— А должен был? — Костя придвигается еще ближе и на этот раз все-таки нарушает наше «платоническое» общение легким прикосновением подушечек пальцев к моей щеке. — Слушай, Алиса, в жизни бывает такое, что иногда нужно просто оставить и забыть. Мы с Маринкой, конечно, родная кровь, но не до такой степени, чтобы устраивать обязательные семейные вечера каждую субботу. Так что, в общем, не вижу проблемы. И тем более не собираюсь отказываться от женщины только потому, что у нее до меня было прошлое.

Как там говорится? «Я искала глину, а нашла золото?»

— Извини, что сразу тебе не сказала. — Я делаю первый шаг навстречу, отвечая на его касание попыткой потереться в ответ щекой.

Вселенная не переворачивается с ног на голову.

Мир не покрывается трещинами.

Геенна огненная не затаскивает меня в специально подогретый котел.

Все ок.

Может, в моей жизни, наконец, появилось что-то нормальное? Человеческое?

— Ты рассказала, только без имен. Так что, если готова двигаться дальше…

Я все же напрягаюсь и неуверенно потираю ноги под одеялом. Костя замечает, посмеивается и встает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я фигурально и немного конкретно, если говорить о том, что на самом лучшем лыжном курорте страны лучше хотя бы раз прокатиться по склону. Давай, спящая красавица, приводи себя в порядок и спускайся. Буду ждать тебя в холле.

Наверное, Алиса, это вот такая подсказка судьбы?

Я быстро принимаю душ, сушу и собираю волосы в две косы, переодеваюсь в свой новенький горнолыжный комбинезон и бегу вниз.

— Выглядишь как мисс сладкий леденец, — выдает Костя. — Думаю, детишки примут тебя за свою и не будут обижать, так что можно смело идти в младшую учебную группу.

Он все-таки очень милый.

И прежде чем успеваю придумать какую-то ванильную язвительность в ответ, уверенно берет меня за руку и выводит, обещая найти мне лыжи точно такого же «пончикового» цвета.

Если бы мне дали всего одно слово, чтобы описать весь сегодняшний день, я бы сказала, что он прошел великолепно. И еще потрясающе.

Может, все дело в том, что я просто слишком много времени провела в плену бытовых забот. Может, горный воздух и правда пьянит. Может, просто сложились все звезды или прошел неучтенный парад планет.

Или это Костина заразительная энергетика, которой он поливал меня целый день, словно из душа.

Он и правда записывает меня в группу для младших, а чтобы мне не было так стыдно — и себя заодно. Мелкота, конечно, смеется с нас, но мы как-то все это преодолеваем, и я даже без проблем вспоминаю уже порядком подзабытые навыки.

Потом потихоньку, без экстрима, спускаемся с самого легкого склона.

Пару раз падаю без последствий, но Костя все равно не отпускает меня, пока не ощупывает буквально каждую кость. И деловито говорит, что с детства мечтал быть врачом и безнаказанно щупать симпатичных девочек.

Потом берем склон посложнее и после него, когда на улице уже начинает смеркаться, возвращаемся в отель, пообещав завтра просто погулять по городу и купить подарки и сувениры.

В холе отеля, куда мы заходим в обнимку, сидят Марина и Бармаглот.

Судя по виду — разоделись погулять.

Я зачем-то плотнее прижимаюсь к Косте, и он тут же крепче обхватывает мое плечо.

Пара шагов вперед.

Я знаю, что подойти нужно — не может же брат пройти мимо родной сестры, с которой отдыхает на одном курорте и живет в одной гостинице, и сделать вид, что они вообще не знакомы.

— Привет, — здоровается Костя и спокойно пожимает протянутую Мариком руку. — Куда такие нарядные?

— Это сюрприз, — улыбается Марина.

На меня косится с осторожностью. Я бы сказала, что это взгляд женщины, которая оценивает соперницу и пока не может понять, стоит ли идти в атаку или лучше затаиться в подполье.

Я выдерживаю эти ее оценивающие взгляды.

Спокойно и уверенно, даже с выразительной улыбкой в ответ.

— Лыжи пошли тебе на пользу, — выносит вердикт. — Прости, но, когда мы виделись в прошлый раз, вид у тебя был как будто вот-вот представишься.

Это такая попытка уколоть?

Очень грубо для тридцатилетней уверенной в себе женщины.

— Просто много работы, мало сна, — отвечаю без намека на агрессию. — А еще овсянка на завтрак просто творит чудеса.

— И крепкий здоровый сон, — вклинивается в наш милый обмен плевками простуженный мужской голос.

Что-то натягивается во мне очень медленно и болезненно.

Как колесо на дыбе, на которое намотаны все мои нервы.

Я только сейчас вдруг понимаю.

Вот так странно и даже немного ошалело.

Я впервые за кучу месяцев не проверила телефон.

Еще из аэропорта написала маме, что долетели без проблем. Потом скинула ей пару фото из номера. Потом легла спать. Потом было сообщение от Его Злого Величества.

Я выключила звук.

И с тех пор я просто забыла о существовании телефона.

Впервые со времени нашей «черной свадьбы» я не ждала сообщений.

И не вспоминала о мужчине, который прямо сейчас смотрит на меня так, словно я — что-то очень больное для него.



Было бы лукавством сказать, что ни разу не представляла, какой будет наша встреча — вот так, глаза в глаза, когда нет необходимости делать вид, что мы незнакомы. Мне кажется, каждая женщина, в чьей жизни был хотя бы один болезненный разрыв, тратит энное количество часов своего времени, воображая, как они столкнутся, где, во что она будет одета, как будет на него смотреть и даже какая будет играть музыка и пойдет ли дождь.

Я не думала ни о дожде, ни о музыке.

Мне просто хотелось, чтобы мы посмотрели друг на друга, поняли, что все, что с нами случилось — случилось к лучшему, и, молча пожелав друг другу счастливого пути, пошли каждый по своей стороне, так и не сойдясь на середине улицы.

В моем воображении это было правильно, по-взрослому и очень по-киношному красиво.

Но реальность не похожа на красивое кино, потому что в нем между нами все-таки повисает та самая неприятная колючая пауза, после которой даже посторонние люди начинают чувствовать себя неловко. Хотя в нашей с Бармаглотом неоконченной пьесе вряд ли Марину и Костю можно назвать «посторонними».

— Я всегда была любительницей поспать, — говорю я, намеренно поворачивая голову к Косте, с огромными, почти нечеловеческими усилиями спрыгивая с крючка холодного серебряного взгляда.

— Я заметил, — подмигивает Костя, и мне кажется, что точно так же, как и я, прекрасно осознает, что в этом контексте его ответ приобретает пикантную двусмысленность.

Мне нужно как-то подхватить его попытку обозначить, что я теперь — его территория, но именно сейчас, как назло, моя голова отказывается генерировать нужную мысль. Меня хватает только на глупую улыбку и попытку прижаться к нему еще сильнее, хоть со стороны это наверняка выглядит очень странно.

Пока Марина озадачивает Костю каким-то семейным вопросом, у Бармаглот звонит телефон. Он бросает взгляд на экран, потом на меня. Поднимается, поправляя спортивный пиджак и, взяв Марину под локоть, извиняется, что им пора. Она делает лицо женщины, которую сейчас повезут в Диснейленд с меткой «18+» — не меньше.

Мне ведь все равно?

Даже если немного щиплет внутри, там, где перекачивает кровь моя грохочущая двухсот пятидесятиграммовая мышца.

Я не оборачиваюсь, когда мы с Костей идем к лестнице.

Хоть пару раз мне очень этого хочется. Как в старой песне: оглянуться посмотреть не оглянулся ли он, чтобы посмотреть, не оглянулась ли я. Глупо хихикаю над этой скороговоркой и позволяю Косте заполнить собой наш вечер.

Мы ужинаем в ресторане. Я бы сказала — наедаемся до отвала, потому что кухня в отеле просто превосходная, и точно так же, как они справились с овсянкой — а это могут далеко не все! — им удается и сибас на гриле, и салат с приправленными розмариновым маслом сухариками белого хлеба, и великолепный воздушный бисквит.