Заяц выходит из магазина, и мои губы непроизвольно растягиваются в улыбку. Она полюбила розовый. Почти всегда в нем. И сегодня на ней милое короткое пальто того же цвета, а под ним что-то предательски короткое и облегающее. Платье, могу поспорить.

Водитель «Порше» уже спешит ей навстречу — молодой, темноволосый очкарик. Одет только стремно: рваные джинсы, толстовка с капюшоном. Хотя, хули там, я сам люблю ходить как недобитый рэпер, но этому хоть точно на десяток лет меньше, чем мне.

Мой Заяц останавливается, открывает сумку и со смехом достает оттуда пару туфель.

Парень протягивает руку.

Она вкладывает в его пальцы свою ладонь.

Я выбрасываю сигарету в урну.

Пока Заяц переобувается, ее спутник внимательно за не наблюдает. Думает, что раз она его не видит, то можно без стыда пялиться ей на грудь.

Мысленно я отрываю ему пальцы, локти, выкручиваю все суставы, как жуку, которого официально отдали на садистские опыты.

Алиса становится выше в белых туфлях на высоких тонких каблуках.

Садиться на сиденье рядом с водителем — и «Порше» отчаливает.

Молодец, Миллер, теперь это точно полный проеб.

Спустя пару недель, в субботу, мы с Зайцем все-таки сталкиваемся.

В магазине, где я битый час перемеряю рубашки и костюмы, пытаясь влезть в то, что шьется либо на подростков, либо на бестелесные манекены, а у меня не влезают в этот пиздец ни руки, ни ноги.

— Может, вот эта? — Консультант Алена — так написано на бейджике у нее на груди — приносит еще одну белую рубашку и прикладывает ее к моей груди.

По-моему, только слепой не понял бы, что мне это точно мало.

Она тут же отступает, бросается к стойке и пытается найти еще что-то.

И примерно где-то между тем, как в ее руках оказывается розовая рубашка со странным воротником, и я даю понять, что точно даже не хочу это мерить, магазин наполняется знакомым ароматом духов.

Пахнет медовой дыней, летом и солнцем.

— Может, эту? — Перепуганная Алена тянется к синей рубашке, но на этот раз ее останавливаю даже не я.

Мой Заяц.

— Он это точно не наденет, — говорит с задорным весельем в голосе. — И лучше даже не пытаться.

Консультант удивленно приподнимает брови, я немного поворачиваю голову, следя за моим Зайцем пристальным взглядом, и пытаюсь не думать о том, что она делает в субботу днем в фирменном мужском бутике «Армани».

Точно не зашла сюда за сумочкой.

Алиса обходить меня по широкой дуге, становится за стойкой с пиджаками, которая отгораживает нас друг от друга, словно тот меч, который по легендам рыцарь клал между собой и благородной дамой, чтобы не возникало недоразумений.

На моем Зайце — мужская рубашка под джинсы и какой-то невообразимый пояс.

Ноль косметики на лице.

Но сияет просто, как только что из сказки.

— Тебе же здесь ничего не понравилось еще в прошлый раз, — говорит она, без особого интереса перебирая пиджаки. — Сказал, больше не придешь.

— Я так сказал? — Честное слово, не помню. Для меня вообще проблема найти что-то, что будет в размер и не станет трещать по швам, если мне захочется почесать плечо. — Не помню.

— Тебе здесь по размеру разве что галстуки, Бармаглот.

— Предлагаешь носить только их?

— Ну, не самая плохая форма одежды. — Заяц прикрывает рот ладонью, пряча улыбку. Потом отворачивается, берет, как мне кажется, наугад галстук со стойки и передает его продавцу, чтобы пробили чек. — Ты один?

Развожу руками, предлагая ей самой оценить пустое пространство вокруг.

Она купила галстук. Тому хрену на «Порше»?

Пока я натягиваю пиджак, Алиса расплачивается за покупку и так получается, что мы вместе двигаем к двери. Она все-таки успевает рвануть вперед, сама открывает дверь и идет впереди как-то слишком быстро, как будто ей не нравится слишком малое расстояние между нами.

На улице успеваю заметить, что идет к припаркованному «Роверу».

Отлично, даже без «пока»?

Хочется, как раньше, сказать ей вслед какую-то злую хуйню, чтобы повернулась, огрызнулась, чтобы я тоже огрызнулся в ответ. Протянуть эту ниточку между нами и потянуть ее на себя.

Но там же уже есть какой-то хуй на «Порше».

Или?..

Мой Заяц вдруг резко поворачивается.

Прищуривается, как делает всегда, если в голове появилась какая-то сумасшедшая мысль.

— Голодный? — спрашивает с таким видом, словно я могу быть единственным человеком на свете, которому именно в эту минуту есть совсем не хочется.

— Хочешь пригласить меня в ресторан? — не могу не поддернуть.

— Хочу, — не тушуется Заяц. — На большой кусок мяса с кровью и красное вино.

— Ты прямо по живому режешь, Зай.

Она немного поджимает губы, но все-таки идет обратно.

Открываю переднюю дверь, помогаю ей сесть.

Когда сам занимаю место за рулем, вижу, что Заяц с самым умным и сосредоточенным видом уже пристегивается. Научилась быть осторожной? Или просто не хочет, чтобы у меня был повод потянуть грабли в ее сторону?

— Только, Бармаглот Игоревич, — у нее и правда очень серьезный вид сейчас, — плачу я.

— Хочешь лишить меня остатков мужественности? — завожу мотор, выруливаю «Гелик».

— Нет, — она откидывает голову на спинку — и на ее лице появляется совершенно незнакомая мне умиротворенность. — Хочу просто с тобой пообедать. На своих условиях. Ты не против?

— Никаких проблем, Зай. Пусть будет на твоих.

— И даже не будешь рычать? — прищуривается она.

— Да ну какой рычать, Зай. Старый я уже. Но если очень хочешь — могу изобразить.

— Я подумаю, — соглашается она и сама называет ресторан.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Между прочим, было очень страшно, когда эта ненормальная вломилась в магазин и начала тянуть руки к моей кассирше с криками: «Я тебе матку по кускам вырежу!»

Алиса рассказывает так эмоционально, что в маленьком зале всего на шесть столов, кажется, эту историю слышат все посетители. Мы сидим тут уже часа два, а у моего Зайца просто не закрывается рот. При этом она успевает слопать стейк, попросить еще тартар и выпивает бокал вина. Давно не видел, чтобы женщина ела с таким аппетитом и вообще не комплексовала по поводу того, что мужик о ней подумает.

— И чем дело кончилось? — интересуюсь продолжением истории, делая глоток вина.

Алиса проглатывает последнюю порцию тартара, откашливается и голосом диктора с телевиденья говорит:

— В этой истории ни одна матка не пострадала!

Бля, губы сами собой растягиваются в улыбку. Наверное, как у идиота, потому что смотреть на нее вот такую и не заразиться этим ходячим позитивом просто нереально. Особенно когда сидит тут вся такая, невинная мелкая Лолита в мужской рубашке и рассказывает о жизни, в которой меня нет уже целый год.

— А если серьезно, пришлось вызывать полицию, — продолжает Заяц, — а всем клиентам в качестве компенсации выдать по прянику.

— Охрану наняла? — мой следующий вопрос.

Неприятное чувство беспокойства бултыхается где-то в животе, словно проглоченный целиком камень. Смех смехом, а в жизни столько дерьма случается, что даже ревнивая баба может устроить несчастный случай с летальным исходом, и даже если мой Заяц будет не при делах, но случайно попадется под руку…

Алиса кивает, показывает два пальца и зовет официанта, чтобы перейти к десерту.

Она снова вернулась в свой человеческий вес.

Синяков под глазами нет.

Улыбка просто хоть закрывайся как от солнышка.

Пиздец для моих нервов, в общем, потому что тот парень справа сидит и таращиться на ее ноги с видом бессмертного гуманоида без мозгов, даже не пытаясь как-то замаскироваться. Я так сильно старше Зайца, что не произвожу впечатление мужика, который может ее трахать? Или мы в принципе не похожи на парочку?