Я с какой-то паникой кошусь на оставленную в пепельнице гору окурков с красным следом от помады. Есть еще пара рядом, которые без характерной метки, и мама, заметив мой взгляд, быстро вытряхивает это безобразие в урну. Как будто мне по-прежнему десять лет и нужно делать вид, будто они с отцом не курят, не выпивают по праздникам и не занимаются сексом. Хотя мама, насколько я знаю, курит только в редких случаях, но какая женщина в наше время может сказать, что в ее жизни не было моментов, когда хотелось выпить, закурить и послушать шансон?

— Мам, я с ним правда не трахалась, — говорю, закрывая лицо руками. — Просто… Были некоторые интимные вещи и… В общем, я плохая дочь и я не сдержала обещание.

Она открывает — и снова закрывает холодильник.

Опирается ладонями в столешницу и какое-то время стоит так, словно мир под ее ногами шатается слишком сильно, и без дополнительной опоры никак не устоять.

Если бы ругалась или кричала, или даже отхлестала меня по щекам — я этого заслуживаю — было бы проще и понятнее. А так я словно слепну и перестаю понимать, что происходит — со мной, с моей мамой, с этим долбаным миром, который вдруг начал слишком резко менять правила игры.

— Так нельзя, Алиса, — наконец, говорит мама.

Садится за стол.

В бутылке с коньяком еще есть что-то на дне, и она разливает это в чистые стаканы. Дает один мне, а из второго молча выпивает сама. Только немного морщит нос, но одергивает руку от тарелки с закусками.

Я тоже выпиваю залпом, но закашливаюсь, потому что для меня это слишком крепко — как ни крути.

— Марк — очень тяжелый и непростой мужчина, и Мила… Она не заслуживает того, что он делает с их отношениями. Мне очень неприятно осознавать, что моя дочь, пусть и косвенно, но тоже приложила к этому руку.

Не могу удержать дурной смешок, потому что на ум приходят слова Танян — о шланге, который я дергала.

Ну да, руки я приложила как раз буквально.

Во взгляде мама осуждение, а потом она просто вздыхает.

— Мам, каждая женщина, даже если она вся такая разодетая надушенная крутая жена Миллера, заслуживает ровно то, на что соглашается, — говорю я, чтобы не бросать эту тему на паузе недосказанности. — Если женщину унижает отношение мужчины — она уходит. Если она не уходит — значит, она тупая овца. И, значит, что-то в этих отношениях для нее ценнее, чем самоуважение и гордость.

— Алиса, она любит его.

Я чуть не всплескиваю руками.

— Любит? Господи, мам, и ты туда же! Любовь — это… что-то другое, а не секс в промежутках между разными отпечатками помады на его рубашках!

Она то ли кивает, то ли молча поддакивает своим не озвученным выводам.

Я хочу сказать еще так много всего, но мама просто молча еще раз обнимает меня.

Крепко.

А когда начинает гладить по голове, я снова плачу.

На этот раз — обычными человеческими слезами, почти беззвучно.

Трагедия всей моей жизни состоит в том, что мою новую «давалку» тоже зовут Алиса.

Вернее, так она сама себя называет — и назвала, когда ее с подругами пригласил к нам в ВИП мой бизнес-партнер. Обычно я против того, чтобы в компании мужиков, которые в непринужденной обстановки обсуждают предстоящие контракты и всякую деловую хуету, появлялись бабы, но у Александра «горели трубы», он нервничал, дергался и вел себя так, словно я собирался жестко лишить его анальной девственности, а не просто вытрясти проклятое соглашение.

Появление за столом двух губастых телок сразу сделало его спокойнее и веселее.

Так что я махнул рукой и просто положил болт.

Потом одна из них назвалась Алисой.

Я повернул голову в ее сторону.

Сначала подумал, что она совсем не похожа на моего Зайца.

Потом — что это даже к лучшему.

А примерно через пару часов, когда предложил подвезти ее до дома и она сказала, что еще совсем не хочет спать, подумал, что это неплохой вариант для необременительного секса без обязательств.

О том, что на самом деле она не Алиса, узнал примерно через пару недель, когда она как бы случайно выронила паспорт с правами и начала вздыхать, что уже очень давно мечтает о своей машине. В правах она была записана как «Светлана». Позже выяснилось, что Светлана- это слишком обычно, а Алиса — загадочно, необычно и сразу привлекает внимание. И даже привела в пример наше знакомство. Мол, на Свету я бы никогда не «клюнул».

Я хотел сказать, что и на Алису бы тоже не клюнул, если бы не одно маленькое «сходство», но на хрен говорить телке, которую трахаешь, что она подо мной только потому, что назвалась именем женщины, которую я под себя положить не могу?

Ну а потом как-то завертелось, вошло в необременительную привычку.

Секс с ней был хорошим, разнообразным и без всякой романтической херни, на которую я уже давно отвык тратить время и моральные ресурсы. Снял Лане квартиру неподалеку от моего главного офиса и наведывался после работы или когда выпадали «окна» в графике. Она даже завела ежедневник, чтобы всегда быть дома, когда мне нужна. Не заводила разговоров об отношениях, не строила планов на будущее и не спрашивала о жене.

Я бы кривил душой, если бы сказал, что Лана — не идеальная молоденькая любовница.

Особенно на фоне постоянных ссор с Милой, у которой, кажется, заел генератор скандалов и дело дошло до того, что она подкараулила меня вечером после работы и колесила за мной по всему городу, пока я возил Лану по магазинам, потом — в ресторан, а потом — к ней.

Через пару дней Лана позвонила и перепуганным голосом рассказала, что к ней только что приходила моя жена, перевернула вверх дном все шкафы, ища доказательства того, что я с ней живу, обещала устроить «сладкую жизнь», угрожала чуть ли не выселить на Крайний Север, а в финале наврала про какого-то ребенка.

Хорошо, что день был забит под завязку — и я не мог перенести ни единой встречи, иначе просто сорвался бы к Миле и один бог знает, чем бы все это закончилось.

Но закончилось это все в любом случае хреново — я просто снова перестал возвращаться домой.

— Может, останешься сегодня? — спрашивает Лана, вытягиваясь на кровати совершенно голая, чуть прикрывая себя краем пушистого одеяла. — Утром принесу тебе кофе в постель, помассирую спинку…

Не знаю, что за мужики были у нее до меня, но откуда-то в ее голове торчит эта хуйня — что мужику утром для полного счастья нужно только кофе и массаж спины. Особенно, когда у бабы ногти размером с когти росомахи. И когда она думает, что массаж — это просто «пожамкать» плечи.

На часах уже почти час ночи.

Завтра суббота, и кроме обязательного ужина с парочкой «нужных» для бизнеса людей, на выходной нет никаких планов.

Так что…

Я окидываю Лану взглядом, задерживаюсь на бедре, где у нее родинка размером с ноготь мизинца, и прикидываю, стоит ли поддаться на провокацию и провести с ней все выходные. Впервые за те пару месяцев, что мы встречаемся. Обычно, я просто ухожу, а она даже не спрашивает, почему и куда.

Можно сказать, что впервые у меня такая идеальная любовница.

Так и хочется спросить, где она прячет золотую медаль за окончание Школы правильных содержанок с отличием и почетной грамотой. Но держу язык за зубами — с женщиной, даже если трахаешь ее на коммерческой основе, все равно нужно быть вежливым. Особенно, если она старается изо всех сил.

Я стаскиваю рубашку, которую уже накинул на плечи.

Лана зажмуривается и откидывает край одеяла — последнее, что прикрывает ее полную наготу.

Секс с ней интересный.

Дает расслабление, заводит тонус, иногда взрывает мозг приятными эмоциями.

В этом смысл любовницы — получать все, что хочешь, но расплачиваться материальными плюшками, не тратя драгоценный моральный ресурс. В башке у мужика, особенно если он пашет и вынужден присматривать за стадом баранов, должно быть ясно и спокойно.

Утром Лана действительно делает кофе и даже пытается сделать «массаж», но я вовремя убираю ее руки. Хотел бы сказать, что с кофе она справляется лучше, но и это не так, потому что всю работу за нее сделала кофемашина.