С другой стороны — последние два дня мы с Алисой только то и делали, что строили планы на эти выходные. И хоть виделись каждый вечер, как-то негласно решили, что все самое «вкусное» оставим именно на эти дни.

Я даже близко не представляю, как она отреагирует, если я скажу о «внезапной» работе.

Особенно с оглядкой на то, что она прекрасно знает о существовании Дины. Даже если я несколько раз повторил, что мы не увидимся еще минимум неделю и я «решу вопрос».

— Андрей, ради бога, — Дина нервно пожимает плечами и пытается через мое плечо дотянуться до вешалки, куда я только что повесил ее пальто. — Ты можешь просто сказать, что я не вовремя и у тебя уже есть планы на эти выходные.

Я отодвигаю ее руку и обнимаю.

Целую, чтобы успокоить, подавляя обиженное сопротивление.

Она быстро оттаивает.

— Просто хотел выспаться.

— Я буду работать тихо, как мышь, — шепотом говорит она, трогая пальцем пуговицу на моей рубашке.

— Можно подумать, я смогу уснуть, зная, что ты на соседней половине кровати, — фыркаю, изображая интерес голодного хищника.

Ей это нравится — и от недовольного настроения не остается и следа. Дина мигом убегает на кухню и издает вопль ликования, заглядывая в мой забитый холодильник.

Там сыры, которые любит Алиса, мраморные стейки трех видов, овощи и коробка ее любимых конфет «пьяная вишня».

Жаль, что с самой Алисой вряд ли все пройдет так гладко, как с Диной.



На мои утренние сообщения Андрей не ответил ни сразу, как обычно, ни через час.

Поэтому, когда в мой обеденный перерыв вижу входящий от него, выплевываю в салфетку не дожеванный блин с творогом и так быстро хватают телефон, что чуть не упускаю его на пол.

— Привет, Динамщица, — у моего Марта уставший голос, а ведь на часах всего полдень.

— Привет, архитектор. Имей в виду, что сегодня после восемнадцати ноль-ноль у тебя официально больше не будет повода называть меня динамщицей. Так что, как говорится, лови момент, пока можешь.

Андрей не очень весело смеется.

Что-то не так.

Я всегда такие вещи чувствую если не пятой точкой, то тем самым органом, который существует в секретном невидимом и недоступном месте женской головы, отвечающей за интуицию.

И дело не в том, что я не весело пошутила — я ведь не резидент камеди-вумен, в конце концов, чтобы над каждой моей шуткой смеялись до желудочных колик.

Дело в чем-то другом.

Так смеется человек, которому шутка, даже если она правда удалась, не может казаться смешной в принципе, потому что она его огорчает по своей сути.

— Все отменяется? — высказываю то, что сразу приходит на ум.

— Прости. — Он раздраженно выдыхает. Даже слышу, как стоит на морозе и уже замерз, поэтому голос немного дрожит. — Реально только утром узнал, что у нас горит важный проект. Снимают народ со всех проектов, такой бардак…

Я прикрываю глаза, мысленно считая до пяти. Все, как рекомендуют психологи: с длинными паузами, вдохами животом и выдохами через нос. Или надо наоборот?

— Я и так знаю, что ты злишься, — говорит Андрей. — Сопеть в трубку совсем не обязательно.

— Можно я сама решу, как и куда мне сопеть? — В моем воображении это должна была быть грустная добрая ирония, а получилась настоящая — ядовитая и злая.

Потому что интуиция продолжает нашептывать то, что я пытаюсь не слышать.

Пытаюсь — и не могу.

— Твоя девушка вернулась раньше, да?

— Алиса, прекрати, пожалуйста.

— Андрей, ответь, пожалуйста, — пародируя его взрослый тон, гну свое.

— Никто не приехал, у меня просто работа. Я никогда не скрывал, что много работаю и что все мои возможности, в том числе прогулки на яхте и дорогие рестораны — стоят мне выходных, ненормированного рабочего дня и планов, которые могут пойти по пизде в последний момент.

Звучит правдоподобно.

Он правда много работает. Буквально вчера, когда я уже валялась в постели, прислал «себяшку» на фоне чертежа и часов со стрелками в районе половины одиннадцатого.

Спокойно, Алиса, выдыхай.

— А спать ты тоже будешь на работе? — Снова получается довольно иронично, хоть я всего лишь пытаюсь найти какой-то способ увидеться.

— Спать я буду пару часов в сутки, — тоже не очень дружелюбно отвечает он. — Извини, что ничего не получится с этими выходными. Вообще никак.

— Я поняла, поняла, — даже миролюбиво машу рукой, хоть он и не может этого видеть. — Ладно, занятой нарасхват архитектор. Значит, устрою тебе сеанс виртуального секса. Сам напросился.

Вообще мы никогда не обсуждали эту тему и кроме той фотографии из душа ничего такого я ему больше не присылала. Но пару раз Андрей непрозрачно намекал, что до сих пор разглядывает меня со всех сторон и радуется, что в брюках дорогих брендов молнии всегда вшиты намертво.

Может быть, выходные у нас и сорвались, но дразнить его и доводить до белого каления мне никто не мешает.

Кроме, разве что, этого его еще одного грустного вздоха.

— Что, ты будешь очень занят и для моих голых фото тоже? — Зная себя, на всякий случай отодвигаю подальше свою термокружку. — Начальник отберет телефоны и будет контролировать частоту сердцебиения?

— Алиса, я все сказал. Иронизируй сколько душе угодно. Я буду на связи, но не смогу всегда очень быстро отвечать на твои сообщения. А насчет голых фото — побереги их до понедельника, когда я хотя бы не буду как лошадь в мыле.

Импульсивность — мое второе я.

Никогда этого не скрывала и давно приняла как часть своего не самого легкого характера.

Так что, когда мой рот открывается — это говорю уже не я.

Это моя дурная вторая половина.

— Я придумаю кое-что получше, занятой архитектор.

— Алиса, не надо, — предупреждает Андрей.

— Я просто отправлю голые фотки другому получателю!

Глупо бахать телефоном об стол.

Но я знаю, что интуиция, даже если слова Марта звучат убедительно, не стала мы подавать столько сигналов. И когда это мужчина отказывался смотреть на голые селфи женщины, которую он так хочет, что чуть не кончает от одного ее вида? Причем тут вообще работа?

Андрей перезванивает — у меня на него особенная мелодия, так что узнаю звонок даже по лежащему вниз экраном телефону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не отвечаю из принципа.

Жду, пока ему надоест ждать ответа, и только тогда беру свой многострадальный девайс.

Трещина через весь экран — красивая, кустистая, как молния.

Забыла, что пару недель назад уронила телефон — и тогда пострадало только защитное стекло. Но его пришлось снять.

На новый денег нет, а брать из копилки, где у меня деньги на «большой план всей жизни», не буду.

Андрей звонит снова, но я сбрасываю. Несколько раз подряд.

После этого от него больше ни сообщения, ни намека на еще одну попытку поговорить.

В шесть, после того, как я с двух часов шлю Танян целую батарею рыдающих смайликов и картинок на тему того, что лучшая подруга познается за бутылкой асти, она приезжает ко мне на работу. Сегодня пятница — моих второклашек родители разобрали еще в три, и даже мама Скворцова, которая все время задерживается, сегодня пришла в первых рядах. Так что в классе пусто.

Танян молча достает из сумки бутылку с этикеткой сладкой газировки, пару стаканчиков и большую шоколадку. В полной тишине сама разливает по двум стаканчикам и протягивает мне. Там, понятное дело, никакой не сладкий чай.

Я выпиваю залпом, закусываю шоколадкой и морщусь от пузырьков игристого сладкого вина.

Танян придирчиво изучает мое лицо, наливает еще раз — и мы снова молча пьем.

— А теперь рассказывай.

Она в курсе, что у нас с Андреем мир и «вторая весна» — кому еще рассказать о таком, как не лучшей подруге? Про Дину она тоже в курсе, так что к концу моего рассказа выдает неутешительное: