– И это тоже, вы неоднократно нарушали общий порядок комплекса, мы не единожды вели с вами беседы здесь, в этом кабинете, – голос директора был тверд, но вдруг смягчился, став почти отеческим. – Вы поймите, Трофим Аристархович, мы не можем позволить себе потерять такого ценного сотрудника. Вы человек увлеченный, я не виню вас, более того, будь я столь увлеченным своим делом, как и вы, я бы тоже покидал пределы комплекса, возможно, даже забыв предупредить об этом нашу систему безопасности. Понимаете? Если мы потеряем нашу путеводную звезду в этом направлении науки, меня же не простят.

«Лесть и ласка – лучшая смазка», – вспомнил слова Берика Трофим. «Здорово же меня отстраняют. Путеводная звезда, блин…». Применив рифму к слову звезда на свое положение, он кинул взгляд на гостя.

– Это вот вместо меня уже прислали? – обреченно махнул головой в сторону сидящего на диване позади Трофима человека.

– Нет, это… это по другому вопросу, – успокоил его Водопьянов.

Рука по-прежнему отказывалась подниматься к листку, как будто на ней повисло килограмм пятьдесят, и эти пятьдесят килограммов тянули его вниз вместе с плечом, сгибая спину грузом своей невероятной несправедливости. «Неужели конец? Неужели все? – судорожно металась мысль в голове, – а ведь тридцать четвертый объект начал подавать признаки следующей третьей категории. Он уже узнавал его, Трофима, уже шел на контакт…». В висках ученого застучала кровь. Теперь вместо того, чтобы исследовать развитие симбионтной некротической формы жизни, он будет сидеть в Ладоге и смотреть в микроскоп на куски мяса с не менее мертвым ранее контролировавшим его вирусом, в то время как носитель и живая система замещения ходят тут, по окрестностям Янтаря. «Допрыгался, доскакался, поверил, идиот, – мрачно думал про себя Трофим, – из всей лаборатории никто не выйдет в Зону, чтобы работать с объектами. В присутствии кучи людей они не идут на контакт. Все пропало, все пропало…».

– Третья категория, – тихо, самому себе сказал Трофим, с отвращением поднимая наконец руку с шариковой ручкой и кладя ее на бумагу. Драться и скандалить было не в его правилах, к тому же он знал, что за гораздо меньшие проступки вывозят за периметр. Но он почему-то считал что такую, тут он усмехнулся, «путеводную звезду», как он, будут строго журить и не более.

– Простите? – насторожился Водопьянов.

– Третья категория, – вяло и обреченно повторил ученый.

– Что третья категория? – еще более напрягся директор.

– Третья категория обозначилась позавчера, объект номер тридцать четыре, —равнодушно ответил Трофим, – но вы его не сможете разговорить. Он у нас парень скромный, – с некоторой долей вдруг из ниоткуда взявшегося злорадства ответил Трофим, чувствуя справедливость поговорки «ни себе, ни людям».

– Вы говорите, что обнаружена третья категория некротической формы симбионта? – у Николая Николаевича чуть заметно привстали волосики на лысине.

– Ага, – почувствовав какое-то садистское удовольствие, ответил Трофим. – Я даже на камеру снял, только разбилась она.

– Хм, хм, – вдруг подал голос сидящий позади гость, – вы уверены, что это была именно третья категория, а не вторая Д или Е? – с этими словами гость встал, подошел к ученому и протянул руку. – Алексей… Алексей Викторович. Можно просто Алексей.

Рука была подана так просто и естественно, что Трофим, пожав ее, немного растерялся. У него тут рушилось мироздание, а этот Алексей так буднично протягивает руку… хотя, что там, у него, наверное, все в порядке.

– Алексей Викторович – наш куратор, это именно он обеспечивает финансирование всех проектов, представляет наши интересы, так сказать, – пояснил, немного поколебавшись, Водопьянов.

– Очень приятно, – во все глаза глядя на такого простого и непростого Алексея, ответил Трофим, понимая, что раз этот человек вступил в разговор, то разговор еще не окончен. Стало быть, у него еще есть шанс продолжить работу, он должен сделать все, чтобы это бумажка не висела больше над его шеей, как топор палача. – Да, я уверен. Я же сам классифицировал некробиотические формы жизни по категориям. Это было не рефлексивное проявление, это было сознательное проявление, – твердо ответил Трофим, чувствуя, как распрямляется спина и вырастают крылья.

– И в чем же оно проявилось, Трофим? Я могу называть вас просто по имени? – опустив подбородок, прищурившись ярко-голубыми глазами, спросил Алексей. В его посадке головы было что-то от боксера, готового в размен идти ударами с соперником, этому же впечатлению способствовало слегка повернутое и приподнятое левое плечо, готовое защитить челюсть от удара.

Трофим сделал паузу, оценивая обстановку. Теперь игра велась на его поле. Львиная доля наблюдений была сделана именно им. Это он выскакивал сразу после Выброса из безопасного корпуса Янтаря, он лежал в кустах по ночам, наблюдая через ПНВ за мертвецами, он определял сразу, кто опасен, а кто нет, он знал, на какой стадии находится захвативший тело вирус, он был тем самым человеком, который обеспечивал задачами целый дивизион сотрудников в НИИ Ладога и других. Он вычленил и определил тот самый вирус, который не имел названия, только цифры, тот самый вирус, который при жизни может незаметно замещать клетки человека своими, борясь с болезнями, постепенно располагаясь во всех жизненных органах, заменяя их своими клетками, вирус, дарующий бессмертие, умеющий заменять собой мозг, но не умеющий применять его. И вот теперь новый виток развития был обнаружен – третья категория: проявление сознания через носителя, которым являлся мертвец. Событие невероятное, едва не стоившее ему жизни, но стоившее того, чтобы повторить его вновь.

– Тридцать четвертый указал мне на опасность. Он указал мне на снорка, – не отводя взгляд от голубоглазого, сказал некробиолог.

Голубоглазый моргнул, удар был пропущен. Он растерянно посмотрел на Водопьяного, отодвинул стул и плюхнулся напротив Трофима.

– Вы уверены? – переспросил Водопьянов.

– Да, на сто процентов, – твердо ответил некробиолог.

– Трофим, – вмешался Алексей, – если я правильно понимаю теперь, то основные наблюдения проводятся лично вами?

– Да, и теорию выдвинул я, а потом мы подтвердили ее в ходе полевых и лабораторных исследований, – кивнул Трофим.

– Очень интересно. Никогда не думал, что целое направление науки в наше время может задать всего один человек, – не то искренне восхитился, не то подкинул «леща» голубоглазый. – Вы бы не могли кратко освежить для меня тему? Я в курсе основных событий, но очень интересно получить информацию от первоисточника. Научный язык отчетов – дело тонкое, а я, боюсь, не настолько тонкий ценитель сложных формул и постулатов, поэтому, пожалуйста, попроще, – попросил Алексей.

– Да что там тонкого-то, – махнул рукой Трофим и вздохнул, – с какого места вам интересно?

Голубоглазый немного замялся. Он слегка наморщил лоб, вглядываясь внутрь себя и перебирая имеющуюся у него информацию.

– Давайте с самого начала, но тезисно, – попросил Алексей.

– Ну с начала, так с начала. Модификация papillosa virum, взятая с образцов… – начал Трофим.

– Стоп, – поднял руку Алексей. – Трофим, пожалуйста, человеческим языком. Этой вашей научности я начитался в докладах, признаться, все, что там написано, особенно как это написано, вызывает у меня головную боль. Сможете простыми словами? Специально для темного человека? – устало, с полуулыбкой попросил голубоглазый, откинувшись назад на стуле и сцепив руки на пухлом животе.

– Но ведь тогда снижается научная точность. – Трофим озадаченно посмотрел на Алексея.

– Плевать на точность, мне главное достоверность и ваше личное мнение, – махнул рукой Алексей.

– Хм… ну ладно. Все, что живет в Зоне, мутировало, – некробиолог с вопросом посмотрел на голубоглазого и на директора, взглядом спрашивая, таким ли языком надо говорить. Голубоглазый кивнул, давая понять, что это именно то, что он и хотел. – Мутационным изменениям подверглись не только флора и фауна, но также бактерии и вирусы. Скорость мутации вирусов в Зоне превосходит скорости мутации этих же вирусов за ее пределами в тысячи, десятки тысяч раз. Если начальный вирус не может воспроизводиться вне живых клеток, то здесь он научился выживать и воспроизводиться и в некротических средах, он научился вступать в симбиоз с бактериями и археями.