Таня говорит, что пока напускает туман, не отвечает на вопросы в лоб и делает все, чтобы Алиса немного подёргалась и посидела наедине со своими предположениями.

А у меня своя война. Называется: «Как не плюнуть на все это и не рвануть к ней».

Потому что теперь она не сможет сказать, что я больше ничего для нее не значу.

Но в субботу какая-то важная дата их подружкиного клуба, и Таня уверена, что если Алиса увидит нас вместе — это будет лучше любого приворота.

— Ну или она окончательно тебя пошлет, — добавляет моя «девушка», когда помогаю ей выйти из машины. — И меня заодно. Возможно, на прощанье проломив нам обоим головы.

— А раньше нельзя было сказать? — злюсь я, одергивая руку, потому что Таня вздумала схватить меня за локоть, как будто мы и правда парочка.

— Что ты такой дерганный, Мартынов? — Она все-таки ловит меня, цепляется как краб и «рулит» в сторону клуба, где у них заказан стол. — Кто не рискует — тот остается без любимой женщины и всю жизнь кусает уши.

— Локти.

— Ой, да не по фигу ли?

Морщусь, потому что не переношу этот ее молодежный сленг и ироничные интонации.

А когда так говорила моя Лисица — это казалось сексуально.

В особенности, если она говорила какие-то пошлости, или надиктовывала голосовые сообщения с возрастным ограничением «18+»

В клубе уже не протолкнуться.

Я заталкиваю подальше воспоминания о том, что именно в этом клубе было наше третье свидание, и после него все разладилось.

Танян замечает своих подруг где-то в ВИП-ложе, машет рукой и, пока пробираемся к лестнице, «шепчет», стараясь перекричать грохот музыки:

— Только, пожалуйста, слюни не пускай и помни заветы Пушкина.

— Чего?!

— «Чем больше женщину мы любим…»

Я отмахиваюсь от нее, потому что когда, наконец, штурмуем лестницу и идем в нашему столу, меня ведет от вида сидящей к нам спиной Лисицы.

От ее распущенных волнистых волос.

От глубокого выреза легкой кофты, из которого торчит ее голое плечо.

От того, как она немного поворачивает голову и заправляет за ухо завитую в тугой локон прядь.

Если Таня ошиблась и все эти «игры» окончательно разорвут тонкую нить наших чувств — я точно сдохну.

Вот так, кажется, и кончаются мужики.

Когда в их жизнь приходит Та Самая Женщина.

— Всем привет! — весело здоровается Таня. Как будто все в порядке, и она не пришла на посиделки с подружками не с бывшим одной из них, а с крутым новым мужиком.

Если я и знаю что-то о женщинах абсолютно точно, так это то, что они очень не любят, когда трогают то, что когда-то принадлежало им. Даже если сами это отфутболили и послали подальше.

Я напряженно жду реакции Лисицы, но она даже не пытается повернуться в нашу сторону.

Наоборот, тянется за коктейлем и делает глоток, снова поправляя волосы.

И все в этом показушном безразличии идеально.

Кроме, пожалуй, ее дрожащих пальцев.

— Нормальный такой ход, — говорит та девушка, которую они вне называют именем какого-то экзотического фрукта. Карамболь, что ли. — Бывают в жизни… случайные встречи.

— Да не парьтесь, — подает голос Алиса и, наконец, слегка ведет головой в нашу сторону. Показывает профиль, и — нарочно? — проводит языком по нижней губе. — Я же все равно почти замужняя женщина. Не вешать же теперь замки на всех моих бывших.

Я слишком обрадовался, когда услышал ее голос, поэтому падение мордой в воображаемый асфальт доставляет очень даже реальную боль.

С такой же интонацией Лисица могла сказать, что все ее бывшие — просто где-то есть, и ей все равно, кто и когда будет проводить с ними время. Для полного пиздеца не хватает еще шутки про то, что мама учила ее делиться игрушками, но она слишком хорошо воспитана для такого откровенного стеба.

Или просто припасла его на будущее?

— Может, принесешь нам еще по коктейлю? — улыбается Таня и выразительным взглядом косит в сторону, мол, лучше мне пока убраться.

Я бы лучше сгреб Лисицу в охапку и свалил подальше от этого грохота и неоновых брызг светомузыки, от которых уже рябит в глазах, но тогда все планы — коту под хвост. Так что молча киваю и жду, пока все озвучат названия своих коктейлей.

Алиса, ожидаемо, машет рукой, отказываясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я долго торчу в очереди у стойки, потом жду, пока бармен сделает коктейли.

Заодно просматриваю сообщения от Тани.

Судя по количеству восклицательных знаков, она собой довольна.

«Она РЕВНУЕТ!!!» — написано так, что электронные слова, кажется, вот-вот перекричат грохот музыки. «Я же говорила, что все получится!»

Я запрещаю себе слишком радоваться, потому что кроме дрожащих пальцев Лисицы, больше и зацепиться-то не за что.

Но по крайней мере, это все рано больше, чем у меня было до сегодняшнего вечера.

— Ты вообще как? — спрашивает Карамболь, когда после часа посиделок Танян утаскивает Марта танцевать.

Ага, того самого Марта, который морщил нос от клубной музыки, говорил, что не любит клубы из-за духоты и «посетителей», а танцевать шел с видом: «Я превозмогаю себя только ради тебя».

Залпом опрокидываю в себе остатки коктейля и с тоской понимаю, что уровень адреналина в крови слишком сильный, чтобы заглушить ненужные мысли слабоалкогольным разноцветным пойлом с долькой лайма.

— На твоем месте я уже завалила бы ей в ебало, — говорит Юля. Она вообще редко стесняется в выражениях, а тем более, когда отстаивает честь одной из нас. — И, если надумаешь, можешь рассчитывать на любую мою помощь.

— И на мою, — поддакивает Карамболь. — Это… ну, очень некрасиво.

В этой мерзкой ситуации есть хотя бы что-то хорошее: случись что — и две моих подруги пойдут за мной, помахав ручкой Танян и ее внезапной любви к моему мужику.

«Бывшему. — делает ручкой внутренний голос. — Твоему бывшему мужику, Алиса, и он не обязан быть ничейным только потому, что ты не можешь разобраться со своими заебами».

Все так. Все правильно, если подходить к ситуации с мерилом мудрости и холодной головой.

Только у меня нет ни того, ни другого.

И даже желания спускать ситуацию на тормозах.

Я потихоньку ускользаю из-за стола, ссылаясь на необходимость поправить макияж.

Пробираясь по краешку танцующей толпы, как воришка крадусь к задней двери и, навешав что-то охраннику, выскальзываю наружу, прямо в прохладный вечер последних апрельских деньков.

Все же было так хорошо!

Я же почти-почти избавилась от этой болезненной зависимости, перестала видеть его даже во сне, уже не дергалась на сообщения, продолжая верить, что даже мой последний громкий спич не заставит Андрея повернуться в противоположную сторону.

Начала жить.

А ведь у меня даже язык не поворачивается спросить Танян, за что она так со мной.

Боюсь показаться неуравновешенной истеричкой. Боюсь даже вскользь дать понять, что мне совсем не все равно. Чтобы, блин, ненароком не задеть ее новую прекрасную любовь.

— Так и знал, что ты где-то там, где тихо, холодно и никого нет.

Я узнаю его голос за секунду до того, как Март начинает говорить.

Звучит как бред из «Битвы экстрасенсов», но именно так и есть.

Как бы далеко мы не разбегались, наша одна на двоих артерия не порвалась.

— Актуальнее всего последний пункт, — отвечаю, не поворачивая головы.

Хочу, чтобы ушел.

И чтобы остался — тоже хочу.

— Слышал, ты вот-вот осуществишь свою мечту, — продолжает он, но, к моему огромному облегчению, не пытается сократить расстояние между нами.

— Это еще совсем не «вот-вот», — удивительно, но получается даже почти расслабленно улыбнуться. — Просто… есть небольшие продвижения.

— Идешь в сторону мечты?

— Скорее, лежу и изредка шевелюсь.

Март тихо посмеивается.