– Сержант, – позвал Яков мертвеца, отползая от края. Белый подошел к нему, освещая человека рассеянным светом фонаря. Яков из лежачего положения перешел в сидячее и погасил фонарь. – Что делать будем?

Сержант пожал плечами.

– Они знают, что мы тут, – сказал он.

– Это альфа, не альфа? – задал Яков мучавший его вопрос.

Сержант спокойно подошел к краю, и Яков, похолодев от ужаса, увидел, как он, не гася фонаря, посмотрел вниз, нарочно подставляясь под выстрел. Выстрела не последовало.

– Ты что, Сержант? – зашипел на него Яков, испуганный за него и растерявшийся одновременно.

– А как? – спокойно ответил мертвец, одним этим вопросом решая всю дилемму.

Выяснить, альфа это или нет, уже на лестницах было бы смертельно для них обоих. Короткая, но верная логика мертвецов.

Яков выдохнул, собираясь с мыслями. Допустим, это гражданский гнус. В таком случае дело упрощалось значительно. В таком случае можно было бы спускаться до самого входа, проверить, что там сделали с электронным замком, и, возможно, даже наладить его. Кое-что в этом Яков понимал. Если удастся открыть дверь снаружи, то нужно будет одному из них войти, забрать операторов и вывести по этим же лестницам на свет божий. Если замок починить не удастся, то имеющийся здесь гражданский гнус нужно будет уничтожить, дождаться, пока Сага с Хрустом проверят вытяжное, и только после этого дать сигнал операторам выходить. Конечно, по одному. Если выйдет один, то выйдут и остальные, если первый не дойдет, значит, они плохо зачистили систему шахты. Но спускаться надо в любом случае.

– Пошли? – спросил Сержант, словно подчитывая его мысли.

– Ну, вперед, – сказал Яков, вставая и отряхиваясь.

Сержант незамедлительно повернул направо и пошел к лестнице, у которой какой-то дурак мало того, что срезал перила, так еще и сдул четыре первые металлические ступени, отчего, для того чтобы достигнуть лестницы, нужно было прыгать через приличный пустой проем, под которым чернела пустота. Хотя, может быть, как раз и не дураки срезали перила и ступени. Возможно, это сделали сами военные, когда двери, потеряв управление, оставались открытыми. Согласитесь, мало кто из сельских жителей полезет в бездну за металлом или еще чем-то, понимая, что, во-первых, можно сорваться в самом начале, а во-вторых, что тяжелую вещь через такой проем снизу вверх не протащишь. Видать, вояки все-таки сообразили, как без сторожа при открытой двери хоть немного попридержать вандалов.

Сержант, на секунду задержавшись, прыгнул первым. Металл лестниц гулко дрогнул, отзываясь шорохом спадающей пыли и ржавчины от сотрясения. Невидимые глазу соринки полетели вниз, иногда отбрасывая провожающий их свет фонаря обратно, а вместо чарующего безмолвия снизу раздался мерзкий и ужасный крик. Как будто бы женский, словно ее пытают или она увидела что-то страшное. Но сам крик был настолько ужасный и искаженный безумием, что даже Сержант сделал пару шагов вниз и остановился. Не поворачиваясь к Якову, он приподнял автомат и снял его с предохранителя.

– Новенькие… – сказал он и, повернувшись к Якову спиной, продолжил спускаться.

«Какие еще новенькие?!» – хотел спросить Яков, но передумал. Нервы у него, конечно, были крепкие, но нервы мертвеца были просто… наверное, это были не нервы, а что-то другое. Выдохнув, боец натянул пластиковую маску и, крепко схватив гранатомет, коротким разбегом в два шага перепрыгнул отсутствующие ступени, не очень благородно, но надежно расставил пошире ноги и при приземлении на ступеньки не побрезговал присесть на задницу, чтобы не кувыркнуться вперед и не улететь кувырком в тартарары, которые, судя по всему, находились именно здесь. Очередное, гораздо более сильное сотрясение лестницы отозвалось не только вибрацией конструкции, но и злобным шипеньем снизу. Яков встал и, включив фонарь на максимальную яркость, аккуратно перебирая ногами, двинулся за Сержантом, который за это время успел отойти метров на пятнадцать по лестнице и теперь на четверть круга был впереди и на метра два ниже. Справа от Якова появилось вытяжное окно, которое и вправду было заметно больше форточки. Без брони и оружия там вполне мог бы двигаться средних размеров человек, согнувшись в поясе. Сержант уверенно шел вниз, светя фонарем ровно перед собой. Выбрав дистанцию так, чтобы всегда видеть голову первого номера в прямой видимости, и целиком положившись на чутье мертвеца, Яков шел следом, крутя головой во все стороны и чувствуя, что сам бы он ни за что не пошел так уверенно и безрассудно.

Между тем Сагитай аккуратно приматывал кусок троса к решетке. Решетка закрывала продувочное окно шахты и располагалась в полукилометре от нее. На всей длине от окна и дальше в сторону шахты простиралась широкая черная полоса из мертвой травы и кустарника. Сама решетка из толстых прутьев, намертво вмонтированных в замаскированный бетонный лаз, была раскурочена взрывом. В левом нижнем ее углу образовывалась щель, в которую мог бы пролезть худой либо очень умелый человек, но никак не боец в полном вооружении и броне. В том, что гнус был внутри, судя по убитой черной растительности, сомневаться не приходилось. Теперь решением было выдернуть расшатанную решетку из креплений окончательно при помощи «Тигра», а затем зачистить воздушные коридоры от незваных гостей. Сахарок, сидя за рулем, ожидал отмашки от Сагитая. Боец махнул рукой, и тяжелый внедорожник на малой скорости двинулся с места, вытравливая слабину стального троса. Один мощный рывок – и решетка, скрипнув в бетоне утопленными шипами, развернулась на сто восемьдесят, тем не менее не вылетела из места. «Тигр» сдал назад и, чуть резче дав скорости, заставил-таки мешанину металлических прутьев со звоном троса вылететь вон, едва не влетев от импульса в автомобиль. Бетонный прямоугольный лаз вентиляции пригласил людей вступить в плотный мрак и удушающую тесноту.

Несмотря на все старания идти осторожно и размеренно, пройдя с десяток кругов по винтовой лестнице шахты и спустившись вниз метров на пятьдесят, Яков начал сбиваться с шага. Некоторая слабость в ногах и легкий шум в голове отвлекали от ровно двигающегося впереди Сержанта. Теперь ни внизу, ни где-то еще, уже никто не кричал. Гнус, поняв, что ничего не может сделать с двумя защищенными от их воздействия людьми, поспешил спрятаться. Наверное, это было хорошо. Винтовая лестница спускалась постоянно, а промежуточные горизонтальные площадки встречались крайне редко, где-то через полтора круга. К тому же первое время здорово напрягали вытяжные окна. Очень хорошо, что они были зарешечены, иначе Яков, проходя мимо них, вынужден бы был держать их в прицеле по крайней мере пистолетов, поскольку гранатомет с такой дистанции выкинет его с лестницы, несмотря на появившиеся перила. Но раз гнус сюда попал, то, видимо, где-то или не было решеток, или были другие пути. Поэтому, проходя мимо каждой вытяжки, Яков внимательно оглядывал несколько метров за решеткой на предмет следов, свежих предметов и прочего, что выделялось бы из общей мрачной местной картины. Ракетная шахта негромко гудела. Это был своеобразный шум, скорее всего, присущий именно ей. Едва заметно вздыхал сквозняк в вытяжке, иногда тихо пощелкивал какой-либо из бесчисленных тросов, висящий на выносных блоках, и гудело эхо шагов, разбиваясь о бетонные стены на разных высотах, путаясь в ржавеющих конструкциях и возвращаясь искаженным звуком обратно. Яков несколько раз заглядывал за борт. Луч его фонаря уже обозначал дно шахты, на котором виднелись какие-то огромные коробы, присыпанные пылью или землей, но больше никакой информации, как, например, горящих лампочек входа или внятных указателей. Ну, а раз гнус попрятался и наверняка видит три ярких фонаря, третьим из которых был тактический фонарь гранатомета, то и маскироваться в целом смысла не было.

– Сержант, – переводя дух, окликнул Яков, которому уже хотелось передохнуть и собраться с мыслями. Так много моментов, которые он бы не стал пропускать просто из осторожности, что это сбивало его с «рабочего» настроя. – А чего они эту шахту такой глубокой сделали?