Элеттра тоже приехала домой в те выходные. Ей необходимо было отправиться на одно важное дело. К счастью, отец был в отъезде, об этом ей сообщила Барбара, так что можно было не бояться встречи с ним. Но…
– Элеттра.
Эл покинула комнату. В коридоре стоял Бронсон. Элеттра, увидев его, испытала такой ужас, будто отец до этого считался мертвым и вот теперь… восстал.
– Папа… не знала, что ты дома, – нерешительно пробормотала она.
– Куда собираешься? – спросил Бронсон. Эл была одета в черный свитер и бежевые брюки – одежда явно не для дома.
– …К Рэмисенте. Она давно приглашала в «Кэнди Грэдди», там как раз новое рождественское меню.
– Понятно. А я уж подумал, что ты пошла избавляться от моего внука.
Элеттра оцепенела. Ее охватило такое жуткое чувство, как во сне, когда видишь монстра, но не можешь убежать от него, так как страх парализовал тело. Остается только ждать неминуемой гибели.
– Ну давай. Скажи что-нибудь. Оправдывайся, – сказал Бронсон, самодовольно улыбаясь.
Элеттра наконец пришла в себя, забежала в комнату и заперла дверь. Все произошло так быстро, что Бронсон даже не успел ничего сообразить.
– Элеттра!!! Открой дверь!!!
– Папа, давай позже поговорим, когда ты успокоишься.
– Я абсолютно спокоен!!! Открою эту чертову дверь!!! – Бронсон пнул дверь ногой. – Барбара!!!
Элеттра поняла, что отец пошел искать домработницу, у которой всегда при себе связка ключей от всех комнат. Эл подбежала к окну. Ее комната располагалась на третьем этаже. Если она спрыгнет – точно убьется. Что же тогда делать? Эл подошла к комоду, открыла один из ящиков и достала маникюрные ножницы. Спрятав ножницы в сжатом кулаке, Эл села на краешек кровати и стала покорно ждать отца.
Итак, тот самый тест, который обнаружила Леда, принадлежал Элеттре. Несколько недель назад ее состояние изменилось. Грудь слегка увеличилась, живот побаливал, тошнило по утрам. Элеттра отметала мысль о беременности. С Арджи у нее не было близости, так неужели… Нет. Это немыслимо. Элеттра стала искать в интернете такие же случаи, как у нее, и выяснилось, что забеременеть от отца все-таки возможно. К сожалению, есть много подобных случаев. Элеттре стало так мерзко, будто ее заставили проглотить чью-то рвоту. Вот тогда она купила тест, который окончательно подтвердил ее подозрения. Как же сложно ей было знать жуткую правду и делать вид, будто у нее нет никаких проблем. И это еще притом, что ей необходимо было давать отпор Диане! Этой мрази, которая создала идеальные условия, чтобы вывести Бронсона из себя. Он в пылу ярости напал на дочь, вновь изнасиловал ее, после чего Эл забеременела… Если бы Брандт могла знать, к чему привела ее месть!
Агне Корденас согласилась помочь Элеттре, и когда Бронсон окликнул ее, Эл как раз собиралась в клинику, чтобы сделать аборт. Она вынуждена была приехать домой, где могла бы «отойти» от этой процедуры. Элеттра до последнего надеялась, что Леда сжалится над ней и ничего не расскажет миссис Маркс, но… Отец теперь все знает. Более того, каким-то образом Бронсон выяснил, что Эл записалась на аборт, приказал Барбаре соврать, что его нет дома, там самым заманив Элеттру в ловушку, – все это в очередной раз подтверждает могущество мистера Кинга. Он все знает, все контролирует, от него не скрыться. Не спастись.
Бронсон появился в комнате дочери спустя пять минут.
– Почему ты закрылась? – удивился он. – Ты что, боишься меня? Я просто хочу узнать, кто отец твоего ребенка.
– Это ты, – спокойно ответила Элеттра, глядя в никуда.
– Что? – усмехнулся Бронсон, словно дочь рассказала ему неприличный анекдот. – Элеттра, я ничего не сделаю тебе и твоему пареньку. Просто назови его имя. Все-таки этот джентльмен должен ответить за свой поступок, не так ли?
– Этот джентльмен – ты, папа, – улыбаясь, ответила Эл.
– Это невозможно, – вдруг помрачнел Бронсон.
– Я тоже сначала не поверила. Но это правда, папа. Я ношу под сердцем твоего ребенка. Ну давай, скажи что-нибудь. Оправдывайся. – Эл наконец посмотрела на отца. В ее глазах больше не было страха. Наоборот, ей стало хорошо, особенно когда она заметила, как изменилось лицо Бронсона – оно застыло в ужасе. Какое удовольствие!
Внезапно раздался рингтон телефона Элеттры. Он лежал на комоде, Бронсон схватил его.
– Арджи, – прочитал он вслух имя, высветившееся на экране, затем ответил на звонок и включил громкую связь.
– Элеттра, привет! Давай смотаемся на Бэлл-фойер-лэйк? Там каток уже вовсю работает…
Бронсон прервал звонок, скопировал номер Смита и переслал его себе, а потом бросил телефон на пол и несколько раз стукнул по нему каблуком своего ботинка.
– Шлюха!!! Ты мелкая шлюха!!!
Бронсон подбежал к дочери, схватил ее за горло.
– Не трогай меня!!! – только и успела сказать Элеттра, а затем попыталась воспользоваться своим «оружием», спрятанным в кулаке, но Бронсон успел схватить ее за руку и скрутить запястье, добившись тем самым, чтобы она выронила ножницы.
– Грязная сука!!! – Бронсон еще больше рассвирепел, когда понял, что дочь все это время готовилась убить его. Он ударил ее в живот кулаком, все еще сдавливая другой рукой ее шею.
– Папа! У меня с ним ничего не было! Это твой ребенок, – задыхаясь, сказала Элеттра. – Хотя нет… Это не ребенок. Это чудовище! Такое же, как и ты! Маленький урод внутри меня!
– Врешь! – Следующий удар пришелся по лицу. Боль была адская, словно по костям лица проехался грузовик. – Я найду этого Арджи! Найму человека, который расправится с ним! Он воспользовался моей маленькой девочкой! Подонок!!! Как он трахал мою девочку, а? Грубо?! Или нежно?! – Бронсон принялся раздевать дочь, лихо снял с нее свитер, штаны. Элеттра осталась лишь в бра и трусиках. После Бронсон стал расстегивать свои штаны. Спустя несколько минут его вялый член уже был между ног Элеттры. Бронсон смотрел на него, как на диковинную зверушку. Орган не подчинялся ему. Бронсону даже пришлось отпустить горло дочери, чтобы поработать освободившейся рукой, реанимировать свое естество.
– Что, не получается? – спросила Элеттра. – Вот так вот, папуля! – И тут она рассмеялась. Смех был припадочный, нервный.
Элеттра не прекратила смеяться даже тогда, когда увидела в глазах отца… не злость, не ярость, не ненависть, нет… Это была тьма. Та самая тьма, которой Бронсон подчинялся, которая лишала его рассудка. Это уже не человек был.
Бронсон был убит горем из-за того, что кто-то посмел притронуться к его дочери. Она ведь принадлежала только ему! Только он имел право получать наслаждение, пользуясь ею. Только он мог любить ее так, как она того заслуживает. Ему до тошноты было противно теперь смотреть на нее. Желание войти в нее стало для него отвратительным… Поэтому его тело противостояло ему. Так еще эта малолетняя потаскуха теперь потешается над ним. Над его горем!
Бронсон схватил дочь за волосы и бросил на пол, как вещь, и после стал вышибать из нее жизнь. Он бил преимущественно ногами в живот. Удары были такими зверскими, мощными, что Элеттре казалось, отец вот-вот пробьет в ней дыру и ее размозженные органы вытекут наружу. Чтобы дать ногам отдохнуть, Бронсон сел верхом на дочь и стал бить ее руками: в грудь, по лицу, опять в живот. Элеттре было так больно, что она и кричать уже не могла.
Элеттра очнулась, после того как почувствовала какой-то взрыв внутри себя. А потом волны скребущей боли разнеслись по всему ее телу. Она открыла глаза – отца рядом не было. Долго Эл не могла понять, что именно у нее так сильно болит. Лицо болело, словно в него повтыкали иголки. Трудно было моргать и шевелить губами. Кости болели. Казалось, что не осталось ни одной уцелевшей косточки в ее скелете. Голова болела и кружилась. Нет, все не то. Что-то еще тревожит ее. И тут Элеттра посмотрела на свои ноги. Они были в крови. Как и трусы. На полу багровая лужица. Ребенок, вернее, то, что от него осталось, выходил из нее. Вот из-за чего ей было так больно. Элеттра еле-еле встала, доковыляла до телефона, что все еще лежал на полу. Состояние телефона было примерно такое же, как и у Элеттры, только он все-таки «погиб» после ударов Бронсона, включить его не удалось. Элеттра вышла в коридор, прошла немного вперед, заметила Барбару, убирающуюся в соседней комнате.
