— Я приносил клятву защищать жизнь Винтера.

— А мы с сыном? Что мы для тебя значим?

— Всё.

— Герден…

— Мне надо идти, Дилайя. И — я не вернусь.

Герден первым пошел к двери, плевав на приличия, вот только мы не успели даже выйти в коридор. Взметнулся темный щит, отделяя нас от тех, кто находился снаружи, и раздался грохот, будто что-то взорвалось. Герд отступил в комнату и с силой захлопнул дверь.

— К нам гости, — хмуро сообщил он.

— Именем королевы, откройте! — раздался голос снаружи.

Королевы? Я так и не познакомилась с мачехой Винтера, но сомневалась, что она имеет к происходящему хоть какое-то отношение.

— Что будем делать? — спросила у магов, уже замерших между мной и дверью.

— Будем уходить через черный ход, — вместо них ответила Сейлана. — Он идет под нижними этажами, а нам надо попасть в тронный зал. Сомневаюсь, что о нем кто-то знает, иначе бы я не смогла попасть к Айсену. Но кому-то придется остаться, чтобы задержать стражу.

— Останусь я, — тут же вызвался Герден.

— Я помогу, — его супруга вытерла слезы.

— Нет!

— Да, Герд. Хватит все решать самому. Уходите.

Я кивнула — и помчалась за Сейланой. Сейчас главное — вызволить Винтера. Если нас схватят, я не смогу ему помочь, и мой муж сойдет с ума в лабиринтах зазеркалья. Нет, не допущу! Ни за что!

За Сейланой мы вбежали в гардеробную. Никогда бы не подумала, что в таком месте может находиться тайный ход, но мать Винтера ловко нажала на какие-то крючки для одежды, и в стене открылся узкий проем. Она призвала магию, освещая нам путь — иначе я бы точно сломала себе что-нибудь, потому что вниз уходила крутая винтовая лестница. Как только мы впятером опустились ниже, проход закрылся за нашими спинами.

— Быстрее, — поторапливала Сейлана. — У нас мало времени. Кто бы ни устроил ловушку, боюсь, нас будут ждать у зеркальной тюрьмы.

— Это могла быть королева Снежанна? — спросила я.

— Снежка? Нет, ей нет смысла избавляться от Винтера и Айсена. Снежка очень добрый, светлый человек. Мы когда-то дружили.

Дружили? Что-то мне подсказывало, что королева Снежанна влюбилась в Айсена куда раньше, чем Сейлана рассталась с ним. Но я не задавала глупых вопросов. Разве в этом была суть?

— Тогда кто?

«Дженьер», — подсказывало что-то в груди. Дженьер, у которого был вполне ясный мотив. Винтер находился в моем мире, а когда король исчез, власть фактически перешла в руки Ассии, женихом которой он был. Скорая свадьба — и дело сделано. Но тут посох отказывается признавать новую правительницу, и возвращается Винтер. Такая близкая власть стремительно уплывает из рук. Еще и Ассия разрывает помолвку. Видимо, пропажа Винтера — это некий акт отчаяния. Но ведь посох все равно не признает Дженьера. Как быть?

А мы спустились в узкий душный коридорчик. Под ногами был такой слой мусора, что утопали каблуки туфелек, но мне было все равно. Быстрее, только быстрее! Я верила, что Вин меня услышит. Разве может быть иначе? Мы ведь любим друг друга. И то, через что пришлось пройти в этом жутком мире, сблизило нас еще сильнее.

— Сюда.

Как Сейлана ориентировалась в хитросплетении коридоров, я не знала, но перед нами была еще одна лестница, и когда мы поднялись по ступенькам, стена отъехала в сторону. Оказалось, что дверь скрывалась за одним из зеркал в тронном зале. И сейчас мы стояли посреди пустой комнаты. Пока еще пустой…

— Времени мало, — поторопила нас Сейлана. — Мальчики, к двери. Ваша задача — никого сюда не пускать, пока мы не завершим ритуал. Алена, из которого зеркала ты слышала Винтера?

— Из этого, — указала я, безошибочно выделив нужное. Разве спутаешь?

— Отлично. Прижми к нему ладони, представь Винтера — и зови. Будет не очень приятно, потому что перетянешь на себя часть эмоций, но не отпускай. А я буду читать заклинание.

— Хорошо.

Я замерла перед зеркалом, ощутила холод под ладонями. Закрыла глаза. Печать на запястье пронзила холодом. Ничего, потерплю. Сейлана начала читать заклинание. Почти одновременно с этим кто-то ударил по двери. Но я уже слышала это где-то на границе сознания, а сама будто растворялась в белесом мареве. Вокруг плыл туман. Он касался кожи, и становилось так жутко, будто это не туман, а неведомые чудища тянут ко мне лапы. Но я знала, зачем пришла.

— Винтер! — позвала тихо. — Винтер, любимый мой, где ты?

Тишина… Ни слова, ни звука. Пустота — и я с ней один на один. Я вдохнула воздух, как перед прыжком — и пошла в туман. Шаг, еще шаг. Ноги вязли, становилось все страшнее.

— Винтер! — крикнула в пустоту. — Вин, это я, Алена. Где ты?

Я не видела его — но почувствовала. Сердце пронзила боль, а потом пришла такая всепоглощающая тоска, что захотелось сесть, обхватить колени руками и заплакать. Но я шла. И чем ближе подходила к своей цели, тем тяжелее приходилось.

Где-то что-то взорвалось. Какая разница? Вин важнее. Он где-то тут, совсем один.

— Винтер! Вин!

И вдруг я увидела его. Точнее, не совсем его… Впереди что-то белело. Это оказался мальчик лет семи, который сидел именно так, как мне хотелось — обхватив руками колени и уткнувшись в них лбом. Мальчика я, конечно, узнала, даже не видя лица. В груди запекло. Я осторожно опустилась рядом с ним.

— Винтер?

— Кто ты? — Мальчишка поднял голову. Он не плакал, нет. Но у него был усталый взгляд мудрого, взрослого человека.

— Я? Алена, — ответила тихо. — Я пришла за тобой.

— Зачем?

— Чтобы забрать домой.

— Я не хочу.

Я не знала, что ему сказать. В голове царила путаница из его и моих мыслей, и я перестала отличать, где его, где мои. Обняла мальчишку за плечи, прижала к себе, погладила спутанные темные волосы.

— Вин, пожалуйста, нам надо идти. Я без тебя не справлюсь, слышишь? Я ведь люблю тебя.

— Неправда. Меня никто не любит.

Страшные слова. Но Сейлана говорила, что зеркальная тюрьма отражает самые глубокие страхи, даже те, в которых взрослый Винтер, видимо, не признавался даже себе самому.

— Ты не прав, — гладила его по голове. — Тебя люблю я. Любят твои сестры, друзья. Родители.

— Нет! Когда любят, не бросают.

— Не всегда, Вин. Далеко не всегда. Ты ведь обещал вернуться со мной в мой мир, помнишь?

— Не помню.

Что ему сказать? Как убедить? Я постаралась почувствовать, потянуться к Винтеру всей любовью, которая была в моем сердце, окутать его этим теплом, потому что внутри зеркальной тюрьмы царил смертельный холод. Вин прижался ко мне и затих.

— Вин, мне очень холодно, — сказала тихонько. — Я едва могу здесь дышать. Давай мы вернемся в реальный мир и там поговорим, ладно? Или я здесь замерзну.

— А я мерзну там.

— Я знаю.

Обняла его крепче. Все я знаю, любимый мой. И то, как ты боишься потерять тех, кто тебе дорог. И то, как ты устал за последние недели. И что тебе страшно, я тоже знаю. Но я ведь тебя люблю. Значит, мы справимся.

— Идем.

Мальчишка посмотрел на меня и протянул руку. Я сжала его ледяную ладонь, поднялась и повела за собой. Только где тут выход?

— Алена, иди на мой голос, — услышала я Сейлану. Крепче сжала руку Винтера. Теперь я его ни за что не отпущу. Слова заклинания слышались отчетливо — как и нарастающий грохот откуда-то снаружи. Долгий, бесконечно глубокий вдох — и мы с Винтером вывалились в реальный мир. Муж закашлялся. Его ресницы и брови обледенели, губы посинели.

— Вин! — кинулась я к нему. — Живой? Все хорошо?

— Алена? — Он поднял на меня мутный взгляд. — Аленушка!

— Родной мой!

Крепко обняла его, едва не задушив в объятиях. И только потом обратила внимание, что у нас большие проблемы. Входная дверь разлетелась в щепки, и в комнату ворвались незнакомые маги. Вин тут же зашвырнул меня себе за спину и кинулся к посоху. Поздно! Между ним и посохом было минимум пятеро. Остальные сражались с его друзьями, а обессиленная Сейлана едва могла подняться на ноги.