— Вин, если ты обижаешься на Ярика и Мирика, не злись, — сказала я. — Они просто остолопы и язвы.

— Я не обижаюсь, — донесся ответ. — Я сам решил уйти, мне просто было… неприятно. Ничего такого, Ален. Спи.

Наверное, правда стоило оставить его в покое. Пусть отдохнет, потому что завтра нам предстоял нелегкий день. Коснулась поцелуем плеча, прижалась к нему и закрыла глаза. Неужели этот жуткий денек закончился? И что я все-таки упустила?

Винтер

Свою жизнь за последние пару недель я мог назвать одним словом — безумие. Сначала был мятеж, который провалился, едва только начавшись. Затем — краткий суд и приговор отца. Я был уверен, что меня казнят. Даже думал, что смерть — не худший исход, если быстро и сразу. Но когда отец огласил приговор, показалось, что пропасть разверзлась под ногами. И я лечу в неё, лечу, а дна все нет. Приблизительно такие же ощущения я испытал, проходя через портал в земной мир.

Первым ощущением был холод. В Ледяных чертогах было холодно большую часть года, но благодаря магии я никогда этого не чувствовал и воспринимал, скорее, как данность. А здесь холод сковывал по рукам и ногам, забирался под куртку, проникал в самое сердце. Чужой мир, чужие правила. Жуткие монстры, несущиеся по улицам. Странные люди, которые норовили задеть, толкнуть. Некоторые ругались в лицо — мол, не стой на пути. А как не стоять, если я не знал, куда идти? Сначала шел за толпой. Здесь все было не таким. Дома упирались крышами в небо. Все время что-то гудело, шумело, звенело. И я чувствовал, что начинаю сходить с ума. Идти? Зачем? Забился на какую-то скамейку и сидел, пока не перестал чувствовать руки и ноги. Тогда снова поднялся, пошел, чтобы чувствовать, что жив.

Самой страшной была первая ночь в новом мире. Вокруг был мрак, и мне казалось, что безумие — вот оно, протяни руку, и ощутишь. Но затем рассвело, стало немного легче, и я снова брел куда-то. Попытался обратиться к кому-то из местных, но на меня накричали и поспешили по своим делам. Больше не пытался. Быструю смерть отец заменил долгой, как жуткий сон.

Я выбрал очередную скамейку и решил, что дальше не пойду. Зачем? Какая разница, умереть здесь или в другом месте? Уже чувствовал, как сознание медленно ухает куда-то в пустоту, когда ко мне подлетела какая-то девушка, начала тормошить, требовала пойти, что-то сделать. Я не понимал, чего она хочет, но девушка обещала, что накормит. И если сам я решил умереть, то глупое тело желало жить.

Сейчас, глядя на Алену, вспоминать тот вечер было по-прежнему жутко, и в то же время — приятно. В её офисе было светло и тепло, играла музыка, а сама она выглядела слишком измученной и несчастной. Мы пили шампанское, потом, кажется, танцевали. Дальнейшее приходило урывками. Её теплая ладонь в моих руках. Сладкий вкус губ, когда мы целовались в автомобиле. Легкое головокружение из-за всего выпитого. Её квартира. Смешная Алена, которая никак не могла снять сапожек. И — наша первая ночь.

«И последняя», — злорадно подсказал внутренний голос.

Но тогда я не думал ни о чем. Хотелось жить. Хотелось слиться с ней в едином порыве. В родном мире все желания по отношению к женщинам гасила магия. После выматывающих тренировок не оставалось даже мыслей о чем-то другом. А тогда магия отступила, и желание взяло верх. Я вспоминал теплую молочно-белую кожу, бархатистую, удивительную. Поцелуи, которые пьянили больше напитков их мира. Каждый вздох, каждое прикосновение. Алена забыла, а я постепенно вспомнил — и теперь не выпускал из памяти. Моя Алена…

Протянул руку, коснулся щеки, стараясь не разбудить. Если бы не Алена, меня бы уже не было в живых. А в ту ночь… Все казалось правильным и понятным. Я, конечно, не думал, что в немагическом мире можно создать магическую брачную печать. Оказалось, что можно. Вот только моя жена не желала этого признавать и казалась дальше всех светил. Все, что я от неё чувствовал — это жалость. Так жалеют зверушку, оказавшуюся на морозе. Или раненную птицу, которая больше не может летать. А для меня её жалость была унизительна.

Я хотел быть с ней. Хотел обладать целиком и полностью — не потому, что много выпили, а на самом деле, здесь и сейчас. Внутри все сводило от желания, но благодаря остаткам магии получалось хоть как-то себя контролировать и ничем не нарушить покой Алены. Пару раз я обещал себе уйти, но моей решимости хватало ненадолго. А потом она и вовсе растаяла. Конечно, я ей солгал насчет брачных печатей. В нашем мире это куда более долгий ритуал, пропитанный магией. Но главное действо одно, да и печати на наших запястьях не оставляли вариантов. Все случилось, как случилось. И я был этому рад. По крайней мере, можно было лежать рядом, вот как сейчас, неуловимо касаться, вглядываться в лицо и мечтать, что однажды все изменится.

А вечер выдался по-настоящему безумным. Поначалу я намеревался послушать Алену и остаться дома. Да, я был зол. Да, мы почти что поссорились, но что теперь? В её словах был здравый смысл. Я действительно больше ей мешал, чем помогал. И на работе отвлекал бы. Да я послушал бы её! Но в офисе Алену ждал Сергей. Этот тип не понравился мне с первого взгляда, еще тогда, на вечеринке, когда мы не были женаты. Бывают такие люди: красивая оболочка, а внутри — гниль. Оболочку, впрочем, тоже нельзя было назвать особо красивой, но гнили хватало. А когда оказалось, что это — бывший жених Алены, я и вовсе его возненавидел. И теперь этот бывший будет все время рядом. А вдруг, как знать, Алена его простит? Именно эта мысль не давала мне покоя, заставляла метаться по квартире — и, в конце концов, позвонить Ярику.

Алена только разозлилась, но я этого и ожидал. Конечно, я ей мешаю. Мало того, что дома, так еще и на работе. Поэтому постарался вести себя тихо и незаметно. Но вот когда на пороге появился Сергей с новым заданием, соблазн превратить его в ледяную скульптуру был крайне велик. Ладно, на целую скульптуру моей магии сейчас не хватит. Но хотя бы на половину?

Итог был закономерен: Алена осталась на работе, а меня отправила с Яриком и Мириком ужинать. Но планы быстро изменились. Стоило автомобилю тронуться с места, как Ярик заявил:

— Слушайте, раз уж мы чисто мужской компанией, может, в клуб?

Слово «клуб» говорило мне крайне мало, поэтому я согласился — на свою голову. Оказалось, клуб — это душное помещение, набитое людьми, как рыбой в банке. Все эти люди шумели, дрыгались, как в конвульсиях, кричали и чему-то радовались, а мои мысли были с Аленой.

— Ты что такой кислый? — сквозь шум старался докричаться Ярик. — Может, выпьем?

— Нет, я не буду. Не воспринимаю местный алкоголь.

— Как хочешь.

Кузены Алены выпили какой-то напиток, кажется, он назывался виски, и отправились танцевать, а ко мне подсела какая-то девица. Поначалу показалось, что девушка забыла надеть что-то поверх нижнего белья. Потом понял, что, видимо, это нижнее белье и есть «что-то». Жуткий мир, жуткие нравы.

— Скучаешь? — улыбнулась девица так, как в наших сказаниях скалится дева безумия.

— Нет, — ответил я.

— А я надеялась развеять твою скуку. Выпивкой угостишь?

И она придвинулась еще ближе.

— Не пью и тебе не советую.

— У-у-у, какой бука, — проворковала девчонка. — Ну ничего, я тебя развеселю. Хотя бы потанцевать со мной ты можешь?

Хотелось отказаться, но это было бы невежливо по отношению к женщине, поэтому протянул ей руку, и мы присоединились к танцующим. Странная музыка, которую и музыкой-то назвать нельзя, сменилась медленным, протяжным мотивом. Покосился на другие пары и опустил руки ей на талию. Девушка тут же прижалась ко мне всем телом да так, что стало жарко. Сложнее всего было сохранять спокойствие и не нагрубить, потому что в нашем мире её бы после такого танца ни в один приличный дом не впустили.

— Нравлюсь? — спросила она, кончиком языка проведя по губам.