Тенрай и Раса нервно зашевелили пальцами, чувствуя напряжение. В воздухе вокруг Соры замелькали редкие снежинки. Покрытые дряблой морщинистой кожей руки Хиекимуши пришли в движение, узловатые пальцы с удивительной ловкостью сложили серию печатей, и через миг покрывающая в несколько слоев Яшиму ткань взорвалась, стремительно расплетаясь, срывая с себя фуинфуда и отбрасывая в сторону тяжелый чайник, быстро пойманный в полете техникой Тенрая.
В отблесках света ламп и мерцающего барьера я увидел самого джинчурики. Без покрывающей его ткани Яшима выглядел едва ли не так же, как недавно наблюдаемые мною в Роуране бедолаги, угодившие в омут помутивших их разум веществ. Истощенное тело, крайняя дистрофия мышц, подкрепленная деминерализацией костей. Благо хоть, что они не проглядывали сквозь кожу. Видно, что шиноби Суны пытались заботиться о джинчурики, у него не было хотя бы пролежней, но, судя по состоянию организма, получалось у них поддерживать в нем жизнь крайне скверно.
Впрочем, это не главная проблема Яшимы.
Горящие багрянцем Кецурьюгана, мои глаза мгновенно уловили рванувшую по меридианам джинчурики темную чакру, стремительно захватившую все его тело. Мелкие песчинки пыли начали взмывать вокруг Яшимы, мелькая в отблесках света и словно множась в воздухе. Они стремительно неслись к изможденному телу, прилипая к истонченной бледной коже.
Прежде, чем это действие приобрело необратимый характер, моя собственная чакра вырвалась наружу. После поглощения Хакуджа техники сендзюцу мне начали даваться с гораздо большей легкостью и улучшился контроль над многими ниндзюцу.
Вот и сейчас оказалось достаточно легко без лишних печатей заставить воздух в зале замереть. Сам газ продолжал течь, как ему заблагорассудится, но витающие в нем частицы завязли, словно в патоке. Крупинки пыли возле Яшимы. Золотые песчинки вокруг Расы, черные — возле Тенрая. Снежинки Соры зависли, словно подвешенные.
Кажущееся бессильным и безвольным тело Яшимы еще успело взмыть в воздух и молнией устремиться ко мне, когда в ставшем плотным воздухе материализовались едва видимые змеи, мгновенно связавшие истощенное тело и сковавшие его чакру.
Эта вариация Джагей Джабаку была Искусством Отшельника, напоминающим Сенпо: Мьеджинмон Хаширамы. Пара змей была соткана из воздуха и природной энергии, разорвать их без моей на то воли было сложно. Повисшее в воздухе тело Яшимы, пропитанное чакрой Однохвостого, быстро этого сделать не могло.
— Хватит бегать от меня, Шукаку, — пробормотал я, поймав взгляд желтых глаз, которые пылали нескончаемой ненавистью на искаженном яростью лице Яшимы.
В этих глазах не было ничего человеческого. Это были глаза зверя, глаза биджу. Но и от Шукаку в них осталось немного. На фоне омута черной склеры желтая радужка сияла подобно луне в ночном небе. Четырех лучевая звездочка зрачка на ней казалась дыркой на пробитой кунаем ткани. Чакра Хвостатого захватила сознание человека, пробудив в нем зверя, но биджу пока не успел подчинить себе джинчурики.
Любопытное пограничное состояние. Подобное наблюдали шиноби в Кумо и Кири. Судя по их измышлениям, такое случается, когда человек не смог победить внутреннего зверя. Это если перефразировать все моими словами. В Кумо подобные состояния предотвращали во время тренировки возле Водопада истины. В Кири действовали по тому же принципу, но обходясь своими методами, со своими особенностями. В Тумане джинчурики мог отдаваться на волю своему внутреннему зверю, контролируя в таком состоянии чакру Хвостатого. Успешность техники зависела от психических особенностей джинчурики. Учитывая методы обучения в Тумане, получались в итоге такие монстры, как встреченная Курамой носительница Санби во время сражения на границе Страны Звука.
Мне удалось многое узнать о методах достижения контроля над биджу в этих деревнях. В Кумо этому помогла марионетка Третьего Эя. В Кири с задачей справился мой клон. Малис когда-то недоумевала, зачем мне нужно в виде шпионов отправлять в какурезато детей. Но потом и она поняла, что это имеет смысл. Во-первых, дети даже в этом мире вызывают меньше подозрений, чем взрослые. Во-вторых, дети находятся среди детей, а это благодатная почва для шпионажа. Юные ученики Академии много слышат от своих родителей, но не умеют держать язык за зубами. Хватает одного вскользь брошенного слова, например, намека на то, что в Кири нет нормальных джинчурики, как детишки этих самых джинчурики сами выложат всю необходимую информацию. Нет, не о методах обучения, а людях, которые их создавали и которые над ними работают. Имена, кланы, структуры, даже место жительства. После этого остается только отправиться по нужному адресу и все выяснить. А иногда и подкупить, заставить сотрудничать шантажом, переманить по идейным соображениям.
Этой стратегии я научился еще в прошлом мире. Не целенаправленно, конечно, но в общих чертах я ее понял, когда по молодости работал в закрытом научном институте. Там, при общении с добрыми людьми с высшим уровнем допуска иногда нужно было просто попросить информацию из нежелающего сотрудничать столь же секретного заведения, как она через неделю-две появлялась у меня на столе. И те же сотрудники просили меня быть сдержанным на язык. Проще говоря, не болтать. В прошлом мире, с тем развитием социальных сетей, подобный метод сбора информации был более продуктивен. В глобальной сети было слишком много великовозрастных детей, которые, отстаивая величие своей стороны и свою правоту, могли на чистом глазу выдать много интересного, фактически неосознанно предавая свои же идеи.
В этом мире столь же удобных средств, как социальные сети, не было, но люди оставались людьми. Даже шиноби.
Звездочка зрачка в глазах Яшимы стремительно расширилась, почти полностью поглотив желтую радужку. В этой черной бездне отразился отблеск багрянца Кецурьюгана, стремительно утягивающий поглощенное нечеловеческой злобой сознание на дно иллюзорного кровавого океана.
Для того, чтобы научиться контролировать пробуждающиеся негативные эмоции при контакте с дикой чакрой биджу, джинчурики должен победить самого себя, свое «Я» внутри подсознания. Для этого существует несколько способов: научиться искренней жертвенной любви или использовать сторонние техники встречи со своим подсознанием. Первый вариант выглядит проще, но на деле осуществить его сложно. По-моему, только Бунпуку смог пройти по этому пути и, возможно, Мито. Сейчас без особого успеха пытается Кушина.
Но Яшиме в его нынешнем состоянии это уже не поможет.
Моя чакра проникла в каналы джинчурики, гендзюцу кецурьюгана медленно выталкивало из них энергию биджу, погружая сознание шиноби в новое состояние. Редко когда в этом мире гендзюцу использовали схожим образом, переплетая его с ментальными техниками клана Яманака. Моя чакра не столько подавляла разум Яшимы, рождая в нем искусственные образы и смыслы, сколько блокировала отдельные рецепторы центральной нервной системы, ослабляя эмоциональное напряжение, вызывая апатию, снижая мотивацию и интерес к окружению. Никогда в прошлой жизни не занимался психическими расстройствами, но в этой при лечении Юко Учиха мне пришлось многое изучить и узнать.
В целом лечение Яшими большой проблемой не было. Острая фаза пройдена, остаточные явления можно контролировать лекарствами, со временем они пройдут. Возможно, он даже сможет взять под контроль свое агрессивное «Я». Мне же осталось только восстановить печать. Однако, излечение Яшимы было не основной моей целью. Нужно было получить чакру Шукаку.
Поглощать ее обычными методами займет много времени, слишком уж много силы в Хвостатых. Для того, чтобы быстро провернуть такой трюк, нужно быть как минимум Шинигами. Естественно, я мог бы использовать Призыв этого демона, но пока не уверен, что перенесу его без последствий. Поэтому был избран более простой путь.
Достав из-за пояса заранее приготовленную емкость, я отдал мысленный приказ, и за сотни километров от меня в Стране Звука и Стране Демонов вспыхнули заранее подготовленные печати, подавая сигнал моим союзникам. По Шукаку был нанесен удар с той стороны, с которой он совсем его не ожидал. Трое биджу — Мататаби, Чомей и Курама — атаковали комбинированной техникой Ичиби через их связь биджу, открывая мне путь к чакре Шукаку.
