тенсо, я перестал чувствовать одну из рук и понял, что она не пожелала телепортироваться со мной, а просто отвалилась где-то в стороне, я не придумал ничего умнее, кроме как метнуть сжатый в оставшейся руке Кусанаги в Хакуджа, чтобы отпугнуть ее и сложить ручную печать для Замены Тела.

Я еще успел удивиться, когда лазурная молния Кусанаги метко угодила в цель. Сияющий клинок попал прямо в раскрытую пасть, но не нанес урона. Он был проглочен!

В следующий миг от потока энергии, ударившего в лицо, меня отшвырнуло в сторону. С недобрым предчувствием я имел сомнительное удовольствие наблюдать, как потрепанное тело Хакуджа покрывает лазурное пламя выплескивающейся чакры.

Это было препаршиво. Я даже не обиделся на загрохотавший в пещере язвительный смех этого белого чулка, набитого потрохами. Дурак, признаю. Но с проблемой нужно было что-то делать.

Ямата но Дзюцу!

Чакра разлилась по телу. Огромная пещера стремительно стала тесной, как когда-то давно, когда я только учился здесь же использовать сендзюцу.

Восемь шей уперлись в оказавшийся низким потолок. Восемь пар глаз вспыхнули багрянцем в темноте, топя сознание Хакуджа в кровавом океане гендзюцу. В этот раз она не смогла перехватить технику, но и не полностью в нее попала. Неважно! Должно хватить!

Восемь хвостов толкнули мое тело вперед, к теперь кажущейся не такой уж большой Хакуджа. Мои зубы впились в сияющую лазурью плоть змеи, впрыскивая в нее яд, шеи обвились вокруг длинного тела, мышцы напряглись, сдавливая сосуды и силясь сломать ребра. Я старался поглотить чакру Хакуджа! Но вот она едва шевельнулась, и одна из моих шей оказалась просто разорвана на куски. Змея все еще была под гендзюцу, но меня это уже не спасало. Я успел потерять еще пять шей, прежде чем яд укусов подействовал на Хакуджа.

Содрогнувшись всем телом, она исторгла из себя кровавый комок, и затряслась в кашле, извиваясь под тяжестью оставшихся двух из Восьми Ветвей. Но даже это не остановило Хакуджа. Она почти вырвалась из гендзюцу Кецурьюгана. Я уже чувствовал, как начинают трещать мышцы моего измененного тела, когда все резко изменилось.

Онамуджи!

Моего клона хватило на то, чтобы еще раз повторить эту технику. Он тут же пропал. Теперь уже Сару ничто не скрывало от взора Хакуджа. Но зато мой иллюзорный, простейший и нематериальный клон, которого я сумел создать мгновением раньше, стал реальным. Он стал мной. Туша Ямата но Дзюцу, лишившись контроля моего сознания, повалилась на содрогающуюся от яда Хакуджа. Я же Шуншином оказался возле глаз змеи. Сверкнувший отблесками лазурного сияния чакры клинок, похожий на увеличенный кунай, вошел в плотную чешую и пробил кости змеи на удивление легко.

Клинок Дракона, только что полученный мною от Тацуширо, неистово засиял, вбирая в себя голубую чакру Хакуджа и направляя ее в меня. Я почувствовал странную эйфорию клинка, но у меня не было времени обращать на это внимания. Мое тело, только что воссозданное техникой Мангекьё Шарингана, едва не рвало на куски сотрясающейся в агонии Хакуджа. Необычная лазурная и сильная чакра в ней все еще сохранялась, Рьюджин не мог поглотить ее всю и сразу. И та сила, которая недавно разрывала могучие шеи Восьми Ветвей, теперь обрушилась на мой человеческий организм.

Сцепив зубы, я держался за рукоять Клинка Дракона и направил почти все силы на технику исцеления. С трудом согнув пальцы, кости в которых так и норовили раскрошиться, я сумел сложить печать, потянувшись мысленно к Кусанаги.

Удача!

Тело Хакуджа разорвало изнутри сонмом острейших лезвий. По ее коже побежала мелкая дрожь агонии.

— Ну нет, ты так просто от меня не уйдешь! — с трудом разлепив губы, простонал я, заставляя бушующую во мне поглощенную чакру прийти в движение.

Держась мертвенной хваткой левой рукой за Рьюджин, я опустил правую ладонь на лоб Хакуджа. Движение получилось смазанным. На белой чешуе остался длинный кровавый след от ладони, но, главное, сработала техника.

Черные линии фуиндзюцу быстро зазмеились по телу Хакуджа. Огромная голова начала сминаться, искажаться, втягиваясь в фуиндзюцу. Одновременно на волю вырывалась вторая змеиная туша, куда больших размеров, но фиолетового цвета. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы заменить в собственной печати тело Манды на Хакуджа.

Хозяйка Рьючидо была втянута в печать, я же, находясь на ней, упал на раскрошенный камень. Внезапно наступившая тишина заставила пошатнуться. В ушах стоял гул, подобный грохоту прибоя. Используя Шичи Тенкохо в комбинации с Футон но Йорой, я, похоже, переступил грань третьей активации и приблизился к четвертой. Несмотря на воссозданное Онамуджи тело, резервы были исчерпаны. Мышцы были словно ватными, но больше всего пострадала кровеносная система и мозг. Кажется, некоторые сосуды мозга лопнули, и я едва успевал их сращивать. Потребуется время, чтобы это тело вновь начало полноценно подчиняться моему сознанию. Но это потом. Сейчас важнее другое.

— Получилось? — негромко пробормотал я, пытаясь сфокусировать взгляд на собственной руке.

Зрение плыло. Глаза ныли и горели. Мне передались ощущения от развеявшегося клона, который использовал мощные техники Мангекьё. Да и собственное додзюцу сегодня пришлось напрягать больше обычного. Ничего хорошего в этом не было. Пошатнувшись, я рухнул на колени. Сильно мутило, и попытки хоть что-то разглядеть только усугубляли положение.

Хорошо, что это тело не особо чувствительно к боли. Иначе я б уже просто сдох. Причем давно.

Сдернув левой рукой обрывки кимоно с правой, я смог все же рассмотреть фуиндзюцу. Изображение Манды на печати изменилось. Теперь там была белая змея с рыжей гривой волос, что делало ее похожей на восточного дракона.

— Неплохо, — пробормотал я и зацепился взглядом за до сих пор сжатый в левой ладони предмет: — А вот это плохо.

Рьюджин, Клинок Дракона, который мне так расхваливал Тацуширо, не пережил первой же битвы в моих руках. От него осталась только оплавленная и смятая, словно глина, рукоять. Я даже не успел его изучить. Глупо как-то. Зато…

Шевельнув пальцами правой руки, я совершил манящее движение. И через секунду, рассекая плоть продолжающих валяться на камне тел Манды и моих Восьми Ветвей, ко мне метнулся сияющий лазурью клинок Кусанаги.