— То есть, мы могли провести с тобой ночь — и не стать мужем и женой? Я же с Земли.

— Теоретически — могли, — кивнул Винтер. — Но это редко бывает. Магическая совместимость совсем другая, чем телесная. И если есть печать, значит, мы полностью совместимы. Кстати, для мужчин моего рода выбрать пару не так-то просто. У нас ведь особая сила магии. Не всем подходит.

Я уже совсем запуталась. Зато как просто! Проверил совместимость, переспал — и женаты.

— А в твоем мире у тебя была любимая девушка? Невеста?

— Была. — Не стал отрицать Винтер. — Невеста, не любимая девушка. Но мы с ней не сочетались узами. Должны были вскоре, когда бы она достигла совершеннолетия. В королевских семьях ищут совместимость, как только рождается ребенок. Иногда на это уходят годы.

— И что теперь будет с твоей невестой?

— Найдет себе другого, — беспечно ответил Винтер. — Наша помолвка разорвана, я ведь теперь вне закона.

— А сколько тебе лет? — поинтересовалась я.

— Двадцать пять.

— Неужели тебе за двадцать пять лет не понравилась ни одна девушка? Есть ведь естественное влечение, и все такое.

Не все же ему личными темами сыпать.

— Почему ни одна? — Винтер снова покраснел и отвернулся. — Нравились, конечно. Но нельзя же. И потом, после магических тренировок можно думать лишь о том, как собрать тело в единое целое, а не о девчонках.

— А балы? А темные ниши где-нибудь на балконах? Ну, Вин!

Так и хотелось добавить: «Признавайся. Ты мне муж, или кто?» Смешной он, мой ледяной принц. И оказалось, что невозмутимого Винтера так легко смутить. Я начинала верить, что опытом в отношениях там и не пахнет. А все ухаживания сводились к прогулкам под луной. Хотя, целуется он классно. Да и то, что сохранила моя стыдливая память о первой встрече, тоже вполне можно назвать приятным.

— Допустим, — ответил Винтер. — Но девушки же знали, что у меня есть невеста. Нечего ожидать.

— А если бы одна из них стала твоей? Помолвку бы разорвали?

— Да.

— Так неужто никто не пытался?

— Пытались, конечно. Только у нас с отношениями вне брака все очень строго. И когда я вижу, что в вашем мире не так, мне немного… не по себе. И когда думаю, что у тебя был жених, тоже.

И уставился на меня в ожидании. Что я должна ему сказать? Что между мной и Сергеем ничего не было? Не собираюсь врать, да и он не мальчишка, понимает. Что я Сережу не любила? Любила.

— Другой мир, другие правила, — ответила ему. — Это не плохо, это просто иначе.

— Я понимаю. Умом понимаю, Алена, а принять не могу.

— Всему свое время. А теперь извини, я поработаю немного, хорошо? Хоть Сережа и козел, но все-таки мой начальник. Не будем давать ему повода рычать на меня за несделанную работу.

— Ты работаешь на него?

— В том-то и дело, что да.

— А если я против?

— Винтер, — и пристально так взглянула в глаза, — про штамп в паспорте напомнить? Нет? Вот и умница! А работу я все равно буду искать другу. Не хочу видеть эту его… Анфису.

— Он тебе изменил? — кажется, Винтер решил взять меня измором.

— Да. Он мне изменил. Доволен?

— И его никак не накажут?

— Его уже судьба наказала. Мозгами обидела, понимаешь? Я — выгодная партия, а Анфиска его — так, однодневка. Но мне от этого не легче.

— Любишь его?

— Это допрос?

Мы замерли, глядя глаза в глаза. Оба — почти закипали от раздражения, и оба не собирались уступать.

— Просто скажи. Ты любишь своего Сергея? — медленно, почти по слогам повторил Винтер.

— Любила. До того, как увидела его с другой. А сейчас — не люблю и прощать не собираюсь. Ты это хотел услышать?

Винтер пожал плечами. Но было заметно, что он слегка успокоился. Не говоря ни слова, развернулся и пошел обратно в гостиную, слушать новый блок рекламы, который, судя по звукам, как раз начинался. И вот что мне с ним делать? Вроде и понимает, что не брак у нас, а тьфу! И осознает, что мир не его, и правила диктовать не стоит. Но при этом и отступать не собирается. Смотрит на меня, как на собственность. Будто ему меня на всю жизнь отдали. Мра-а-ак. Работать перехотелось, но и идти в гостиную к Винтеру — тоже. Поэтому я включила музыку, легла и закрыла глаза. А внутри росла растерянность, потому что я не знала, как с этим быть.

Ближайшие два дня стали для меня братьями-близнецами друг друга. На голову неожиданно свалилась она — работа, и я в спешном порядке вытаскивала сотрудников из-за новогодних столов, иначе мы могли пропустить выгодный контракт. Параллельно с этим продолжала делиться с Винтером знаниями о родном мире. Пока что самыми элементарными — Вин наконец-то сладил с кранами, не поддающимися его магической логике, и другими бытовыми приборами в окружающем нас пространстве. Перекрестившись предварительно, я даже рассказала ему, как использовать газовую печь. Только попросила пощадить квартиру и не сжигать её.

А еще я продолжала украдкой наблюдать за Винтером и видела, что он постепенно приходит в себя. Он стал разговорчивее, но больше не заводил опасных тем. Чаще улыбался, хоть синие глаза и оставались ледяными, и постоянно крутился где-то рядом. К его присутствию я тоже неожиданно привыкла. К тому, как он ходит по дому, как наблюдает за моей работой на компьютере, выискивает что-нибудь вкусненькое в холодильнике. И — о чудо — мне нравилось, что Вин находится рядом со мной. Никогда и ни с кем я не ощущала себя настолько комфортно.

Когда наступило пятое января, мне оставалось только добавить общие черты в почти заключенный договор и отправить его юристам, чтобы те уже шли к высокому начальству в лице Сергея Вадимовича, поэтому я, едва умывшись, села за ноутбук. Часа через три работа была завершена.

— Ура! — сказала сама себе, отправила документы и вдруг поняла, что за все время до полудня не видела Винтера. Он ни разу не прошел мимо, даже на кухню, не сунул любопытный нос, что же я делаю. Может, заболел? Соскочила со стула и поспешила в гостиную, полностью отданную на растерзание принцу.

Винтер, как и ожидалось, не спал. Вот только шторы в гостиной были задернуты, и комнату окутывал полумрак, в котором, тем не менее, легко было разглядеть фигуру в кресле у окна. Место, которое для себя облюбовал Вин — и к елке поближе, и можно наблюдать за тем, что происходит снаружи. Сделала пару шагов — и сразу стало понятно, что его высочество с утра не в духе.

— Доброе утро, — сказала, разглядывая хмурое лицо и взгляд, прикованный к оконному стеклу. — Или, лучше, день?

— Доброе, — откликнулся Винтер, не поворачивая головы. Не с той ноги встал? Или и правда заболел?

— А что ты здесь сидишь один? — преодолела остатки разделяющего нас расстояния.

— Ты же занята.

Можно подумать, это ему когда-то мешало. Нет, дело было в другом, и я это видела. Только не знала, как разговорить эту застывшую статую.

— Кофе будешь?

— Нет, спасибо.

Да, была в характере Винтера такая прелестная черта, как непробиваемость. Я успела заметить, что если он что-то втемяшил в свою голову, выбить это оттуда было почти невозможно. Я села на ручку кресла, надеясь, что не так уж много вешу, чтобы она треснула. Коснулась упрямой морщинки между бровями.

— Что случилось?

— Ничего.

Исчерпывающий ответ!

— Винтер, я же вижу — что-то не так. Давай поговорим.

Подбирать слова было сложно, но что поделаешь, если сейчас он был ледяным в прямом смысле слова?

— Ален, я не хочу. — Вин упрямо качнул головой. — Все отлично, правда. Я не болен, если ты об этом.

— Тогда что? Говори сам, иначе, предупреждаю, я придумаю версию в сто раз страшнее.

Винтер посмотрел на меня с легким непониманием. Да, убийственная логика русской женщины. «Признайся сам, или я придумаю что-то хуже».

— Мне начинать? — Поняла, что каяться никто не собирается. — Раз не болен, значит, что-то с магией? Или ты решил принять предложение службы правопорядка и переселиться в другой мир? Или…