Немного разойдясь в стороны, они уже четко видели прижавшуюся к стволу человеческую фигуру в серой куртке. Гнус не убегал, и это было очень хорошо, они редко убегают от сталкеров, поскольку не понимают, с кем имеют дело. Приблизившись на расстояние пяти метров с каждой стороны, они остановились, держа руки на виду.

– Здорово, земляк, – негромко сказал Крыша.

Гнус резко обернулся к нему. Желто-коричневые глаза, залитые словно йодом белки, пупырчатая в неровных коричневых пятнах кожа лица, щетина… Мужчина, вернее сказать, парень. Не особо крепкий и, по всему видно, не пришедший в себя. Серая ветровка с капюшоном, на ногах спортивные черные шорты с лампасами «Адидас», некогда белые кроссовки. Возможно, спортсмен с пробежки, подкараулили его такие же, как и он, потерявшиеся, освоили… С таким повнимательнее надо, может быть, бегает быстро, если рванет, так и не догнать будет, хоть арбалет заводи.

– Откуда ты? – спросил его Крыша, не делая попыток приблизиться.

Коричневые губы гнуса зашевелились, обнажая желтые зубы и красно-коричневые десны, словно рот был залеплен цементом и он не мог открыть его. Сталкер терпеливо ждал. Он заговорит, они почти всегда могут сказать что-нибудь, если добровольно. Наконец напряжение на лице гнуса спало, и он, вспомнив, как это делается, с хрипом вдохнул воздух и, выпустив желтую пену изо рта, ответил:

– Чернигов.

Чернигов. Этого стоило ожидать. Оттуда часто приходят одиночки. Скорее всего, они выходят оттуда во все стороны, и только те, что идут из города на запад, попадают на эти посты. Их и невозможно было бы выследить, если бы не отметины, которые они оставляют на всем живом, превращая живое в мертвое.

– Один?

Гнус кивнул. Не верить ему оснований не было. Насчет вранья их никто не проверял, но обманывать они как будто никого и не пытались. То, что гнус входит в контакт, означает, что уже можно сближаться.

– Как зовут? – спокойно спросил сталкер, приближаясь на пару шагов.

– Олег, – ответило существо и кивнуло, словно соглашаясь само с собой.

– Олег, ты себя в зеркало видел? – задал вопрос Ломоть, который также приблизился на пару шагов с той стороны.

– Нет… а что? – растерянно ответило существо, резко переводя взгляд на говорящего сталкера слева от себя.

– А ты посмотри на руки свои, на ноги, – предложил Ломоть.

Гнус поднял руки и уставился на них так, словно видел впервые. Безобразные коричневые пятна на коже, на ладонях вызвали у него искреннее недоумение. Завладевший телом вирус не трогал участки мозга, отвечающие за самоидентификацию. Зараженный сохранял память, привычки и индивидуальные черты характера носителя, по крайней мере, первое время, если это приносило какой-то профит колонии вирусов, завладевшей телом и личностью. Олег потер пятно на одной руке, потом уже ногтями попытался содрать его, но плотная кожа не поддавалась. На лице у парня мелькнул нешуточный испуг.

– Что это? – вскрикнул он.

– Тс… спокойно, это лечится, – уверенно ответил Крыша.

– А что это? – уже чуть более спокойно еще раз спросил парень.

– Это болезнь, Олег. Вот видишь, у нас есть маски, чтобы не заразиться. Мы их сейчас наденем и подойдем к тебе. Понятно? – сказал Крыша, опуская пластиковый прозрачный щиток со шлема. ПНВ случайно опустился на маску, на мгновенье превратив лицо сталкера в угрожающую гримасу киборга. ПНВ тотчас был убран назад, но общая картина доверительного общения слегка смазалась.

Гнус ничего не ответил. Только тень недоверия мелькнула на его лице.

– Мы тебя отведем в больницу к другим людям, там есть и такие, как ты, с пятнами, а есть и без пятен совсем. Здоровые. Парни, девки, кровь с молоком! Залюбуешься. Всех лечат, – пообещал Ломоть, приближаясь еще ближе.

– Точно?

– Ну, а как же… ты хоть помнишь, как в лес-то попал? Как из города уходил?

– Я?.. Плохо помню, мне плохо было, в городе совсем пусто, нет никого почти, а в лесу легче… Меня вылечат?

– Обязательно, Олег. Мы для того тут и находимся, чтобы таких горемык, как ты, вовремя в больницу отправлять, – уже совсем спокойно сказал Крыша, подходя вплотную. – Мы тебя трогать не будем, болезнь – она заразная, сам понимаешь. Только дорогу будем подсказывать, а ты иди, как мы скажем. Хорошо?

– Хорошо… куда идти?

Коваль открыл дверь одного из сараев, и проникший в темноту, пахнущую соломой и куриным пометом, свет осветил тусклые корпуса поисковых роботов. Частично обгоревшие, замазанные грязью, черной высохшей кровью гнуса, с заклинившими манипуляторами и поврежденными пулеметами. Всего шесть ветеранов быстротечных и жестоких боев, в которых не осталось выживших со стороны людей.

Яков вздохнул, оглядывая железо.

– А наш, который с нами был, сюда привезли? – спросил он.

– Нет. Ваш отмечен на карте, но забирать не стали. Далеко, и неспокойно в тех местах. Если бы задержались, неизвестно, что бы еще случилось, – ответил Коваль, заходя внутрь сарая.

– Да… – окинув взглядом жалкие корпуса, вздохнул Яков. – Погорельцев, наверное, и не восстановить?

– Ты знаешь, нет. Машинки прочные и простые. Проводка, конечно, у них от перегрева оплавилась и покоротила вся, но контрольные платы целы. Из чего сделаны, непонятно. Если бы они в аномалию попали, тогда да, оттуда бы живыми не выехали, а тут всего лишь бензин погорел, – Коваль пробирался внутрь помещения, бывшего курятника, аккуратно перешагивая какие-то еще валяющиеся на полу железки. – Это же на основании прототипа, который у нас в Зоне отрабатывал. Там нежная техника работать не может, а это рабочая лошадка, ей только проводочки да обвес подновить – и все, – Коваль достал карманный диодный фонарик-карандаш и осветил один из ПР, прикидывая что-то свое. – Вначале мы их сдуру прятали, опасались, чтобы с воздуха заметно не было… вот этого возьмем. Не знаю, как этим чертям удалось ему манипулятор оторвать, видать, толпой навалились и ломами взяли… хотя как тут можно ломом? Ума не приложу, но ладно. Сейчас это уже неважно. Главное, не горелый, пулеметы пусты и на ходу. Ребята его в деревушке одной нашли, катался там по черноте.

– Безопасен, значит?

– Типа того, – согласился Коваль и достал рацию. – Тос, давай приоденься и вытащи нам игрушку, заодно и Добрыню предупреди, что на проверку пойдет, – скомандовал он в рацию.

– Что, ПР-ки запускать будете? – раздался довольный голос из рации.

– Будем, будем. Давай, пошевеливайся, – спокойно ответил Коваль.

Минуты через три послышались тяжелые шаги мощного боевого экзоскелета. Стандартный полный экзоскелет группировки «Свобода», с вытравленной на грудной пластине эмблемой в виде оскаленной волчьей морды, был чуть выше двух метров и широк в плечах. За спиной у него также торчала рукоятка огромного тесака, но раза в полтора меньше, чем то, что видел Яков на верстаке в ангаре. Тос, находящийся внутри экзоскелета, невидимый снаружи, пригнувшись и слегка повернув плечо, чтобы не зацепить дверной проем, нырнул в темноту помещения и включил мощные прожектора, залив пространство ярким светом, ослепив людей.

– Который? – прозвучал его голос, искаженный динамиками.

– Вот этот, – указал Яков. – Дай только выйду.

Экзоскелет, пятясь задом, осторожно вышел из сарая, выпустив Коваля, после чего снова полубоком шагнул в строение и принялся за работу. Несколько минут он, приглушенно жужжа приводами, переставлял и передвигал ПР-ки, словно играл в свой железный тетрис. Что-то металлически лязгнуло, послышался звук проливающейся жидкости, и снова что-то скрежетнуло. На секунду воцарилась тишина. Тос соображал. Сообразил, и по полу, сдирая присохший куриный помет, толкаемый экзоскелетом на рассеянный дневной свет, появилась передняя часть ПР. Еще несколько усилий, и, толкая восемьсоткилограммовую конструкцию, вышел и сам сталкер.

– Куда дальше? – спросил он.

– Сюда давай, – указал рукой под навес Коваль, доставая сигарету.