– Джел, да что с тобой?! – забеспокоился отец.

Йера вдруг тоже потеряла самообладание. Внезапно в ее памяти всплыл недавний разговор с Ледой Дилэйн, и когда ее воспоминание застопорилось на одном страшном слове, из-за которого ее бросало в дрожь, у Йеры перехватило дыхание.

Анорексия.

– Нет… – прошептала она, отказываясь верить в очевидное.

– Пойду прилягу, – сказала Джел придушенным голосом.

– Стой. Сними кофту, – приказала Йера, вцепившись в рукав безразмерной толстовки дочери, что та надела для того, чтобы спрятать свой, как ей казалось, огромный живот.

– Зачем?..

– Сними, я сказала.

– Мама, ты меня пугаешь.

– Это ты меня пугаешь! – закричала Йера и почувствовала, как брызнули слезы. Йера продолжала тянуть на себя рукав со зверской силой.

– Отпусти!

– Йера, что ты делаешь?! – растерялся Марк.

– Да вы что, совсем чокнулись, что ли?! – подключилась Саша.

Йера ухватилась второй рукой за нижний край кофты Джел и одним рывком сняла ее с дочери.

Вмиг все замолчали, уставившись на обнаженный верх Джелвиры.

– Боже милостивый… – сказал Марк.

– Что… что это такое?.. Что это такое, Джел? Как же это ты… – запиналась Йера.

Саша молчала и с ужасом рассматривала сестру. От Джел остался лишь скелет, обтянутый бледной, тонкой кожей. Тело ее настолько иссохло, что трудно было поверить, что кроме костей в него вмещались хоть какие-то органы. Было такое впечатление, словно из Джел вакуумом вытащили жизнь, превратив ее в сухое, слабенькое существо. Больно смотреть на ее руки. Они были чуть толще веточек молодого деревца.

Йера была в шоке. Ей казалось, что все это время на ее глазах была черная, непроницаемая повязка, и теперь она избавилась от нее и увидела то, что от нее скрывали. Рассмотрев исхудавшее тело дочери, Йера уставилась на ее лицо. Раньше оно казалось ей совершенно обычным, не видела она или не хотела видеть в нем перемен. Как сильно она была поглощена жизнью своей старшей дочери и не замечала младшую… Как она могла не обратить внимания на этот ее пепельно-землистый цвет лица, этот потухший взгляд, бескровные, сизые губы, провалившиеся щеки.

– Что ты натворила?!! – кричала в истерике Йера. – Как же ты так быстро… Ты же еще летом была нормальная.

– …Нормальная? – переспросила Джел, тут же вспомнив, как мать больно впивалась ногтями в ее пухлые щеки, в одну из складок на животе, в мягкую ягодицу, показывая ей таким образом, сколько у нее несовершенств, из-за которых она не может полюбить ее.

– Господи! Господи… Это же какой скандал будет. Все полетит к черту! Как же ты смогла довести себя до такого уродства?!

– Это ты ее довела! – закричал Марк.

– Я?!

– Ты всю жизнь гнобила ее, отчитывала за каждую калорию!

– Я во всем виновата, значит?! Да я лишь хотела, чтобы она стала лучше!

– Она наша дочь, Йера! Она в любом виде должна быть для нас лучшей, как ты этого не понимаешь?! Посмотри, что ты сделала с нашим ребенком!

– Ваш ребенок сам во всем виноват! – подала голос Саша. – Она глотала таблетки, чтобы похудеть.

– Что?! – взвизгнула Йера.

– Какие таблетки? – спросил Марк.

– Неоксетин. Они помогают снизить аппетит, но если их неконтролируемо принимать, то можно максимально похудеть всего за пару месяцев. Джел умоляла меня купить их, и я покупала, каюсь. Я хотела помочь ей и была уверена, что она принимает их с умом. Без них она бы никогда не смогла перестать жрать. У нее ни силы воли нет, ни мозгов.

Джел была слишком слаба, чтобы спорить, оправдываться. Ей лишь хотелось лечь в свою постель и заснуть, чтобы хотя бы во сне не чувствовать противной головной боли, что всегда появлялась в период ее бодрствования, острой боли в животе, что тоже часто тревожила ее, и странного дискомфорта в сердце, который напоминал о себе при каждом ее движении.

– Одна травила дочь упреками, а вторая таблетками. Браво! – Марка затрясло от нарастающей злости.

– Марк, прекрати… – сказала Йера.

– Ну нет, дорогая. Я больше молчать не буду. Запомни, если с Джел что-то случится, ты пожалеешь. Вы обе пожалеете! – обратился Марк к жене и старшей дочери, а после вновь посмотрел на Джел, что стояла в стороне, скрестив руки на груди. Он еще больше затрясся. – Ненавижу!!! – закричал Марк, швырнув тарелку в сторону Йеры и Саши. – Тварь!!! – теперь он запустил в них стул.

– Марк! – Йера обняла напуганную Сашу и зарыдала в голос. Она впервые увидела мужа в таком состоянии, и впервые ей было очень страшно за себя и дочь. Да и за Марка тоже.

– Какая же ты тварь!!! – полетел еще один стул. – Как можно быть такой жестокой!!! Что ты сделала с моей малышкой?! Что… – и тут Марк замолчал, Йера и Саша теперь рыдали в унисон, но остановило его не это. Он еще раз взглянул на Джелвиру, что все так же неподвижно стояла с отсутствующим выражением лица, и наконец понял, что своими действиями пугает дочь, делает ей только хуже. Выдохнув, Марк покинул помещение.

– Проснулась? – спросил Марк, войдя в комнату дочери.

– Я не спала, – ответила Джел.

– Зря. Сон подарил бы тебе кучу сил.

– Мама с Сашей уехали?

– Уехали, слава богу. Как хорошо без них, согласись?

– Да, – улыбнулась Джел, заметив, как отец сияет от радости.

– Так, тебе нужно подкрепиться. – Марк все это время держал в руках поднос с тарелкой, в которой была непонятная, ароматная жижа.

– Что это?

– Пюре из батата. Тебе сейчас нужно есть все жидкое и легкое, чтобы не перенапрягать желудок.

Джел никак не могла избавиться от мерзкого чувства тошноты, и она боялась, что ее снова начнет «полоскать», но отец с такой любовью, такой заботой и мольбой смотрел на нее, что ей пришлось насильно запихнуть в себя ложку поносоподобного яства, чтобы не огорчить Марка.

– Не ожидала, что ты такой.

– Какой? Нормальный? – улыбнулся Марк.

– Да.

– Джел, я ненормальный на самом деле. У меня много проблем, ты это знаешь. Может быть, именно поэтому я понимаю тебя. У тебя своя зависимость, у меня своя, – сказал Марк, печально вздохнув. – Я предлагаю нам объединиться. Будем вместе сражаться со своими проблемами. Так будет легче.

– Давай попробуем, – сказала Джел.

Марк остановил взгляд на тонюсеньких пальчиках дочери, на полосках вен, что просвечивали сквозь тонкую кожу. Веки его наполнились слезами. Марк ненавидел себя за то, что когда его дочь медленно убивала себя, он безбожно пил, закрывшись в своем кабинете. Джел большую часть времени проводила в «Греджерс», и в те редкие дни, когда она появлялась дома, у него был шанс заметить неладное и помочь ей. Но он, его жена и старшая дочь упустили это время. Марк был постоянно в нетрезвом состоянии, Йера была вся в работе, а Саша озабочена лишь собой, ей вообще ни до кого не было дела.

– Какая ты хрупкая стала… Джел, если я потеряю тебя, мне незачем будет жить.

Джел была поражена. Она наконец-то увидела перед собой того папу, которого так любила. Марк, до того как впал в беспросветную депрессию и связал свою жизнь с алкоголем, был очень хорошим отцом. Он любил обеих своих дочек, но Джел была ему ближе всех. Марк даже имя сам ей выбрал. Йера настаивала дать дочери простое имя, но Марк хотел назвать свою младшую дочь как-то по-особенному, потому что считал ее особенной и сердцем чувствовал, что его связь с ней будет гораздо крепче, чем с Сашей. Старшая дочь все взяла от матери: и внешность, и фигуру, и несносный характер. Джел же была его копией. Она всегда тянулась к нему, знала, что он никогда ее не обидит и всегда поддержит.

– Это абсолютно взаимно, – сказала Джел, тоже расплакавшись.

– Так, перестаем плакать, – улыбнулся сквозь слезы Марк. – Это не поможет. Помнишь, я тебе говорил, чтоб ты улыбалась даже тогда, когда больно? Улыбка – это отличная маскировка. Никто не должен видеть твои слабости.

Джел всегда помнила эти слова отца. В последний раз они звучали в ее голове в тот вечер, когда Болдер напал на нее со своими дружками и Закари сбежал. Она лежала на дороге, готовая к встрече со своей смертью, пыталась улыбнуться напоследок, но не смогла.